Вдруг деревья впереди расступаются, появляется зубчатый край высокого частокола. И рогатые головы над ним.

«Помогите!» – кричит во сне Ольга. И ворота лесной крепости открываются…

Ольга перевела дыхание. Приснится же!

Огонёк свечи внезапно заплясал в темноте. Откуда-то повеяло сквозняком. Ольга приподнялась, прислушиваясь. Кто-то из служанок вернулся? Что это за странный шорох?

Мурашки пробежали по коже. Шорох доносился со стороны двери…

– Кто там? – окликнула Ольга, садясь в постели.

Княжна быстро огляделась. Где-то среди украшений лежал небольшой кинжал – сам скорее украшение, чем оружие.

Шорох повторился. Точно дверь приоткрывалась…

– Сейчас стражу позову! – пригрозила княжна, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– Княжна, это и есть стража, – послышался громкий шёпот. – Это я, Бразд! Всё хорошо? Ты кричала…

Девочка перевела дух.

– Всё хорошо, просто сон приснился. Ступай, охраняй!

Дверь начала закрываться.

– Хотя… Погоди! Ты один тут?

– Товарищ внизу на лестнице стоит.

Ольга огляделась, быстро натянула платье, накинула платок на плечи.

– Заходи, Бразд. Спросить тебя хочу.

Гридень вошёл, поклонился и со смущённым видом остановился у двери.

– Скажи… – Ольга задумалась. – Есть ли тут поблизости святилища старших богов?

– Есть, – с недоумением ответил парень. – На Изборской дороге, недалеко отсюда, дубовая роща, там большое капище Велеса. Наше, варяжское.

Рогатые головы над частоколом… «Да, это оно!»

– Сон мне приснился, – повторила Ольга. – Дорога к святилищу в лесу. Такое ведь не снится просто так, верно?

Бразд кивнул.

– Само собой, княжна! Боги говорят с людьми во сне. Если тебе бог приснился – стало быть, что-то сообщить хочет. А если сам Велес… Он ведь не только владыка зверей и богатств, он ещё отец чародейства. Его жрецам ведомо скрытое, прошлое и будущее…

«Вот кто мне нужен! – сообразила Ольга. – Вот кто скажет, что с Радимкой!»

– Пойдём туда! – выпалила она.

– Сейчас? – растерялся Бразд.

– Да. А ты меня проводишь. Сам говоришь – капище от городских стен совсем близко. К утру вернёмся, никто даже не заметит!

– Да, но…

Бразд нахмурился.

– Негоже княжне по ночам за стенами шастать…

Ольга тоже упрямо свела брови.

– Вы, варяги, летом меня не защитили, в лесу потеряли. Помнишь? Ты ведь тоже там был?

– Был, – краснея, потупился Бразд.

– Тогда оплошал и снова со мной споришь? Сам же сказал – голос богов надо слушать. Вот и выполняй, что велено!

Ольга сама не понимала, что за гнетущее чувство тревоги её охватило. Оно посещало её и раньше, но никогда так сильно, как сейчас. Словно во сне, опять ей в спину уставились чьи-то холодные, хищные глаза…

– Но городские ворота уже закрыты, – слабо возразил Бразд.

– Слушай, вы, варяги, наверняка знаете, как выйти из города после заката мимо ворот!

– Знаем…

– Вот и пошли. Сейчас, – будто сами собой, произнесли её губы. – Или будет поздно.

Бразд взглянул на неё, чувствуя, как мороз пробежал по коже. Словно голосом Ольги сейчас с ним заговорил кто-то другой… И ответил кратко:

– Как прикажешь, княжна.

Едва-едва начало светлеть небо на востоке, как в княжеских палатах поднялся крик. Пришли менять дозорных, глядь – молодой воин лежит мёртвый под лестницей. Начался переполох, забегали слуги.

Вскоре обнаружилось страшное. Княжна пропала!

Вот тут уже весь Плесков поднялся на ноги. Воевода Башила лично оглядел убитого стража, и волосы шевельнулись на затылке. Крепкому молодому гридню свернули шею, как цыплёнку.

Обыскали покои Ольги, но, хвала богам, не нашли ни мёртвого тела, ни крови, ни следов борьбы. Княжна исчезла бесследно…

Вскоре выяснилось, что кроме княжны пропал молодой варяг Бразд, также бывший в ночном карауле. «Небось тоже лежит где-то в закутке со свёрнутой шеей, – сокрушённо думал Башила. – Либо ночные тати прихватили его с собой, чтобы провёл через ворота…»

– Опросите стражу ворот, не проходил ли кто ночью! – приказал он. – И обыщите там все кусты и обочины!

