С точки зрения морали команда попала в очень мрачное место (very dark place -используется для описания состояния страха и тревоги). В последующие дни начала поступать разведывательная информация, давшая нам лучшее представление о нанесенном нами ущербе. Большая часть информации поступала в режиме реального времени через источники полковника Нордина в северной части долины. В ходе перестрелки было убито от четырех до пяти боевиков; раненые — около трех — были вывезены из долины. Среди раненых был лидер ячейки, который координировал установку самодельного взрывного устройства, в результате которого погиб сержант Фокс, и руководил нападением, унесшим жизни Крамплера и Хьюстона. Он получил единственное огнестрельное ранение в живот. После пяти дней мучений от боли и медленной потери крови он умер. Никакая медицинская помощь не могла бы его спасти. Он лежал там на холодном полу маленькой лачуги, как собака, и умер.

Два или три бойца оставались в Буриде в течение следующих нескольких дней, чтобы попытаться удержать то, что осталось от их линии фронта. В конечном счете их жизни были оборваны парой ракет FGM-148 Javelin, которые были выпущены десантниками 82-й с аванпоста АНА в Алказае, уничтожив последние остатки ячейки талибов в Буриде.

Команда каждый день ждала новостей о состоянии Роба. Его перевезли из Германии в военно-морской госпиталь в Бетесда, Мэриленд^[59], где его семья могла быть рядом с ним. Новости о Робе приходили к нам ночью, и тот, кто в это время дежурил по радио в ТОЦ, записывал информацию на доске, которая висела на стене. На четвертое утро напечатанное сообщение гласило: «Роб открыл глаза».

На краткий миг, читая эти слова, я подумала, что, возможно, еще есть надежда увидеть Роба еще раз. К сожалению, это был мимолетный момент; Роба временно вывели из медикаментозной комы, чтобы оценить его состояние сознания. Доктор сказал, что его тело было живым, но то, что делало Роба тем, кто он есть, исчезло.

Перед отправкой Роб оставил отцу нераспечатанное письмо, чтобы тот прочитал, если с ним случится худшее. В письме Роб написал своему отцу, выражая свою любовь к нему, его семье, близким друзьям и товарищам по команде. Роб говорил о том, как ему нравилось то, что он делал, нравилось быть морским пехотинцем и нравилось помогать людям, которые не могли постоять за себя. Он не боялся умереть. Он знал, что его мать будет ждать его с распростертыми объятиями в загробной жизни — ободряющие слова его отцу, когда он без чувств лежал в постели.

Через восемь дней после того, как Роб был ранен на вершине холма в Буриде, его отключили от системы жизнеобеспечения, и он умер на руках у своего отца.

Было 16 марта, день рождения Роба. Ему было тридцать два года, и он уже получил звание комендор-сержанта^[60] морской пехоты. На следующее утро команда собралась в командном центре, где Энди сообщил нам новость, изо всех сил сдерживая слезы. В маленькой комнате, где находилась вся команда, царила тишина.

Я откинул голову назад и плотно закрыл веки, когда из уголков глаз потекли слезы.

Весь день под темным облачным небом шел дождь. Это место никогда не казалось таким одиноким.

Было ли это все? Был ли это конец команды, нашей борьбы?

Как Джо уже много раз говорил раньше: «Ничто здесь, на краю нигде, не стоило ни одной из наших жизней. Единственное, за что стоит умирать — это парень слева и справа от тебя».

Возможно, Джо был прав с самого начала.

Вернувшись на базу, ребята особо не разговаривали. Все в значительной степени держались особняком, что придавало нашим жилым палаткам и командному центру печальную тишину.

Команда была внутренне расколота, и я не был уверен, что это можно исправить.

Я вспомнил подготовку команды к развертыванию и время, проведенное на тренировках в Дикси-Вэлли, штат Невада, где мы научились доверять друг другу и зависеть от них. Казалось, все это было так давно.

Я боялся, что это было место, куда мы никогда не вернемся.

Глава 10. Скатывание вниз

12 марта 2010

Расположение Кинжала 22

ПОБ «Тодд»

Смерть Роба тяжелым грузом легла на душу каждого. В какой-то мере мы все разделяли горе и вину за его смерть. Я прокручивал события в голове, задаваясь вопросом, был бы Роб все еще с нами, если бы я просто сделал одну вещь по-другому.

Если бы я остался на холме еще на десять минут, его бы там не было, когда ПКМ выстрелил.

Если бы я сделал неглубокий окоп всего на несколько дюймов глубже, у него было бы больше укрытия.

Если бы у Роба никогда не было М203 на винтовке, он бы не вызвался добровольцем.

Если бы я так не боялся оказаться на вершине того холма, Роб был бы все еще жив.

Что, если.

Я винил себя.

В дни, последовавшие за смертью Роба, было трудно мыслить здраво. Энди, Джо и я часами сидели в тишине в ТОЦ. Обычно мы отпускали шуточки, высмеивали Джо или что-то в этом роде. Но мне просто казалось неправильным смеяться над чем бы то ни было. Раны на наших сердцах были еще слишком свежи, чтобы наслаждаться юмором. Большинство парней держались особняком. Не было никаких разговоров о новых миссиях или возвращении в долину.

Казалось, что мы закончили работать. Хватит драться.

Даже со всеми тренировками,  снарягой от High-Speed Gear и оружием, мы все еще были уязвимыми, когда дело касалось нашей братской связи. Это была наша единственная настоящая слабость.

Энди видел, что команда разваливается на части. Мы все еще были физически способны выполнять эту работу, но пали духом в миссии, в которой пришлось пожертвовать одним из нас. Я, наконец, понял, к чему клонил Джо.

Команде нужно было сойти с дистанции и вернуться в долину; работа была единственным способом сохранить нашу сосредоточенность и сплоченность. Энди разработал план провести простое пешее патрулирование в дневное время в деревне Алказай. К северу от ПОБа, на западном берегу реки, эта деревня была дружественна ISAF и афганским силам, и тамошние старейшины проделали хорошую работу, не давая талибам проникнуть внутрь. Старейшины в Алказае имели большой вес в долине из-за размера их деревни и того факта, что они контролировали единственную автомобильную дорогу, ведущую в Кал-э-Нау и город Герат.

Миссия состояла в том, чтобы провести базовый патруль присутствия по деревне, чтобы встретиться с местными жителями и старейшинами, поместив наших солдат ANA в среду, где они могли взаимодействовать, быть замеченными и поддерживать своих соотечественников.

За несколько дней до этого SOTF отправил капеллана ВМС на ПОБ, чтобы он был доступен, если кто-нибудь захочет поговорить о том, что случилось с Робом, или ему будет трудно справиться с этим. Ребята справлялись с этим по-своему, но все равно это был приятный жест со стороны SOTF. Прежде чем сесть в машины и отправиться в школу в Алказае — где мы их парковали, а затем пешком отправлялись в деревню, — команда положила все свое снаряжение на большую цементную плиту рядом с ТОЦ, точно так же, как мы делали это много раз раньше. Все собрались в большой круг вокруг капеллана, который хотел поговорить со всеми нами, прежде чем лететь обратно в Кэмп-Стоун в Герате.

Он встал в центре и кратко рассказал о Робе и об удивительной связи, которую мы разделяли с ним и друг с другом; это было то, что капеллан незаметно наблюдал во время своего короткого пребывания среди нас в ПОБ. Он попросил нас молча склонить головы и вспомнить Роба — вспомнить его как друга, товарища по команде, лидера, но самое главное, понять, что он не ушел, а теперь живет в каждом из нас.

Это был душераздирающий момент, когда вся команда впервые собралась вместе, чтобы постоять в тишине.

— Капеллан, не могли бы вы сфотографировать команду, чтобы мы могли отправить это отцу Роба? - спросил Энди.

— Это было бы честью для меня - ответил он.