И мне вдруг стало интересно, что именно.

— Лейла, а как ты видишь в темноте? Какой-то секрет? — поинтересовался я у нее.

— Нет особого секрета, — ответила она. — Просто очень дорогая магическая операция по изменению зрения. Внедрение ночного зрения. Было больно, но оно того стоит.

— Вот как? — задумчиво срубил голову и лапу очередному высунувшемуся из дыры в стене упырю.

— А ты? — задала встречный вопрос она. — Ведь видишь ты явно не хуже?

— У меня — несчастный случай. Были в том месте, где я служил лучником-писарем, точнее писарем-лучником, поскольку больше первым, чем вторым, водились разные твари, измененные толи магией, толи еще чем. Собственно мы от них и защищали королевство. Вот один из видов представлял собой пчел. Один укус — неделя страшной боли, но добавляет сил в укушенную часть тела…

— Тебя укусили в глаз? — предположила она.

— На меня упал улей, — усмехнулся я и передернулся, вспоминая испытанную боль.

— Вот как? С трудом верится, что Мастер Меча служил писарем.

— Я тогда не был Мастером. Это давно было. Мне девятнадцать едва исполнилось, — вздохнул я и прыгнул вверх, разрубая готового упасть нам на головы упыря.

— Странно. Я думала Мастерами за год-два не становятся, — сказала она.

— Это было тридцать лет назад, — пожал плечами я.

— То есть тебе сейчас сорок девять, хочешь сказать? — усмехнулась она.

— Я хорошо сохранился, — не стал убеждать или разубеждать ее я.

— Стой! — повернулась она ко мне. — То есть тебе, правда, почти полтинник?!! — вытаращилась Лейла на меня и даже обличающе уперлась мне в грудь своим «саем», как упираются указательным пальцем.

— А это что-то меняет? — удивился я.

— Конечно меняет! — воскликнула она. — Это значит, что ты играл со мной! Глумился, разыгрывая юнца! А сам…

— Может вы на верху потом поворкуете? — недовольно оглянулся на нас Ведьмак.

— А чем тут место плохое? — удивился я.

— То есть ты уже никуда не спешишь? — уточнил он.

— Ты прав, двинулись, — сказал я подталкивая воровку вперед.

— Мы не договорили! — рыкнула она и двинулась за Карлом.

Я лишь пожал плечами, шагая дальше и внимательно осматривая потолки со стенами и полом. Проворонить какую-нибудь гадость было бы совсем не кстати.

Примерно через полчаса коридоры вывели нас в широкий зал. И вот тут освещение было. В дальнем конце зала ярко пылали факелы и светильники.

А еще слышалось пение-бормотание людей. И вот это было плохо. Значит предположение о том, что кто-то из последователей Культа уцелел, подтвердилось. Интересно, как они умудряются с нежитью жить бок о бок не истребляя ее и не будучи истреблены сами?

Думать, однако, над этим было не время, поскольку нас заметили. И пришла пора мне поменять Карла в авангарде группы. Да и поработать.

На нас с двух сторон, молча, как и вся нежить, за исключением пары видов, мчались две пары горящих красно-желтым светом глаз. Те самые «веселые твари», о которых говорил Ворон: гончие, так их тут называли. Чем-то их тела напоминали доберманов, но были лишены шерсти, а кожа была серой и иссушенной, очень грубой и прочной.

Вперед вышел не только я, но и Сонул. Синхронные прыжки тварей, синхронные взмахи мечей. Вот только мой монстрик еще подергался своими половинками на земле, а у «белого» сгорел еще в полете от одного прикосновения к мечу служителя.

С алтаря раздался крик, переходящий в хрип, который тоже быстро затих. С разных сторон к нам бросились упыри. Мы с Сонулом отступили обратно к Лейле и Карлу. Получился треугольник, на каждом из углов стояло по воину, а в центре воровка — наиболее слабая в боевом плане единица нашей партии. Но бесполезной я бы ее не назвал: еще в процессе прохождения коридора она трижды предупреждала нас о ловушках и дважды вскрывала запертые двери.

