— Сочувствую. Тяжело терять близких людей. Моя бабушка тоже тогда предупреждала родителей, что не стоит ехать. Отговаривала. Но они не поверили в её предчувствия. Но если бы они поверили… Кто знает… Сейчас, может быть, были бы рядом со мной. Но с другой стороны, полагаться только на предчувствия в наше время глупо. Жизнь такая непредсказуемая вещь.

— Верно сказано. Ваши родители гордились бы Вами, Марина, — поворачиваясь ко мне, говорит Марат. И на нас вылетает фура. Я даже не успеваю что-то сказать. Чувствую удар и погружаюсь в темноту.

Не понимаю, сколько времени я провела в таком положении. Но спина затекла, как и шея, а голова раскалывается, будто меня ударили чем-то очень тяжелым по голове и не раз. Дотрагиваюсь до виска, чувствую что-то мокрое и липкое. И только потом приходит осознание, что это кровь. А за ним последнее воспоминание.

Мы с Маратом в машине. Дорога. Фура. Удар. Темнота. И я резко распахиваю глаза. Передо мной подушка безопасности. Лобовое в трещину пошло, из-под капота дым и рядом та самая фура. Поворачиваю голову на Марата, он без сознания. На подушке безопасности кровь. Отстегиваю ремень и поворачиваюсь к нему полностью, насколько это возможно. Трясу, зову. Ноль эмоций. Поворачиваю его лицо к себе. На висках кровь, её много. Удар был сильный и пришелся на его сторону. Если бы он не вырулил, то пострадала бы я.

На мою надежду появляется водитель из фуры. Он в панике. Но он не пострадал. Даже пятнышка крови нет.

— Помогите… Помогите мне… Вызовите «скорую»! — кричу мужчине.

— Я не виноват… Я не виноват, слышите. Я только разворачивался! — паникует мужчина.

— «Скорую» вызовите! Вы видите, что с мужчиной… — кричу ему.

— Они же полицию вызовут… Я не хочу в тюрьму… Но я не виноват… Я просто разворачивался… — говорит мужчина и тут появляется огонь со стороны капота.

Твою мать… Еще немного, и мы просто взлетим на воздух…

Шестеренки в моей голове работают быстро, и я набираю Ярослава.

— Мы попали в аварию. Марат без сознания… И тут огонь, Ярослав. Я не хочу умирать. Не сейчас…

— Успокойся. Попытайся открыть дверь со своей стороны. Если получится, выходи и отходи подальше от машины.

— А как же Марат?

— Я ему помогу. Я от вас не далеко уехал. А ты сделай, как я велел. Поняла?

— Да, — отвечаю ему и отключаюсь.

Не с первой и не со второй попытки открыть эту чертову дверь не получается. Только разбив окно, у меня получается вылезти на улицу. И в тот момент появляется Ярослав.

— За мою машину, бегом! — командует он, а сам бросается к Марату. И через несколько мгновений притаскивает его ко мне и машина Марата взлетает на воздух.

— Сама то цела? — осматривая меня, спрашивает Ярослав.

— Да, только испугалась немного и пиджак порвала.

— Поехали. Этого идиота еще в больницу доставить надо, пока в сознание не пришел.

В больнице меня осматривают и промывают раны. Марата забирают в смотровую. Параллельно рассказываю полиции о произошедшем. О Ярославе не упоминаю. С ним уже встречаемся около палаты Марата.

— Поехали, отвезу тебя домой. Тебе надо отдохнуть.

— Нет. Я не уеду, пока он не очнется.

— Ну, ты же не Мать Тереза, а он не твой ребенок. Что с ним будет? Он в хорошей больнице, тут прекрасный уход. Я всё оплатил.

— Нет, я сказала, — стою на своем и захожу в палату. Ждать долго не пришлось. Марат приходит в себя через пару часиков. Это пустяк, по сравнению с тем, что нам пришлось пережить.

— Где я?

— В больнице, Марат Александрович. Врач сказал, у Вас было сильное сотрясение. Дней пять нужно будет провести под наблюдением.

— Спасибо Вам, Рина.

— Это Вам спасибо. Если бы Вы не вырулили, то, возможно, мы бы с Вами сейчас тут не разговаривали.

— Скажите, Рина, а как меня сюда доставили?

— Я вызвала «скорую». Они Вас привезли сюда. Я поехала вместе с Вами.

— А больше никого не было?

— Нет. А кто должен быть?

