— Ликус? — в голосе Густаха чувствовалась тревога. Я слишком долго смотрел в одну точку, размышляя над скверной.

— Я видел всплеск своими глазами, но думал, что подобные случаи единичны.

— В основном, да, единичны. Массовые случаи редки. Последний раз такой был… — нутон вдруг остановился, пристально посмотрев мне в глаза. — Прости, но сначала я должен убедиться, что тебе позволено нечто подобное изучать в пределах академии.

— Неужели под запретом любая история, даже если она связана со скверной?

— Запрет есть запрет, — наставник перебрал пальцами по столешнице. — Меня вчера ввели в курс твоего контракта и объяснили, как именно будет проходить твоё обучение.

— Это тоже связано с моим обучением, — я со злостью махнул рукой в сторону двери. — То, что тебе приказали найти какие-то странные вещи.

— Нет, — нутон нервно хмыкнул. — Если алхимики и мастеровые академии за полгода не смогли найти то, что может гореть два дня с одинаковой силой и не тушится водой, то только поступивший ученик такое точно не найдёт.

Я едва удержался, чтобы не рассмеяться наставнику в лицо. Марианская впадина — лужа, в сравнении с глубиной заблуждений сидящего передо мной человека. В моей комнате в сумке кое-что лежит, такое розовое и резиновое, но и пластичное, если нагреть кипятком. Вот только Густаху об этом знать не обязательно. Если доступ к книгам и историям окажется под запретом, то я даже не подумаю помочь наставнику. Почему-то у меня ощущение, что, если за оставшиеся… Один налим — это сорок дней, значит, осталось чуть меньше полугода на поручение, иначе судьба Густаха решится крайне печальным образом. Ведь недаром все маги из магистрата — с острыми ушами, и этот человек вообще первый встреченный мною нутон среди магов. Даже сидящая на балкончике женщина — и та с острыми ушами.

Правда, среди матонов есть и равнинные эльфы и люди, но там особый случай.

— Только что поступивший ученик может выполнять заказы в гильдии авантюристов? — я плюнул на всё и перешёл к одному из главных вопросов.

— Может? — Густах усмехнулся и чуть подался вперёд. — Ликус, я буду говорить как есть. Ты не только можешь выполнять заказы, ты ещё и должен. По-другому ты свой непомерный долг не выплатишь. Сколько тебе надо заплатить церковникам?

— Двести сорок тысяч имперскими золотыми.

— Ты хоть догадываешься, насколько эта сумма огромна?

Я в ответ покачал ладонью как бы говоря, что некое представление есть, но оно неполное.

— Ещё до войны годовая прибыль гильдии авантюристов и вольных наёмников в городе Магнар без учёта всех выплат в лучшие годы составляла десяток тысяч золотых. Четверть миллиона золотом — это настолько огромная сумма, что одним разом её может заплатить либо сам император, либо графы и князья высшего совета империи. На эти деньги любой разумный может несколько деревень купить и титул приобрести.

— Даже ксат? — я насмешливо улыбнулся. Густах шутку понял и чуть успокоился.

— Вряд ли. Но эти деньги ты сможешь заработать, только выполняя заказы на порождения. Это одна из причин, по которой тебе выпал жребий стать магосом.

— Жребий? То есть, выбор обучать меня на магоса сделан не вчера, а задолго до этого?

— Этого я не знаю. Но, ты же неглупый разумный и должен понимать, что тебя с твоей особенностью расточительно обучать чему-то другому.

— Именно из-за неё я сижу здесь, — я ещё хотел добавить, что сижу живым, но передумал.

— И академия рассчитывает, что ты полностью воспользуешься своей особенностью, — Густах посмотрел на дверь. — Но на кожу… забыл, как правильно, не суть. На кожу кабанов скверны не рассчитывай: до ближайшего порченого места с ними не меньше двух недель пути. Это в королевстве Калиск. Так что за один клаш ты не управишься. В империи оно рядом…

— Такил?

— Уже был там? — взгляд нутона стал острее, он с интересом посмотрел мне в глаза.

— Проезжал через него, когда добирался до академии. Там и узнал, что недалеко есть порченое место.

— Дотуда ещё дольше.

