— Минерва, они смогут возобновить общение, когда девочка вернется в школу, — сказал Дамблдор.

— Альбус, тогда уже будет слишком поздно! Я пыталась заставить этих двоих что-либо сделать два месяца. Это первый раз, когда кто-то из них делает шаг на встречу другому. Вы не можете не понимать, что они упрямые и независимые люди. Альбус, подумайте, мистер Поттер может решить, что это уже неважно, когда эффект от подарка Нимфадоры пройдет.

— Минерва, думаю, ситуация не такая плачевная, — сказал директор.

— Альбус, вспомните, что сказал нам сегодня вечером Гарри. Его самое сокровенное желание, чтобы Нимфадора вновь стала его лучшим другом. Мальчик смотрел в это зеркало неизвестно сколько времени, и все это из-за твоей ошибки! Дай ему портал, я пойду с ним к Андромеде и вернусь, как только они поговорят, — сказала МакГонагалл.

Альбус почувствовал себя прихлопнутой мухой, когда она упомянула зеркало. Это был удар ниже пояса, но именно его не хватало, чтобы пошатнуть его мнение. Бедный мальчик потерял семью, и вот он находит волшебное зеркало, которое показывает его самое сокровенное желание. Альбус не знал точно, когда именно он нашел это зеркало, но было ясно, что не сегодня. Его заместитель и преподаватель трансфигурации использовала очень весомый аргумент, и ему не оставалось ничего другого, как вытащить перо.

— Портус! — сказал он, отдавая его своему заместителю.

— Спасибо, Альбус, — сказала МакГонагалл, взяв портал, и переместилась в свой кабинет.

Дамблдор повернулся к Фоуксу, который пристально за ним наблюдал.

— Ты думаешь, я все сделал правильно? — спросил Дамблдор у своего феникса.

Фоукс утвердительно курлыкнул, и Дамблдор принял это за согласие. Улыбаясь, он взял пакет с лимонными дольками.

— Фоукс, я каждое Рождество покупаю тебе лимонные дольки, и ты постоянно отказываешься есть их. Ты можешь просто попробовать их хоть раз?

Фоукс только щебетал, с негодованием глядя на директора школы.

— Спасибо за помощь, профессор, — сказал Гарри, когда они подошли к двери дома Тонкс.

— Не за что, мистер Поттер, — ответила ему МакГонагалл. По правде говоря, они нарушили несколько важных правил, но это стоило того.

Гарри глубоко вздохнул, прежде чем позвонить в дверь.

Поттер и МакГонагалл ждали несколько минут, прежде чем услышали разраженную Андромеду Тонкс, открывающую дверь. Но когда она увидела тех, кто стоял за дверью, улыбка украсила ее лицо.

— Заходите, на улице ужасно холодно, — сказала Андромеда.

Гарри и МакГонагалл вошли в теплый дом, сняли плащи и устроились на кухне. Прежде чем кто-либо из них смог произнести хоть слово, Поттер услышал знакомый голос.

— Мама, кто звонил в дверь так поздно?

Гарри обернулся на месте и увидел широко раскрытые глаза Тонкс. Девочка смотрела на него.

— Г-Гарри? — нерешительно спросила Нимфадора.

— Привет, Тонкс, — сказал Поттер также нерешительно.

— Хорошо, мы оставим вас вдвоем. Минерва, не хотели бы вы присоединиться ко мне в малой гостиной?

— Да, мне по душе эта идея, Андромеда, — сказала Минерва, вставая и следуя за ней.

Гарри и Дора сидели за столом, смотря друг на друга, уже около десяти минут, когда девочка нарушила неуютную тишину.

— Мне понравился твой подарок, — сказала Нимфадора слабым голосом. Из ее глаз угрожающе потекли слезы.

— И… и мне твой, — сказал ей Поттер.

— Что ты имеешь в виду?

Гарри вынул фотоальбом и положил его на стол.

Тонкс подавилась воздухом, когда увидела подарок, который так усердно собирала. «Наверное, моя мать отправила его после того, как увидела у меня подарок».

Повисла долгая тишина, прежде чем мальчик увидел, что Дора плачет.

— Почему ты сделала это, Тонкс? — спросил он тихо.

Девочка взяла себя в руки.

— Я-я была расстроена. Это все мое воспитание. Мне всегда говорили, что это слово ужасно. Я говорю о том слове, что сказал Драко в поезде, когда мы первый раз встретили Гермиону. Я никогда не думала, что и ты будешь говорить так. Моя мама сказала, что мой папа всегда был…

— Я не об этом, — отрезал Поттер.

