– В действительности твой новый знакомы – лукавый плут, а не оратор. Рассказанный тобой случай из его жизни на самом деле принадлежит жизни греческого философа Диогена. Это Диоген был язвителен и остроумен. Сам Александр Македонский, будучи современником Диогена, искал с ним встречи и общения. В Крании встреча состоялась, когда Диоген грелся на солнышке, к нему подошёл Александр и сказал: «Проси у меня, чего хочешь». Диоген ответил: «Не заслоняй мне солнца». Фортунат, люди изучают искусство словесности не для того, чтобы разбазаривать его в виде анекдотов на площади, – в сказанных словах Максимилиана появились ярко выраженные нотки снобизма, – а для того, чтобы двигать историю общества вперед, к всеобщему благу и процветанию. Правильным и остроумным словом можно вооружиться, чтобы побеждать своих политических противников; чтобы вдохновлять людей к свершению подвигов на поле боя; чтобы повести людей за своей идеей. Я прошу прислушаться тебя к моим словам.
Фортунат прислушался к словам Максимилиана.
На следующий день Фортунат с Филоном пришли на центральную площадь, которая была главным местом встреч продвинутой молодёжи. Здесь особенной популярностью пользовались ораторские диспуты, на которых часто упоминали имена Демосфена, Сократа или Цицерона.
Филон обратил внимание на юношу, произносящего речь. Юноша говорил неуверенно, его голос дрожал, выражение мыслей было спутанным. Филон посоветовал ему больше тренироваться. Юноша ответил:
– Я непрерывно тренируюсь, произнося речи наедине с самим собой.
Филон ответил:
– Тогда понятно, почему ты плохо говоришь, ведь у тебя такой глупый и неинтересный собеседник.2
Рядом вещал другой молодой человек Ксенофон, знакомы Филона:
– Сегодня меня назначили на важную государственную должность. Слава великому оратору Демосфену, благодаря речам которого я научился правильным словам и мыслям в ведении государственных дел.
Филон перебил Ксенофона:
– По какому поводу тревожишь слух скучающей публики?
– Отдаю должную память великим грекам. Почтенная память о них позволила мне добиться важнейшего государственного назначения.
– Как же мне уже не терпится на этом самом месте произнести речь в память о тебе, а вернее о том, как ты пачкал собою имена великих людей Греции!
– И как я должен относиться к критике человека, чьё ораторское искусство способно только торговать рыбой на рынке?
– Я могу позволить себе говорить – где угодно, что угодны и когда угодно, потому что я свободный и гордый грек! Моё чувство собственного достоинства – это подарок богов! А ты лоялен по отношению к римлянам, ты подчиняешься их диктату!
– Воображаешь из себя героя Греции? На днях ты был в гостях у Оригена, чью виллу охраняет гордый лев. Я тоже там был, но я не приметил, того, чтобы лев признал в тебе главного героя Греции – Геракла!
Фортунат вспомнил наставления Максимилиана, и смело вступил в дискуссию со своим словом:
– Когда-то греки были великими, с рвением присоединяли к себе новые территории; самостоятельно выбирали себе союзников и определяли свое отношение к врагу; сами решали – вступать ли в войну до победного или сдаться. Самостоятельная и активная позиция Греции в победоносной греко-персидской войне породила знаменитых афинских героев, чьи имена почитаются потомками. Вам известны великие деятели Греции? Митридат? Перикл? Никий? А сейчас в Афинах есть знаменитые герои нашего времени?
Жесты рук Фортуната одушевляли послание грекам. Он взмывал рукой в воздух, показывая, что греки благословлены голубым куполом неба на счастливую жизнь, полную достижений и славы. Он тряс кулаками над головой, угрожая стряхнуть заносчивых римлян с пьедестала почёта. Он показывал правой рукой направление римлянам к царству Аида или, возможно, указывал грекам на путь к свободе.
У присутствующих на площади обыденные фразы повседневности обрывались на полуслове и люди подтягивались, чтобы послушать Фортуната, услышать слова той истины, которая давно пылилась в удаленных уголках сознания греков и не смела показаться на свет.
