Я рассказал приятелям о разнице в ценах, но они лишь развели руками. Странно ожидать другого, когда академия закупает реагенты и ингредиенты для зелий только через благородных: они же цену загибают так, что аж жутко становится. Но всё же Фанул подсказал один вариант сэкономить.

При изготовлении структурного раствора как стабилизатор какой-то фрасталаризации используют выжимку из спинного мозга или печени высокогредовых животных, от воеводы и выше, когда у них проявляются способности к интуитивной магии. Либо же что-то другое от монстров, но с такой же областью применения. Фанул знал только об спинном мозге и печени, но если отдать их при заключении заказа, то получится сэкономить не меньше пяти сотен золотых.

Что-то подобное про ингредиенты писалось и в выданной Густахом книге, если я правильно вычленил информацию из софистического бреда.

Хоть в сказанном Фанулом и содержалось много странностей, включая вопрос о сохранении органов от разложения, но оно пробуждало корыстный интерес. Платить в четыре раза больше ради призрачного шанса получить раствор чуть высшего качества — не самая гениальная идея. Но на это можно согласиться, если сэкономить практически половину.

Я поблагодарил Фанула за интересный рассказ, заодно поставил пометку разузнать о высокоуровневых животных либо в гильдиях авантюристов, либо в академии, либо вовсе заказать справочник. Хотя последнее не желательно. Правда, вопрос всё ещё открыт: как этих животных выслеживать? Будь моё «Чувство магии» более развитым, то я бы…

Я едва не раскрыл рот от осознания собственной тупости. То есть, вот тебе магическая академия, вот существование всякой еды, временно повышающей Навыки, вот деньги для заказа оных — а мозгов додуматься о существовании подобных зелий, похоже, не хватает. Но спрашивать об этом у ребят слишком глупо, можно подставиться. Лучше завтра у наставника спросить. Или подождать, и уточнить у авантюристов?

Мы вчетвером ещё немного посидели, обсуждая тяжёлую долю учеников академии. Заодно я рассказал про нападение гоблинов на караван, не забыв упомянуть убитого контрактника и последующие разборки в ратуше. Поведал, как вместе с авантюристами ходили в логово искать двух женщин, сгладив кровавый рассказ тем, что несчастных мы нашли уже мёртвыми. И как копейщику сначала неудачно сбили «Вторую броню», а потом стрелой пробили горло.

На куске рассказа о свитке, заклинанием из которого запечатали пещеру, Талия чуть оживилась и наконец поставила на стол банку с томвитией, всё это время удерживаемой на коленях. Черноволосая эльфа сказала, что вот как раз подобными свитками ученики-рабочие будут заниматься через шесть лет, на третьем году обучения. Практически пятая часть заказов в академии приходится на свитки с различными боевыми заклинаниями, их выполняют только ученики старших курсов. Заказчик — благородный дом Миастус, и только он. И, какая неожиданность, что он поставляет в академию все необходимые товары для производства свитков и выкупает их практически по себестоимости, лишь платя небольшую надбавку в один процент.

Талии рассказали в её мастерской о договоре об исключительной торговле. Там указано, что благородный дом сам устанавливает наценку на товары из академии, включая их выкуп у самой академии. Но наценка обязательно должна быть, иначе это нарушение договора. Судя по состоянию академии и заоблачным ценам на всё и вся — этого процента вместе с оплатами договоров и контрактов академии хватает только для поддержания жизни.

В самом конце рассказа про налёт гоблинов я вскользь упомянул о полученном кольце. Оно сменило уже семь владельцев, и первой была некая Фиралия Нуралия.

— Я слышала это имя, — Эльта попросила глянуть на кольцо. Она удивлённо повертела его в руках, нашла на внутренней части клеймо и заметно погрустнела. — Когда с наставником занималась, ещё до поступления в академию, он говорил, что это его прошлая ученица. Она до войны поступила по рабочему приглашению. Это клеймо наставника, только чуть изменённое. Пока ученик не выпустится из академии, то должен ставить клеймо мастера с небольшим своим рисунком. Понятно, почему два года назад наставнику перестали поступать письма от неё. Советы любила спрашивать.

— Твой наставник, он ювелир?

