— Я не знаю, Лин. Но одно могу точно сказать: если ты с этим ничего не сделаешь, будет поздно. Она станет его женой.

— Ладно, посмотрим. В любом случае, я вернулась и буду с ним работать. Если он Аяну оставил, то и с этой Риной разберусь. Пошли, а то нас заждались.

Чтобы не быть застуканной за их разговором, первая возвращаюсь в компанию Ярослава и его друзей.

— Всё хорошо?! — спрашивает Ярослав.

— Да, сказала ей, что буду поздно. Чтоб ложилась и не ждала меня. — поясняю Ярославу.

— Хорошо. Потому что у меня есть одна очень хорошая идея, — заговорщически произносит он.

— Какая? — интересуюсь я.

— Я, конечно, хотел сбежать с мероприятия, но понимаю, как организатор, это будет не прилично. Поэтому я украду тебя после объявления о результатах.

— А так можно будет?! Ведь всё ещё не разойдутся. Нужно будет проводить гостей, — интересуюсь у него.

— Этим займется Свят, а мы сбежим.

— А это разве не перечит правилам приёма? — спрашиваю его.

— К черту правила. Я очень сильно хочу тебя целовать. Побыть наедине, а этого нам не позволит сделать эта толпа людей, — обводит взглядом всех присутствующих. — Я и так весь вечер очень сильно себя сдерживаю. А еще твое платье… Оно очень сильно тебе идет… Так идет, что… — прижимает меня настолько сильно, что едва мы не сливаемся воедино. Кожа к коже… И я чувствую то, что упирается в мою попу даже через ткань платья. И это точно не телефон… От этого меня бросает в жар, а щеки наливаются краской.

Боже, тут столько людей, а он смущает меня…

— Ладно, я согласна сбежать, но после результатов, — принимаю его вызов. И аккуратно трусь своей пятой точкой об него, — показываю, что я тоже готова.

Нашу идиллию прерывает Лина.

— Слав, а ты потом домой же Рину повезёшь после всех гостей, можно я с вами поеду. Отвезем Рину, а потом ты меня отвезёшь домой. А то мой водитель вернется через неделю с родителями, — заговорщически произносит Лина.

— Нет, мы с Риной уедем после объявления результатов, — отрезает он.

— Как после результатов?! Это же не правильно. Как пиар агент говорю, — произносит Лина.

— Свят останется за старшего и проводит всех гостей. Если хочешь, мой водитель сможет тебя отвезти, — говорит Ярослав.

— Брат, не надо. Я сам отвезу Лину домой, — вклинивается в разговор Кирилл.

— Отлично! — бросает ему Яр.

— О, ведущий вышел. Значит, скоро объявит результат, — подмигивает мне Яр. А я смущаюсь. Мне жарко от одной мысли, но в тоже время я предвкушаю сегодняшнюю ночь.

— Сегодня мы все здесь собрались по одному замечательному делу — собрать для маленьких медвежат пожертвования. Они были ввезены нелегально, но благодаря сотрудникам правопорядка их удалось изъять. Сейчас малыши находятся в зоопарке. Благодаря учредителям, прекрасной организации и, конечно, всем вам, мы смогли собрать полную сумму, которая полностью покроет содержание животных и их дальнейшее возвращение в заповедник, в условия дикой природы. Поздравляю всех нас, друзья! — заканчивает свою речь ведущий.

— Это твоя заслуга. Теперь медвежата будут в безопасности, — говорю Ярославу.

— Поздравляю, брат, — говорит Святослав.

— Мы поедем. На тебя всё оставляю, — говорит Ярослав.

— Не переживай, всё будет сделано, — подмигивает ему Святослав.

Прощаемся со всеми и переходим на катер, который стоит около яхты. Ярослав помогает мне спуститься на него.

— Ты сам её поведешь?

— Да, я с шестнадцати лет могу ей управлять. Я же говорил, что люблю всё, что связано с морем. Это моя стихия.

И это действительно его стихия. Он плавно, без колебаний ведет катер, который так ловко рассекает волны. Его движения уверенные, плавные и грациозные. Он идеально вписывается в эту картину мира. Словно Посейдон. Он такой же необыкновенный, сильный, смелый, волнующий, сметающий иногда всё на своем пути.

А иногда холодный, как лед, или обжигающе горячий.

Он солоноватый на вкус.

Он пьянит.

Штормит.

Им любуешься.

Его вдыхаешь

Его пьешь.

Им наслаждаешься.

Он дарит успокоение, заглушает боль.