— Знаю. Какое к академии ближайшее скверное место и кто там водится?

— Это тебе расскажут в гильдии авантюристов, я скверной не занимаюсь, — Густах обвёл руками мастерскую книжника. Я согласно закивал и призадумался.

Всё оказалось намного сложнее, чем я нафантазировал. Клаш — это двадцать свободных дней от учёбы в каждом налиме. За эти дни я не успею добраться к кабанам. Придётся планы перестраивать, сперва разузнав о ближайших скверных местах.

Пока я размышлял — наставник отошёл в дальнюю часть мастерской. Он не хотел мешать мне думать, заодно решив перебрать нагромождение разномастных склянок в одном из шкафов. И к каждой склянке Густах имел отдельный подход: одни доставались быстро и небрежно, другие медленно и аккуратно. Иногда нутон смотрел на меня и, казалось, хотел о чём-то спросить: его взгляд бегал по моему лицу, а верхняя губа чуть дёргалась. Но каждый раз он отворачивался и возвращался к склянкам.

С одной стороны — Густах не кажется плохим разумным и у него, как и у всех остальных, есть свои интересы. Но с другой стороны — он часть Настрайской магической академии и кто знает, какую подлянку способен мне устроить. Даже этого тотального запрета на книги более чем достаточно, чтобы разрушить мои планы.

Стук в дверь раздался спустя час. К этому моменту я практически извёлся от нетерпения, частенько поглядывал на дверь и постукивал пальцами по колену. Густах сам в последние минуты с нетерпением ждал эльфийку: мы больше не говорили, и ему было непривычно сидеть с другим разумным в полной тишине.

— Здравствуйте, господин архивариус, — девушка поклонилась человеку, повернулась ко мне и застыла, не понимая, что делать дальше.

— Здравствуй, — я посмотрел на эльфийку и улыбнулся от её несколько нерешительного вида.

— Да, здравствуй, Ликус, — спустя секунд десять та наконец выдавила из себя приветствие.

— Раская Гаилана, мы вас заждались, — Густах посмотрела на меня и показал на девушку. — Она твой учитель на следующие семь налимов. Именно она будет обучать тебя базовой начертательной магии, готовить структурные растворы и правильно наносить их на части порождений. Также именно она ответственна, чтобы ты за этот учебный год досконально изучил всё связанное с основными «промысловыми» порождениями. Я лишь буду принимать у тебя экзамены и отчитываться перед магистратом.

— Промысловыми? — употребление этого слова по отношению к скверне одновременно меня удивило и позабавило. — Которые чаще всего добывают?

— Именно, — Густах удовлетворённо кивнул.

— Я рад, что меня будет обучать разумный с таким огромным багажом знаний, — я кивнул, высказывая уважение эльфийке.

— Нет, я… Нет, я не знаю много. Я не знаю этого всего.

— Что?

— Она простой библиотекарь и провидение, дарованное ей богами, никак не связано с порождениями скверны и начертательной магией.

— Тогда, если она ничего не понимает в предмете, то зачем ей поручили преподавать? — я удивлённо переводил взгляд с остроухой на человека и обратно, находясь в шоке от услышанного.

— Потому что с прошлого года она из тех, кто помогает в составлении летописи академии.

— При чём тут это и моё обучение? Объясни прямо, что будет, и как.

Густах многозначительно посмотрел на эльфийку, потом о чём-то задумался, пару раз кивнул. И предложил нам всем сесть. Разговор предстоял хоть и быстрый, но явно не самый приятный.

Именно поэтому спустя минуты объяснений я сидел с каменным лицом и удерживал в себе негодование. Вот только обида направлена не на магистрат и не на сидящих передо мной разумных — я обижался на собственную фантазию. Это именно из-за неё, а ещё из-за собственного эго я вчера посчитал, что перехитрил магистрат — на самом же деле в дураках оказался лишь я один.

На словах про жребий можно было догадаться, что всё решилось задолго вчерашнего дня, и без моего участия. Но уже чего горевать? Обидно — да. Но я всё равно стану магосом, даже если ни дня за учёбой не проведу: это жизненно важно. Я закончу академию, закрою контракт и получу защиту. А вместе с этим смогу защитить маму и сестрёнку. Не так уж и скверно всё получается.