— Нет. Он алхимический мастеровой, куда и меня направили по контракту, — голос Эльты пропитало неподдельное сожаление. — Они одинаковые почти, только один из готовых вещей создаёт устройства, а второй изменяет материалы и только потом делает вещи.

Стало быть, золотую оправу кольца та девушка, явно равнинная эльфийка из-за имени, сделала самостоятельно из изменённого золота. Но как она умудрилась придать волшебных свойств камню?

Мы втроём могли бы посидеть ещё. Я бы рассказал об ондатре скверны и как на неё охотились авантюристы, а приятели всяко бы сказали ещё чего полезного по части магии — да вот только усталость и напряжение сегодняшнего дня всё чаще накатывали зевотой. Глаза смыкались. Мы попрощались и разбрелись по комнатам, хоть я и понимал, что сегодня мы собирались в последний раз. Но что поделать?

Закрыв за собой дверь и встав посреди первой комнаты — я глубоко вздохнул, отгоняя противное, тягучее и липкое чувство вины. Три накопленных кристалла, скверна в двух из них, суета с кристалликами проверки, слова старого мага об испорченном кристалле и о покровительстве академии, и фраза о правильном выборе от Густаха — всё это указывало только на одно. И это скверно.

Утром меня настойчиво и долго будила Ула, стуча о входную дверь маленькими кулачками. Так-то я проснулся с самого первого удара, но не мог встать с кровати после вчерашней тренировки. Подобно отжатой половой тряпке я собирался проваляться хотя бы до обеда — но всё же встал и медленно побрёл к двери. Волю к жизни мне придавала не мысль о разговоре с Густахом и последующие возможные перспективы; не обещание назначить девочку личным невольником; и даже не чувство голода и перспектива завтрака, хоть корзинка дополнительного пайка со вчерашнего ужина стояла не тронутой.

Я подскочил, вспомнив про нутона с острым подбородком. Если маги допрашивали всех живущих в бараке, то всяко наткнулись на Лактара и могли узнать о наших договорённостях. Особенно о конспектах по начертательной магии.

Отвратное чувство опасности сошло на нет, когда среди разносивших еду экзаменщиков показался Лактар. Он увидел мой напряжённый взгляд и аккуратно кивнул так, чтобы никто другой этого не заметил. Стало быть, всё обошлось, и сегодня вечером я получу заказанные конспекты. Потребность в них чуть уменьшилась после разговора с Кузауном, но они всё ещё могут пригодиться.

Экзаменщикам с разносом еды помогали дети, мальчики и девочки, забирая грязную посуду с освободившихся мест, складируя в небольшие вёдра и неся в сторону кухни. Одной из таких девочек была Ула и каждый раз, проходя мимо, она украдкой бросала на меня ожидающий, даже несколько молящий взгляд. Будто просила подождать, пока не закончит с работой на кухне.

Я правильно воспринял её молящий взгляд, решив дождаться девочку. Спустя полчаса после окончания завтрака, когда я сидел в комнате и вертел в руках выданные Густахом книги, твёрдо решив сегодня же вечером начать конспектировать их — в дверь робко постучали.

— Ну что, пойдём? — на мой вопрос девочка так сильно закивала головой, что чуть не превратила свои тёмно-русые волосы в одно сплошное опахало. Но перед выходом пришлось подождать несколько минут, пока Ула накинет куртку. Ученики давно разошлись, так что можно было не опасаться излишнего внимания.

Выпавший за ночь снег с дорожек вениками сметали невольники постарше, чем Ула. Если той восемь лет, а её брату пятнадцать, то уборкой занимались дети лет тринадцати: недостаточно окрепшие, чтобы тягать телеги, но и не такие слабые, чтобы не смочь весь день на холоде веником махать. Незавидная доля, но какой у них выбор? Если вспомнить слова Эльты, то от многих из них отказываются родители ещё во младенчестве, а если родственников у ребёнка нет, то… то я боюсь представить его дальнейшую судьбу. В прошлом мире частенько бывало такое, что ощенившаяся дворняга спустя месяц материнства выла до хрипоты и рыскала по району в поисках своих щенят, когда как бомжи из ближайшей ночлежки сыто и довольно спали. А в этом мире нравы гораздо суровей.