– Мы можем заниматься лишь внутренним управлением, принимать участие в городском совете и суде. Впрочем, мы также можем без согласия римлян выбирать себе любовниц, составлять себе меню завтраков, обедов и ужинов. Можем выбрать себе прическу и наряды; можем организовывать программу торжественных праздников, приглашать в дом приятных для нас гостей. Разве этого недостаточно для того, чтобы чувствовать себя свободными и независимыми?
– Недостаточно!
– Недостаточно!
– Разве мы можем считать себя достойными потомками великих греков, которые отдавали свои судьбы для служения Греции?
– Нет, недостойны! Римляне, руки прочь от свободной Греции!
– Да, да, прочь!
– В то время пока римляне были одеты в шкуры баранов и пасли овец на пастбищах, греки в это время устами Демосфена, Аристотеля и Платона несли миру свет разума и знаний!
Надев на римлян шкуры баранов, тем самым Фортунат явно исказил представления об уровне культуры римлян во времена расцвета Греции, но контраст возымел должный эффект, толпа ревела в экстазе высокой самооценки.
Фортунат казнил римлян без всякой пощады, побудив греческую публику к активным действиям. В толпе кто-то предложил начать формировать городское ополчение, с тем, чтобы дать отпор римлянам на тот случай, если те придут и попытаются штыками оружия подавить высокую самооценку греков. Кто-то на месте предложил избрать стратега, который поведёт греков к свободе. Кто-то воскликнул, что он десть лет был гребцом на торговом корабле и теперь сможет возродить непобедимый греческий флот. Одним словом, на площади возник всплеск энтузиазма, переросший в бунт, и ситуация вышла из под контроля оратора.
В этот момент Фортунат решил, что правильнее всё же для достижения целей миссии держаться рядом с Максимилианом, и направился домой. В гостинице, в которой наши герои снимали номер, дежурный сообщил, что Максимилиан ушёл к Офелосу. Фортунат решил, что не следует откладывать совместной партнёрской работы и направился к Офелосу. На подступах к дому Фортунат догнал Максимилиана.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Максимилиан.
– Ты прав, Филон далеко не тот человек, на которого следует ориентироваться для изучения греческой культуры.
– Фортунат, ты ничего не натворил?
– Нет, ничего не натворил, не беспокойся.
– Тогда у меня отличная новость для тебя. Мы идём в дом Офелоса, и у него есть связи в окружении императора Тиберия. Позже тебе всё расскажу.
Напарники вошли в ворота особняка. В доме их тепло встретил хозяин. Максимилиан представил Фортуната, как своего близкого друга. Следом, в качестве приглашенного в дом, вошёл Ксенофон, который пребывал с возбуждённом состоянии:
– Офелос и дорогие друзья Офелоса, – обратился ко всем Ксенофон, – я пришёл к вам с городской площади, вы не представляете, что сейчас творится на ней! Граждане подняли бунт против римлян!
Все поразились услышанному. Слова Ксенофона прозвучали как гром среди ясного неба. Всеобщее удивление сменилось тревогой. Горожане, подняв бунт, провоцировали конфликт с римлянами, и в ответ римляне могли привести в город карательный отряд.
В это время Фортунат решил, что будет лучше подождать Максимилиана на улице, или вообще уйти домой. Он повернулся к выходу, но нечаянно задел раба, нёсшего вино для гостей, раб оступился и уронил кувшин с вином на пол. Все повернули головы на звук разбившегося кувшина. Ксенофон увидел Фортуната и воскликнул, ткнув в него пальцем:
– Вот виновник всех волнений, произошедших на площади! Он произнёс речь, призывающую греков освободиться от влияния римлян!
– Следует отметить, что греческие мыслители воспитали во мне прекрасного оратора. – попытался парировать Фортунат, но его слово оказалось слабым аргументом против палок и камней.
Максимилиан пытался отречься от друга, но его уже никто не слушал, богачи были слишком напуганы призраком римского меча, нависшего над афинянами, и оба напарника оказались на улице, однако на этом их злоключения не окончились. Оказалось, что Фортунат на днях хорошо проигрался в кости, и проигрался до того, что проиграл своего «воображаемого раба», которого он обещал отдать через несколько дней, но договорённость не исполнил. На улице Фортуната поджидали бандиты из местной банды, возглавляемой Теламоном. Один из бандитов, увидев Фортуната, воскликнул, указав на Максимилиана:
