* * *

Тяжело дыша, я с трудом открыла глаза и поняла две вещи.

Первая — я лежала на полу возле своего рабочего стола.

Вторая — рядом со мной, положив мою голову себе на колени, сидел Дориан Бладблек.

Едва я осознала это, меня затрясло, словно в лихорадке. Губы дрожали, по щекам текли слезы, а в горле застрял дикий, отчаянный крик.

— Скарлет… — сипло прошептал он, и я поняла, что его взгляд замер на кулоне в виде гранатовой розы.

Я не могла пошевелиться. Не могла выдавить из себя ни единого слова — просто потому, что грудь словно что-то сковало, не позволяя мне даже выдыхать воздух, так необходимый, чтобы издать из своей глотки хоть какой-нибудь звук, хоть какое-нибудь подобие связной речи.

— Ты… теперь помнишь? — дрожащим голосом спросил он. Краем сознания я ощутила его руку, сжимавшую мою…

Словно обожженная этим прикосновением, я вырвала свою ладонь.

— Лучше бы и дальше не помнила, — слабо проговорила я, понимая, что мой голос захлебывается в собственных рыданиях.

Хотелось со всей силы яростно закричать на него, чтобы убирался. Раз и навсегда. Вот только душившие меня слезы не позволяли сделать этого. Все, на что меня хватило — это разбито прошептать:

— Я тебя ненавижу.

— Послушай, я сам… не знаю всего до конца! — сбиваясь, заговорил он. — Но… нам нужно поговорить, понимаешь? Что бы ни случилось, ты должна знать, что я… я в самом деле любил тебя! И все еще люблю, слышишь? Ты…

— Заткнись, сволочь, — всхлипнула я, и набравшись сил, приподнялась, слабым жестом отталкивая его от себя. — Я знаю ВСЕ.

— Скарлет?

— Пари, — сквозь зубы прошипела я. — Мне показали запись на Мнемозисе. Ту самую, которую сделал из своих воспоминаний твой дружок, с которым ты поспорил на меня! Поспорил, что «через неделю, максимум две, я буду под тобой стонать, с разбегу прыгнув в твою постель».

В мгновение ока Дориан побледнел, как мел. Его зрачки расширились, губы, исказившись, дрожали, дыхание стало резким, прерывистым.

— Нам… нам нужно поговорить…

— Нам не о чем разговаривать! — завизжала я, с размаху отвесив ему пощечину.

Уже которую на моей памяти?

Заливаясь слезами, я встала на ноги и, опираясь на стол, отошла на несколько шагов.

— Прекрати это, слышишь? Хочешь убить меня — убей. Хочешь подвести под эшафот, повесив на меня убийство Браяна — вперед. Покончи со всем поскорее. Просто умоляю, прекрати. Все это. Хватит глумиться. Неужели тебе ВСЕ ЕЩЕ недостаточно? Ты ведь уже выиграл свои пять золотых, верно? Так может, хотя бы сейчас пора остановиться?

— Скарлет, послушай меня внимательно, — напряженно проговорил Дориан неровным голосом. — Я понимаю, как все это выглядит. Но… послушай, я действительно тебя люблю. Всегда любил. Поэтому я не успокоюсь, пока мы не поговорим. Пока хотя бы сейчас ты не выслушаешь меня, раз уж ТОГДА нас такой возможности лишили.

Я ничего не сказала. Лишь, шатаясь, вышла из кабинета. И закрыв за собой дверь, за которой остался Дориан Бладблек — словно вихрь, помчала в свои покои. Где не хотела ничего, кроме одного: упасть лицом на пол и долго, отчаянно рыдать.

К счастью, следующие несколько дней Дориан не искал со мной встречи, в самом деле оставив меня в покое. Лишь пару раз просил доступ к тайнику с Мнемозисом, и я, не желая обмениваться с ним даже словом, давала ему этот доступ точно так же, как в прошлый раз.

Увы, но все хорошее рано или поздно заканчивается!

— Скарлет, послушай, нам в самом деле нужно поговорить, — услышала я, направляясь в сторону своих покоев. И услышав этот голос, замерла, сжав кулаки. — В бывшем кабинете Браяна Рейнера. Через десять минут.

Он больше ничего не сказал. Я услышала, лишь как по коридору отдаляются его шаги. И понимала, что мне лучше продолжить идти дальше, к своим покоям, где принять ванную и уснуть.