Упыри кончились достаточно быстро (думаю, что в той мясорубке, которую представляла собой наша четверка, и тысяча подобных тварей закончилась бы не успев начаться. Единственная проблема — тела. Но тут помогало то, что со стороны «белого» упыри сгорали полностью, так что мы неторопливо, жестким треугольником смещались в его сторону, чтобы не быть заваленными и иметь простор для удара.

Упыри еще не кончились, когда в нас с двух сторон прилетели какие-то заклинания, видимые мной, как грязно-фиолетовые молнии. Одну я перехватил левой рукой, вторую принял на меч Сонул.

Обе молнии погасли. Удар повторился еще три раза, с тем же результатом, хотя летели явно разные чары.

Затем упыри кончились, а на нас понеслось облако чего-то зеленого. Сонул взмахнул мечом, и с него разошлась волна света, сметшая волну зеленой мути. В следующее мгновение я прыгнул к источнику этой пакости: крепкому, обтянутому грубой ссохшейся кожей скелету со светящимися гнилушечным зеленым светом глазницами. Лич.

Он при моем приближении выпустил еще пару каких-то бяк, да еще и успел окутаться сферическим щитом. Вот только мне было все равно. Я принял оба плетения и прошел щит, даже не заметив. Левой рукой вцепился в костлявую глотку и сжал пальцы. Лич дернулся пару раз и гнилушки глазниц погасли. Я отбросил в сторону останки, бывшие некогда магом. Скелет, упав на пол, рассыпался костями и пылью, видимо, лишившись «псевдожизни» тело лишилось и сохранявших его в целости чар.

С меча Сонула сорвался конус света, настигший второго лича. Конус прошел сквозь тело скелета и свободно улетел дальше. Лич же сгорел без остатка. Лейла кинулась ко мне, а Ворон к Культистам, как и Сонул.

Я не успел их остановить, и десяток выживших в прошлой бойне фанатиков, не пережил бойню новую. Точнее не сообразил, что должен их остановить. А потом меня пронзило понимание: энергия! Только что в артефакт ушла энергия еще десятка Смертей!

Колодец я увидел быстро. Он находился как раз в десятке метров от того места, где я стоял. Я кинулся туда, и, добежав, сразу прыгнул вниз. В колодце, как и положено, была вода. И был он очень глубокий. От недостатка воздуха начало ломить легкие, но благодаря Акисато и его пыт… тренировкам, я уже знал, что это неприятно, но совершенно для меня не смертельно. Так что продолжал грести вглубь, стремясь добраться до дна. Вот только дна у колодца не было. Он оканчивался в какой-то подземной реке, откуда вода в него собственно и поступала. Я растерянно озирался, пытаясь отыскать взглядом в толще воды артефакт. Вот только, я забыл спросить Ворона, как же он выглядит и что из себя представляет! И когда я уже собирался выплывать обратно, пришло озарение, как тогда в склепе. Я понял, что именно и где конкретно искать. И не засомневался ни на секунду. Сразу же поплыл вниз по течению, ориентируясь на это знание.

Не прошло и минуты, как я завладел нужным мне предметом: это оказался черный камень-подвеска на серебряной цепочке. И этот камень разогревался. Я держал его за цепочку и смотрел как вода вокруг него закипает. Как появляются и устремляются вверх пузырьки воздуха. Как становится их все больше и больше…

Цензурных мыслей в голове не было. Ведь, что делать дальше я не представлял даже близко. А то, что если сейчас чего-то не сделаю, то в ближайшую минуту рванет, понятно было и без всякого «озарения». И всплыть за советом к «белому» служителю я не успею никаким образом. Так что советов и инструкций ждать не откуда, а время стремительно утекает. Было уже невооруженным взглядом видно, как искажается пространство вокруг. Словно напрягается и натягивается.

Место, в котором находился камень уже просто бурлило, так, что самого камня видно не было. Один большой бурлящий шар размером с голову человека. Кожу руки обжигало кипятком, а глаза щипало и резало.

В тот момент, я не придумал ничего лучше, чем сунуть вторую руку прямо в бурлящий кипяток и схватить ей подвеску…

Совать руку в кипяток — удовольствие ниже среднего. А уж хвататься за предмет, что этот кипяток за несколько секунд из холодной проточной воды создал, тем более. Аж, круги перед глазами поплыли от боли.