В нём растворяешься весь без остатка. И он отдаёт всего себя взамен.

Я любуюсь им. Ничего не спрашиваю. Просто слежу за его действиями. Наслаждаюсь моментом. Запоминаю. Вкушаю. Ровно до того момента, пока мы не подплываем к пирсу с другой стороны.

— Почему мы тут? Ведь заходили мы, кажется, с главного входа.

— Потому что там куча журналистов, которые не дадут нам прохода. Ты готова сейчас с ними говорить? — спрашивает он, а я молча машу головой. Нет, только не журналисты. Только сенсации завтра с утра нам не хватало. Тогда точно сплетен и пересудов не оберёшься и всем не объяснишь.

— Вот и я не готов, — говорит Ярослав и неожиданно подхватывает меня на руки.

— Эй, я сама могу дойти.

— Не сомневаюсь. Но считай, что мне хочется это сделать. Не могу я позволить твоим красивым ножкам на шпильке идти по песку.

— Вообще-то, переносить девушку через порог может только жених.

— Отлично! Тогда считай это репетицией.

— Ты уже готов меня замуж забрать? Не слишком ли ты торопишься?

— Я влюбился в тебя в тот день, когда ты кинулась мне под колёса. Ты посмотрела на меня, и я пропал. Я свою душу отдал тебе. Так что я готов жениться на тебе, и мы в любом случае это сделаем, как только завершится этот тендер.

— Твоя решительность меня правда пугает, — говорю Ярославу, подходя к стоянке. — Всё это похоже на сказку, такую яркую, красивую и нереально счастливую, что даже страшно. Страшно проснуться и очутиться в другой реальности, где нет тебя, меня, нас, нашей истории, нашей любви.

— Не бойся, я всегда буду с тобой, слышишь? — говорит Ярослав уверенно и накрывает мои губы поцелуем. — Всегда, — припечатывает он основательно, на эмоциях.

Наш вечер на двоих только начинается.

— Ты собираешься садиться за руль? — спрашиваю Ярослава после того, как он занимает водительское кресло рядом с моим пассажирским.

— Да.

— Ты же пил на вечере, — в волнении аргументирую. — Я не сомневаюсь в твоих водительских способностях, но всё же не лучше ли будет вызвать водителя или такси на крайний случай?

— Малышка, я не пил. Я вообще не принимаю алкоголь. Максимум, что могу себе позволить, это безалкогольное пиво.

— Но я же видела тебя с бокалом шампанского, — стою на своём.

— Чисто для поддержания имиджа. Но это не означает, что я его пил, — подмигивает он. — Я же говорю, не пью. Даже там, в клубе, вспомни, я заказал нам воду, а не алкоголь.

И я действительно вспоминаю, что тогда он сделал заказ, и нам принесли обычную воду, а его друзья по какому-то коктейлю. Потом и на вечере я его не видела, чтобы он менял бокал с алкоголем или чтобы там уменьшалась жидкость. А значит, он точно не пил.

— А почему ты не пьешь? — интересуюсь у него. — Это, конечно, похвально, но многие для расслабления балуются алкоголем. Да и в номере ты тогда выпил же?

— Сделать вид, что пьешь, очень возможно и без действия. Да и в номере ты не проверяла бутылочки. Так что мои остались в сторонке, не тронутыми, — ухмыляясь, говорит Ярослав.

— То есть всё, что между нами было тогда, не действие алкоголя?

— Нет. По крайней мере, с моей стороны так точно. Ты разве жалеешь?

— Нет, мне было хорошо.

— И мне. А не пью я потому, что за этим кроется не самая приятная история в моей семье.

Я его не тороплю, даю собраться с мыслями. Я вижу, как мрачнеет его взгляд. Как из веселого, доброго и страстного мужчины он превращается в мужчину с болью. Я знаю этот потухший взгляд. Я знаю эту боль. Она сейчас отражается в его глазах.

Я протягиваю к нему руку и сплетаю наши пальцы вместе. Я хочу, чтобы он знал, что я рядом. Что разделю эту боль вместе с ним. Но так же я хочу, чтобы он открылся. Доверился.

— Мои бабушка с дедушкой очень любили друг друга. У них не было больших капиталов, жили обычно, как все. Воспитывали мою маму. У них было своё хозяйство. Дед был фермером, а бабушка — обычной портнихой. Но у них всегда было теплее, чем в самой жаркой стране мира. Там всегда пахло выпечкой, горячим шоколадом, теплым молоком и тыквенным пирогом. Дед занимался полями: кукуруза, тыква, арбузы.