Великолепный каскад водопада, рассыпающий вокруг брызги хрустальных капель. Они прохладные, но желание искупаться намного сильнее. Вокруг него могучие хвойные деревья, окутанные лианами, сосны, дубы, покрытые мхом камни. В озере плавают разноцветные рыбки.

Завораживающе красиво.

Ярослав дает мне насладиться природой, сделать несколько кадров. Я всё-таки эстетик в некотором роде и люблю живописные места. Они вдохновляют, заряжают, настраивают.

Пока я ловлю свой собственный дзен, Ярослав уже в озере в одних шортах. Зрелище завораживающее. Груда мускулов, играющая на солнечных бликах, расслабленное лицо и закрытые глаза, подставленные к струям воды.

Капли скатываются вниз по шее, оголённому торсу. Сексуальнее мужчины я не видела. Чтобы запомнить, делаю несколько кадров со спины и еще несколько, проходя по узкой тропинке тихонечко за водопад.

Это красиво.

Мой внутренний эстет доволен. Впечатлений больше, чем нужно было. Глаза насладились, теперь надо насладиться ощущениями. Раздеваюсь до купальника и подхожу к Ярославу вплотную. Обнимаю со спины. Наслаждаюсь шумом воды и нашим единением с природой. После мы еще плескаемся в воде, как дети, подставляем под водопад руки, лицо и просто насаждаемся.

— Давай сфотографируемся? — спрашиваю Ярослава.

— Зачем?

— На память. У нас нет ни одной фотографии вместе.

— Мы итак видимся каждый день.

— Представь, как будет здорово в будущем показать детям, какие мы были молодые, счастливые.

— Я всегда буду молодым, — подмигивает Ярослав.

— Твоей самоуверенности можно только позавидовать, — улыбаясь, говорю, но всё же удается сделать парочку совместных фотографий.

Сооружаем перекус, обсыхаем и отправляемся обратно. В доме переодеваемся в сухую одежду и уезжаем в город. Выходные подошли к концу. Как бы грустно ни было, но приходится расставаться. А я уже привыкла к совместному быту, ночам и просто находиться рядом.

Но приходится возвращаться в Москву, заканчивать то, что начали. Сейчас я всей душой на стороне Ярослава. Как бы ни симпатизировал мне Марат чисто по-человечески, но игра есть игра. Каждый по-своему прав. Но в их отношениях настолько все запутанно, что не разобраться с одного раза. Если бы они поговорили, многое можно было бы решить, но гордость мешает.

— Не хочу расставаться.

— Я тоже. Может, переедешь ко мне? — спрашивает Ярослав.

— Я бы с радостью, но сейчас не могу. Не могу оставить бабушку.

— Конечно, бабушка важнее всего.

Ярослав проводит до двери, помогает с сумками. Оставляет в коридоре. Притягивает меня к себе, вдыхает аромат волос. Я обнимаю за талию в ответ. Утыкаюсь носом в шею, провожу по ней языком, чуть прикусываю и целую. Пытаюсь запомнить этот момент прощания.

Он интимный, в нём много нежности и любви.

Заканчиваем нежным поцелуем в губы. Отпускаем друг друга, и он уезжает. Я срываюсь к своему окну. Взглядом провожаю машину и остаюсь наедине с собой.

Переодеваюсь в домашнюю одежду, разбираю сумки, запускаю стирку и в одном из шкафчиков нахожу таблетки от сердца. Три пачки, две из которых уже пустые. Последняя начата. Трех штук в блистере нет. А значит, проблема с сердцем куда глобальнее, чем бабушка говорит.

К вечеру бабушка составляет мне компанию. Я рассказываю о поездке, делюсь впечатлениями. Умалчиваю о кукушке, зная, какая бабушка впечатлительная и как верит во всякие приметы. Я же более трезво на всё смотрю и считаю, что всё зависит от человека в первую очередь.

Заговариваю о таблетках, но бабушка, как и прежде, отмазывается, что просто волновалась за меня. Так как связи не было, хоть она и доверяет Ярославу, но всё же боится за меня. Тему эту больше не поднимаю, но решаю, как только закончится действие нашего договора, обязательно запишу бабушку к врачу.

В комнате впервые за долгое время решаюсь взять мольберт и мелки в руки. Когда-то я рисовала. Любила это дело. Но с моим сердцем это было сложно сделать. Я эмоциональная, всегда принимаю всё близко к сердцу.

