Хмурый измотанный Ленц в опаленной броне слушал и качал головой.

— Ладно, все ценные мнения я учел, план будет такой. Пока охрана дворца не очухалась и не поняла, что мы ее, прилично выражаясь, поимели, нужно добыть транспорт и переместиться к «трубе». Автомобили тут не годятся — дорогу могут перекрыть, остаются гирокоптеры. Доктор Ливнев выразил желание остаться в рядах Сопротивления, но, учитывая предательство кавторанга Нечаевой, это пока нерационально. Неизвестно, как доктора встретят на «Алконосте». Итого, Нас шестеро. Нужно два малых гиропктера или один большой. Надеюсь, на посадочной площадке что-нибудь найдем.

Прикованная к постели Джинни молчала, но, услышав о предательстве матери, дрогнула.

— Я хочу… я должна с ней поговорить…

— Зачем, Женечка? — Ленц вздохнул. — Твои чувства я понимаю. И почему Елена Ивановна так поступила, тоже отлично понимаю, но полагаться на нее опасно и нельзя. Когда-нибудь мы с тобой все обсудим и разберемся, но это будет потом, когда планета освободится, в ты поправишься. Пока что у нас временные трудности, а потому вернемся к диспозиции. Понадобятся пилоты. Один гирокоптер поведу я, а вот второй…

— Я могу пилотировать, — сказал Мартынов.

— Точно! С гирокоптером нам поможет товарищ Демиург. Он возьмет на борт товарища Женечку Нечаеву с Земли, а так же товарища Анисимова, как специалиста по взлому систем. На другом гирокоптере полетим я и доктор Ливнев. Элфорда повезем а багаже. Товарищ Женя с Теро по состоянию здоровья пока остается здесь. Вопросы есть?

— Что делать, если начнется погоня?

— Отбиваться. Применять все наличное оружие.

— Как справимся с охраной «трубы»?

— Есть мнение, что что солдат-супервиро ночью сняли на борьбу с салазаристами. Пауков обещал обезвредить Дмитрий Анисимов. У нас фактор внезапности — никто не ждет, что мы станем прорываться на Росс. Еще вопросы остались?

— Нет.

— Действуем. А ты, Женечка с Теро, жди нас с победой и с новым союзниками.

Ленц склонился и бережно обнял Джинни, которая тоже обняла его слабыми руками.

— Удачи вам, дядя Роберт. Возвращайтесь все живыми. Если что со мной что случится — не грустите. Спокойного космоса всем.

Ленц кивнул и отвернулся, стараясь не показать, насколько расстроен. Еще через четверть часа два гирокоптера взмыли и с посадочной площадки позади дворца.

Елена Ивановна Нечаева не спала всю ночь. Лежа на койке в своей тесной каюте, она в который раз слушала, как скрипит старый корпус «Алконоста», как осыпается песок, как едва слышно гудит полуживое ядро корабля. Спать Нечаевой мешал гнев, тем более мучительный, чем яснее была его несправедливость.

«Ленц, старый друг, человек, которому я так доверяла… Как он мог! Операция за моей спиной, и этот неуправляемый Эрнесто, который явился раненый, дерзил».

Эрнесто, запертый сейчас на корабельной гауптвахте, похоже, ничего про сделку не знал, но мысль о разоблачении вызывала у Нечаевой ледяную дрожь. «Если до Спороитвления дойдет, что я сотрудничала с Элфордом, и Манцевич — мой связной. Они казнят меня и проклянут даже память обо мне. Никто не вспомнит о заслугах, о том, как я доставала им сыворотку… Никто не учтет, что мне больно, и я — мать… Бедная Женечка… Если меня прикончату, она станет ненужной фигурой на этой шахматной доске».

Нечаева поняла, что уже не уснет, встала и оделась. В этот миг тихо пискнула внешняя система связи, чего не случалось уже много лет.

От этого короткой «пиу» у Елены Ивановны ёкнуло сердце. «Неужели спутники связи сохранились?» Помедлив, она надела наушники и коснулась пульта, разрешая сеанс. В уши полился полузабитый помехами, очень нервный и очень знакомы голос. — Хелен, Хелен! Это Манцевич на связи. Объясни, курва мать, что ты творишь⁈

— Придержи язык Патрик! Если ты про Ленца, который устроил срельбу в борделе, то я такой приказ не отдавала. Роберт теперь на вашей территории, разбирайтесь с ним сами.

— Хелен, какой бордель? Думаешь, мне жаль потасканынх шлюх? Ваши люди похитили мистера Элфорда.

— Что?

— То, что слышала. У нас были временный неприятности с Салазаром, из-за этого — некоторый беспорядок с охраной. Боевики Ленца вместе с Мартинесом появились черт знает, откуда, как-то проникли в кабинет Уильяма, связали и утащили его.

— Для меня это новость.

— Новость? Да неужели… Если ты, дорогая, ведешь двойную игру, то запомни — твоя Джинни у меня. Если Уильяма не вернут, ей конец, и дочь ты никогда не увидишь.

— Не надо шантажировать меня, Патрик. Не вали с больной головы на здоровую, дыры в охране — ваша проблема. От себя скажу — Элфорда на «Алконосте» нет. Ни Ленц, ни Мартинес здесь не появлялись. Значит, они где-то на вашей территории, как вариант, хотят эвакуироваться на Росс. Следите за «трубой», поднимайте авиацию, делайте, что хотите, только оставьте мою дочь в покое. Она здесь ни при чем.

— «Труба» — это, конечно вариант. Охрану мы усилим. Но ты, Хелен, не контролируешь своих людей. Ты бессильна, а потому бесполезна. Как только вернем Уила, нашему соглашению конец.

— То есть как это — конец?

— Всю вашу банду арестуют и накажут. Остатки корабля будут конфискованы. Если активно поможешь в зачистке, тебе лично разрешат жить в Оклатеро. И это лучший вариант. Остальные, поверь, гораздо хуже.

Манцевич отключился, составив Нечаеву в полном смятении. «Так… Надо что-то делать… Предупредить команду о провале, не называя причины. Всем уйти в пустыню, рассредоточиться по поселкам, там, где есть надежные люди. „Алконост“ придется взорвать, он не должен достаться чужим… Но Женя, Женя… она там такая одинокая, беспомощная, беззащитная».

Следующую четверть часа Нечаева бессмысленно металась по каюте, не решаясь поднять тревогу.

«Есть еще один вариант, — думала она и сама содрогалась от собственных мыслей. — Можно подчиниться требованиям и пожертвовать организацией. Сейчас ночь, я назову часовому пароль, выйду наружу и затеряюсь в пустыне. Когда все закончится, мы с дочерью воссоединимcя в Оклатеро. Ленца уже не спасти, но за других буду просить — пусть помилуют хоть хоть кого-нибудь».

То самое худшее, что могло случиться дальше, встало перед глазами настолько живо, что Елену Ивановну скрутил приступ тошноты.

«Нет-нет, я не стану думать об этом. Нужно думать только про дочь, вспоминать, какой она была в детстве…»

Нечаева села на койку, закрыла лицо руками. Еще через полминуты внось звякнула связь.

— Патрик, что тебе опять? — спросила она хриплым, не своим голосом.

— Мама, это ты?..

Голос в наушниках принадлежал Жене, и Елена Ивановна заплакала — она не слышала этот голос десять лет.

— Доченька, ты где? Что с тобой?

— Не важно, где я, мама. Не важно, что со мной будет. Важно, что я теперь знаю всё.

— Что всё, милая?

— Про Элфорда, про то, что тебя шантажировали. Про сделку, на которую ты согласилась.

— Откуда ты звонишь, девочка?

— С Коммуникатора Роберта Павловича, который я стащила, когда мы прощались.

— Тебе там плохо, больно?

— Нет, не больно. Послушай, мама… Не надо сдаваться из-за меня. Не надо никого предавать — этим ты мне не поможешь. Ты сильная. Сделай то, что должна — помоги послам вернуться на Росс. Если на помощь придет второй «Алконост», на Теро все переменится, и мы еще встретимся, и то, что со мной случилось, будет не зря…

— Женя!

— Мама…

— Ты только не умирай.

— Ну, постараюсь.

Связь прервалась. Несколько бесконечно долгих секунд Елена Ивановна сидела в оцепенении, а потом включила громкую связь.

— Внимание! Внимание! Говорит кавторанг Нечаева. Боевая тревога! Общий сбор на стыковочной палубе. При себе иметь оружие и ментальную защиту.

Под брюхом гирокоптера простиралась бурая полупустыня. Где-то там внизу вилась нить автомобильной дороги, местами растрескавшейся и поросшей жесткой травой. Мартынов уже освоился с управлением, но несовершенная машина была капризна, тихохдна и хрупка. Вторым в паре летел Ленц — он вел свою машину непринужденно и порой давал советы по бортовой рации. Найти удалось гирокоптеры гражданской модели — бортового оружия не оказалось ни на одном и это очнеь тревожило Мартынова.