Доложили матушке княгине. Княгиня лишь посуровела, но ни плача, ни крика ей не положено. Тут же отправила вестника к князю Вардигу, который с малым войском был в отъезде. Тем временем Башила переворачивал вверх дном весь плесковский кремль. Однако ни княжну, ни Бразда так и не нашли – ни живых, ни мёртвых.

Башила всё мрачнел. В голове зашевелились чёрные мысли. А не был ли Бразд в сговоре с похитителями княжны? Не он ли выманил Ольгу ночью из палат – иначе почему она не сопротивлялась? Да нет, быть не может, он же хоть и молодой, но варяг!

Княгиня была так расстроена и занята хлопотами, что едва услышала, как её зовут. Пришла младшая княгиня Вилма – вся в слезах, бледная, как простокваша.

Как всегда при виде латгалки, старшая княгиня ощутила укол ревности. А теперь ещё и досаду. Зачем явилась чужачка? Совсем не до неё!

– Госпожа княгиня, – поклонилась Вилма. – прошу, выслушай…

– Занята я, уж прости, – ответив на поклон, устало произнесла княгиня. – У нас беда…

– Я из-за этого и пришла.

Взгляд княгини из усталого сразу стал цепким и острым.

– Что-то нашли?

– Нет.

– Тогда что…

– Дозволь прежде спросить: княжна… жива?

– Мы не знаем! Она исчезла!

Вилма тяжело вздохнула, смахнула слезу.

– Ну, не тяни! – старшая княгиня, забывшись на миг, схватила её за руку. – С чем пришла?

– Если её не нашли мёртвой, – еле слышно сказала Вилма, – то Ольга ещё жива. Но она в огромной опасности…

Тянулись дни, а Харальд по-прежнему чего-то ждал в Изборске. Плыть дальше – к Полоцку, а потом к Смоленску – не торопился. Сказал: пока дождь льёт, постоим здесь. Нет, нурманы дождя не боялись. Но зачем мокнуть, если можно как следует отдохнуть?

Дождь наконец кончился. А утром следующего дня Харальд лично повёл Радима на рынок и там, не скупясь, одел его с головы до ног. И не как-нибудь, а в лучшее.

У Радима теперь даже исподнее дороже, чем лучшая праздничная рубаха отца. Да что там – вся его прежняя одёжка стоила меньше, чем один новый сапог! И всё такое красивое: штаны синие, свитка жёлтая с красной вышивкой, пояс с серебряными бляшками, а на поясе… настоящий меч. Ещё шапка с розовой шёлковой подкладкой и шерстяной плащ. Плащ, правда, серый, но Харальд сказал: такой лучше. Если и замарается – незаметно. Ещё купили жилет из толстой кожи, подбитый изнутри войлоком – для защиты. И стальной шлем, круглый, склёпанный из четырёх долей. Харальд сказал, что шлем хороший. Сталь прочная, клёпка надёжная и сами заклёпки не торчат, сточены вровень. А надевать его можно прямо на шапочку, размер подходящий. Ещё кошели Радиму купили, для денег и для всякой мелочи. И в тот, что для денег, Харальд щедро сыпнул серебра. Сказал: пряников себе купи или ещё чего-нибудь.

– На эти деньги я вообще все пряники в Изборске скупить могу! – запротестовал Радим.

– А ты кроме пряников ещё что-нибудь присмотри. Вот лук хотя бы. Но тут уж сам. В этом я тебе не советчик. Ты лучше понимаешь.

Радим надулся от гордости. Есть что-то, в чём он понимает лучше Харальда!

Гулять по чужому рынку одному да ещё покупать что-то Радиму было не то чтобы боязно… Но как-то неуютно. После того случая, как его едва в холопа не обратили. Но Харальд отмёл его сомнения одной фразой:

– Если кто-то не проявит к тебе уважения, скажи: я – человек Харальда-хёвдинга. Хотя, – добавил он, – вряд ли посмеют. Ты теперь одет не хуже боярича и при мече. Они ж не знают… – тут Харальд наклонился и шепнул Радиму на ухо: – Не знают, что тебе палка привычнее.