Любое проявление в живописи. Любая картина вызывает всплеск бурных во мне эмоций. Для меня это было чревато последствиями. И так как сердце теперь другого человека во мне, я им дорожу больше, чем рисованием.

Почти в двенадцать лет у меня появилось новое сердце, и я научилась контролировать свои эмоции. Это тяжело. Тяжело держать баланс и не выйти за грань. Это как переполненный сосуд с водой, нужно пронести по веревке на высоте и ни капли не уронить. Так же и со мной. Всё должно быть в меру. Сейчас я готова попробовать выйти за грани реальности.

Нахожу в галерее своих кадров снимок Ярослава со спины, где его лицо поднято к водопаду, и решаю выразить это на холсте. Учитывая, что не практиковалась давно, решаюсь на это дело долго.

Долго стою перед чистым холстом. Но как только провожу одну линию, дальше рука сама выполняет действия. Я отдаюсь процессу и забываюсь в этом моменте. Моя душа ликует. Я счастлива. Я очень счастлива.

Ярослав подарил мне крылья. Он осветил мой путь своим появлением, заполнил пустоту, подарил любовь.

Он сделал то, что никто не смог сделать: ненавязчиво собой заполнил всё моё пространство. Заполнил мою душу, тело, разум.

Он — моё всё. Он подарил мне счастье. Он подарил мне любовь. Он подарил мне себя. Он воскресил ту часть меня, которая долго спала.

Выходные прошли лучше, чем я себе представлял. Ещё больше убедился в том, что Рина — моя женщина. Мой человечек по жизни. Она идеальная в моем мире. Во всём. Мне не хочется её менять под себя. Мне нравится то, как она держится в обществе, с такой простотой, легкостью и достоинством. Мне нравится, что она со мной не строит из себя кого-то. Она такая, какая есть. Ей всё равно, кто я, какой у меня статус и деньги. Это импонирует. Так как большинство девушек стремятся удачно выйти замуж за состоятельного парня, и им неважно, что на душе у него самого.

Она же к этому не стремится. У неё есть принципы, есть цель. Она живет чувствами, эмоциями. Впервые в жизни я ставлю её интересы выше своих. Впервые мне важен кто-то, кроме меня самого и родных соответственно. Раньше девушки были чисто для удовлетворения физических потребностей, ну и если просто нравились. Но ни одну из них я никогда по-настоящему не рассматривал на роль своей жены. Но Рина стала той, которую я хочу полностью взять в свою власть, сделать полноценно своей. Чтобы носила мою фамилию, стала Войтковской. Чтобы носила под сердцем нашу маленькую копию. Рина — моя девочка. Такая родная. Такая любимая.

Мы расстались всего несколько часов назад, а мысли и тело заполнены ею. Её запах хранится в легких. И мне мало. Я хочу её постоянно. И не только физически. Стоит подумать об этом, внизу всё откликается мгновенно, хотя думал, что насытился. Но нет, мало. Мало будет всегда, это знаю точно. О том, что она станет моей, я не сомневаюсь. Эскиз для кольца с надписью уже изготавливается в особой секретности. Оно индивидуальное, с нашей надписью на двоих. Оно будет красоваться на её пальчике. Эта наша клятва на двоих. Навсегда.

По дороге решаю вернуться в родительский дом. В квартире Лина. На работе тоже будет Лина. Когда-то пообещал, что она будет работать у меня. Сейчас приходится сдерживать обещание. Хотя я бы с радостью отказался. Мне только проблем с ней сейчас не хватает. Думая о ней, настроение портится. Как бы я не уважал своего крестного, но Лина другое. Я боюсь, что она может причинить Рине боль, что-то подстроить… Сказать… Сделать… Слишком многое нас связывает в прошлом.

Мы дружили с детства. Она называла меня своим женихом. В том возрасте было просто по приколу, но становясь старше и взрослее, уже не так смешно. Она просто вбила это в голову, что должна заполучить меня. Что в реальности я должен на ней жениться. И как бы не переводил в шутку, она не понимает. Вот оно, безотказное детство. Когда ты единственный ребенок в семье, то тебе достается всё самое лучшее и дорогое. Ты ни в чём не знаешь отказа. Так и с Линой. Если ей что-то захотелось, хоть ты разорвись на части, но она должна это заполучить.