— Никто, так спросил, — с грустью говорит Марат. — Рина, я Вас прошу, никому не говорите о моём состоянии. И возьмите отгул на три дня, пока меня не будет.

— Хорошо, Марат Александрович. Выздоравливайте. Если что-то нужно будет, звоните, — добавляю я и, попрощавшись, выхожу из палаты.

— Ну как он?

— Нормально. Оклемался вроде как. Про тебя спрашивал.

— А ты что?

— Отрицала всё. А были другие варианты?

— Правильно сделала.

— Вам не надоело в эту игру играть? Взрослые люди, а поговорить не можете. Выяснить всё, в конце концов.

— Нет. Не я эту войну начал, но я её закончу. Ладно, поехали, домой отвезу.

— Марат мне дал три дня отгула, — говорю я, когда мы почти подъезжаем к моему дому.

— Ну вот, как раз сможешь прийти в себя и познакомить меня наконец-то со своей бабушкой.

— Ты сейчас серьезно?

— Да, и пора уже это понять.

— И в качестве кого я тебя буду представлять?

— А это уже зависит от тебя, — говорит Ярослав и выходит.

— Твои вещи. Отдохни как следует. И прошу, подумай обо всём, что случилось, и мы поговорим. Потому что делать вид, будто ничего не произошло, я не могу, — говорит Ярослав и, целуя в щеку, уезжает.

Дома наконец-то привожу себя в порядок. Кидаю вещи в стирку. Принимаю душ. И переодеваюсь. С бабушкой вечером пьем чай. Рассказываю о работе, но опускаю аварию. Говорю, что упала. Она же сообщает, что едет в пансионат с соседкой Зоей через три дня. А после мы расходимся по комнатам. Узнаю, как Марат себя чувствует. Он уверяет меня, что у него всё хорошо. И вообще он уже готов возвращаться к работе, я уговариваю его отлежаться. И вроде как успешно. С Ярославом не контактируем. Он оставил меня в покое и действительно таким образом дал мне время подумать. Но я понимаю, что скучаю. Что мне его не хватает. Он мой магнит, без которого мне плохо, холодно и одиноко.

Днём ко мне приходит Инна.

— Наконец-то встретились. Я так соскучилась! — говорит подруга, обнимая меня.

— Ты когда успела стать такой сентиментальной? — смеясь, обнимаю подругу.

— Ну, рассказывай, как тут твоя работа? Ярослав?

Я выдаю всё как на духу. И про его молчание тоже.

— Рина, не, ну вот парень сам тебе в открытую говорит о своих чувствах, а ты его посылаешь, мягко говоря. И ты хочешь, чтобы он потом сам тебе писал?

— Я дурында, да?

— Ещё какая! — отвечает подруга. — Ну ладно, не грусти, будем поднимать тебе настроение. До вечера ещё есть время, так что успеем.

— Что успеем? — не понимая, к чему она клонит, спрашиваю её.

— К тому, чтобы тебя собрать и пойти в клуб.

— Инна, — умоляюще смотрю на подругу, чтобы отстала.

— Ничего не знаю. У нас мало времени, — загадочно говорит подруга.

— В смысле, у нас мало времени?! Ты о чём сейчас? — не понимающе говорю ей.

— Эм… О каникулах, конечно, — запинаясь, говорит подруга, но выяснять это сейчас я не в силах и не в настроении…

— Ещё месяц впереди, — спокойно говорю ей.

— А знаешь, как он пролетит? Все, иди давай, собирайся. А мне позвонить надо, — деловито говорит Инна.

Мне же приходится сдаться под натиском подруги. Она выбирает все относительно макияжа, одежды и прочего. Я механически подчиняюсь. Благо, подруга мне сделала легкий макияж, а любимые яркие оттенки оставила для следующего раза. Глазки заблестели сразу, хоть и улыбка явно покинула чат. Даже желтое, струящееся по моей фигуре платье не спасает плохого настроения. Может из-за того, что Ярослав сегодня вне доступа, а может и нет? Хотя первый вариант вернее всего. Сколько бы я не заходила в мессенджеры, соцсети, время, когда он был в сети, неизменно.

Я уже успела привыкнуть к нашему постоянному общению, смеху, милостям… И очень тяжело восприняла такую разлуку, хотя понимаю, что не вправе. Кто я? Для него просто знакомая, которую он спас, которой предложил контракт, с которой он переспал и влюбил в себя. Кто он для меня? Мой спаситель, в которого я, чёрт возьми, влюбилась. В его голос, харизму, иногда доминантные нотки. А так же заботу, нежность, чувственность.