Нимфадора выглядела озадаченной. Она была уверена, что он говорит об их последней ссоре.

— Что же ты тогда имеешь в виду? — спросила Тонкс.

— Почему ты предпочла Грейнджер мне? Почему ты выбросила меня из своей жизни из-за нескольких глупцов, которые не знают тебя? — спросил мальчик.

— Гарри… ты тогда так запугал ее. Я… я до сих пор не могу понять, почему ты так ненавидишь ее? Когда ты хотел подшутить над ней в Хэллоуин, я вспомнила, как близнецы пытались сделать мою жизнь невыносимой. Я просто не могу понять, почему ты ненавидишь ее? — сказала Дора.

— Я ненавижу ее за то, что она напоминает мне, — сказал Поттер печально.

— В смысле? — переспросила девочка.

— Тонкс, ты знаешь, какой была моя жизнь, пока ты не встретила меня. Мир маглов… он принял меня ужасно. Грейнджер — маглорожденная. А маглорожденные — это связь с миром, где меня били и заставляли сидеть в чулане в течение целых десяти лет, — сказал Гарри, и слеза скатилась по его лицу.

Нимфадоре захотелось себя ударить: она никогда не смотрела на ситуацию с этой стороны. Она видела лишь мучения девочки, которую унижали.

— Гарри, в Хогвартсе много маглорожденных, но ты не нападаешь на них, как на Гермиону.

— Я больше никого из них не знаю! Грейнджер одна призналась, что она маглорожденная. Я точно знаю, кто нечистокровный, но меня не заботят люди со смешанной кровью. Ведь я считал себя полукровкой, а ты мой лучший друг. Но маглорожденных я не терплю. Я не блюститель чистокровности, Тонкс. Когда я назвал Грейнджер грязнокровкой, я вовсе не имел в виду, что она запачкала генофонд своей кровью, — сказал Поттер.

Тонкс почувствовала дрожь от слов мальчика. Ведь она его лучший друг.

— Гарри, я… я только… я думала, что ты причиняешь ей боль просто так, как и все остальные. Я сожалею. Я не думала об этом так. Я должна была понять, что ты не ненавидишь кого-нибудь без причины, — призналась Дора.

Поттер вздохнул.

— Что это значит, Тонкс? Что нам делать? Какой путь мы выберем?

Девочка уставилась в пол. Она не могла смотреть другу в глаза.

— Я… я не знаю, Гарри. Я сожалею об этом. Мне жаль, что я сказала тебе такое перед гриффиндорцами. Я… я обезумела от твоих слов, забыла, где мы находимся. Я… я хочу снова быть твоим лучшим другом, Гарри. Но… но я… пойму, если ты не захочешь, — слезы снова потекли по лицу Нимфадоры.

Поттер кивал, пока она смотрела на стол.

— Я… я понимаю, почему ты так расстроена. Мне не надо было так поступать с Гермионой. Я напомнил тебе о том, что было с тобой в прошлом году. Я не должен был вести себя так глупо. У меня было ужасное Рождество, Тонкс. Я… я бы хотел провести его с тобой, — признался Гарри.

— Я… я… я знаю, Гарри, я тоже хотела бы провести Рождество с тобой. Быть здесь одной ужасно. Как в прошлом году, снова и снова. Я, конечно, получала письма от Драко, но я очень скучала по тебе. К-когда получила твой подарок, я хотела умереть. Пожалуйста, прости меня, я… мне так жаль, Г-Гарри. Я не буду больше так делать, обещаю, — сказала Дора, плача.

Они одновременно встали из-за стола и посмотрели друг на друга.

— Я прощаю тебя, Тонкс. Ты будешь снова моим лучшим другом? — спросил Поттер.

— Да, — ответила Нимфадора, крепко обнимая Гарри. В ее глазах все еще были видны слезы.

— Хорошо, — произнес Поттер.

Друзья остались на кухне и говорили обо всем, что хотели обсудить друг с другом в течение предыдущих месяцев. Гарри рассказал все о зеркале Еиналеж, про то, как далеко он продвинулся на своих индивидуальных занятиях, про трехглавую собаку, которую нашел в коридоре на третьем этаже, используя свои способности мага Теней.

Дора расплакалась, когда он рассказал, что увидел в зеркале Еиналеж. А когда он, разговорившись, описывал свои индивидуальные занятия, девочка улыбалась; и испугалась, когда он поведал о трехголовой собаке.