Увы, но вместо этого я, выдохнув, в самом деле направилась в сторону кабинета Браяна. И войдя в него, села в кресло за рабочим столом.

Проклятье, почему я сюда пришла? Почему не проигнорировала эти его слова? Ведь… разговоры не имеют смысла, мне уже известно достаточно.

Запись на камнях Мнемозиса невозможно подделать. Даже скорректировать. Когда ты вставляешь пустой камень в слот и взаимодействуешь с прибором, он считывает из твоей памяти все именно так, как ты это увидел и услышал. Без возможности обмануть прибор и изменить малейшие детали. Все, что тебе под силу, это отказать прибору в доступе и заблокировать, но тогда он не считает вообще ничего. А вырезать из записи даже малейшие фрагменты невозможно.

То есть, все, что я видела на записях — чистейшая правда. Именно то, что происходило. Как в случае с воспоминаниями Браяна, так и в случае того камня с воспоминаниями дружка Дориана, с которым он поспорил на пять золотых, что обесчестит меня максимум за две недели.

Поэтому у меня нет надежды на то, что отец как-то подделал ту запись, желая меня сломать и снова превратить в свою послушную безжизненную марионетку. ЭТО в самом деле происходило.

А значит, мне не о чем разговаривать с Дорианом Бладблеком.

И все же, я сейчас сидела здесь. А он вошел в кабинет, тихо закрыв за собой дверь.

— Я рад, что ты пришла, — тихо сказал мужчина, на чье лицо мне было физически больно смотреть. И все же, я не отводила взгляда.

— Сама не знаю, зачем. Просто быстрее говори, что хотел, и покончим с этим. Раз и навсегда.

— Для начала, открой тайник с Мнемозисом.

— Опять? — я нахмурилась. — Мог бы снова просто попросить меня в письме открыть его, не пересекаясь со мной, как ты это делал раньше.

— Нет, на этот раз ты должна просмотреть одну запись, — заявил Дориан, продемонстрировав мне бриллиант, крепко зажатый в его руке.

— Хорошо, — напряженно выдохнула я после короткой паузы. Увы, но прошлый опыт просмотра записей Мнемозиса оставил мне слишком глубокие раны, чтобы я ожидала от этих чертовых камней хоть чего-нибудь хорошего.

Тем не менее, я встала из-за стола и открыла тайник. А затем замерла возле прибора, внимательно глядя на хрустальный шар. В котором заклубился белоснежный туман, когда Черный герцог вставил камень в слот.

Хоть я и не была частой гостьей в королевском дворце, но практически сразу узнала его характерные интерьеры. Пусть даже это был интерьер рабочего кабинета, в котором Дориан Бладблек торопливо и откровенно нервно собирал документы, поэтому не сразу заметил высокого светловолосого мужчину, вошедшего в него.

— Натаниель? Не ожидал увидеть тебя сегодня, — немного мрачно бросил Дориан, продолжая свои сборы.

— Да вот решил забежать на минутку, — хмыкнул вошедший красавчик. — Слышал, король срочно отправляет тебя в Эдезию с важной миссией?

— Верно. Там кто-то зверски убил лорда Кердора и всех, кто находился той ночью в его поместье, вплоть до дворового пса, — скрипнул зубами Дориан. — Его величество приказал сию же секунду выдвигаться. Если распутаю это дело (а я его распутаю) — вернусь уже формально главой внутренней полиции.

— Не могу тебя не поздравить, — хмыкнул Натаниэль, фривольно сев в кресло напротив рабочего стола.

— Поздравишь, когда вернусь с раскрытым делом и повышением.

— Нет-нет, с этим, конечно, тогда и поздравлю, — захохотал красавчик, запуская руку в карман. А затем с подлой улыбкой добавил: — Сейчас я тебя пришел поздравить кое с чем другим. Браво!

…И положил на стол пять золотых монет.

Замерев на месте, Дориан выпустил папку, которую секунду назад держал в руках, и та с грохотом упала на пол. Казалось, мужчина даже не дышал.

— Признаюсь, я в тебя не верил, — продолжал Натаниэль с сальной улыбкой. — Но оказалось, что ты!..

— Ты ошибаешься, я не выигрывал никакое пари, — прошипел Дориан, резко швырнув на стол, поверх монет дружка, вынутые из внутреннего кармана пять золотых. — Засчитывай мне проигрыш и забудь об этом.