– Недостойный старик! – ответил мальчуган. – Я без отдыха собираю тебе травы, растираю раковины и кости птиц, готовлю еду и чищу циновки, а ты и пальцем не пошевелил, чтобы научить меня мудрости! Но теперь я выведал все твои секреты и тайком исследовал коробку белых!

Перья в прическах у воинов снова задрожали. Вождь обмерил юного ученика с ног до головы взглядом, а затем скрестил руки на груди и сказал:

– Как интересно! Что ж, я дам тебе шанс. Говори же – что ты отыскал внутри волшебной коробки? Чего не смог увидеть убелённый сединами Умато-Палато?

– Глупец три дня искал истину внутри коробки, – сказал Гуляло-Гдепопало, торжествующе улыбаясь, – хотя она торчит снаружи! Смотрите – сверху музыкальной коробки есть блестящая палка, которая может становиться то длиннее, то короче! Тайно от учителя я узнал, что эту палку можно снять – и что же? Тогда вместо дивной музыки коробка белых издает только змеиное шипение! Вот!

Мальчик с победоносным видом отсоединил антенну, и все сразу же услышали то самое змеиное шипение. Вождь вопросительно посмотрел на Умато-Палато, отчего тот неожиданно упал на колени.

– Но если вернуть на место блестящую палку, музыка возвращается, как сезон дождей возвращается после сезона охоты! – Гуляло-Гдепопало вернул антенну на место, и шипение тут же сменилось пленительной музыкой «Радио Шансон». Вождь нахмурился.

– Итак, если вынуть металлический бочонок, коробка умирает, – продолжал триумфально ученик, – но без блестящей палки она начисто забывает всю музыку! По моей теории из четырёх бочонков коробка белых черпает свою силу, но музыка хранится внутри волшебной сияющей палки!

Вождь глубоко задумался. Потом нахмурился и посмотрел на Умато-Палато так, что тот затрясся от страха:

– Что скажешь ты в своё оправдание, колдун? Мы все – и я, и мои воины, и все люди племени – видим блестящую палку сверху музыкальной коробки! А ты, о мудрейший, за целых три дня даже не заметил её?! Клянусь кокосовыми орехами, за такое разгильдяйство я тебя самого прикажу посадить к муравьям в яму! Отвечай же!

Колдун Умато-Палато только дрожал, и не мог произнести не звука. Однако тут заговорила Матраса-Толстомяса:

– Лично мне россказни этого мальчишки совершенно не понравились! Ну и что, что у коробки есть блестящая палка? Палка одна, а песни-то в музыкальной коробке белых разные!

– Правильно, разные! – робко крикнул кто-то из воинов. Великий вождь побагровел:

– Дорогуша, но ты же сама слышала – если снять блестящую палку, то музыка в коробке превращается в мерзкое шипение, верно? Значит, старый колдун – обманщик, а мальчишка молодец!

– Молодец, молодец! – закричало сразу несколько голосов. – В яму старого обманщика!

– А я тебе говорю, – сказала с нажимом Матраса-Толстомяса, – что не дам в обиду уважаемого Умато-Палато! А этот Гуляло-Гдепопало, помнится, вместе с другими мальчишками кидал тухлые финики мне в окно!

– И мне кидал, а ещё украл у меня корзинку с ананасовыми печеньями! – крикнула какая-то женщина. Племя загудело, как встревоженный осиный рой. Комуто-Вуходамо грозно рявкнул:

– Отставить безобразие! К чёрту финики и ананасовые печенья! Я велел узнать тайну музыкальной коробки, и узнал её юный Гуляло-Гдепопало! А Умато-Палато за небрежное исполнение моих указаний я увольняю с должности колдуна! Ясно?

– Увольняет он его, здравствуйте! – в гневе выдохнула жена вождя. – А кто же будет делать мне и другим женщинам ягодную помаду и цветочные духи? Вот этот молокосос, которому ещё и тринадцати лет не исполнилось?!

Тут уже завозмущались все женщины племени. Комуто-Вуходамо зарычал и ухватился за дубинку. В руках у Матрасы-Толстомясы откуда ни возьмись появилась сковородка…

Как началась драка, потом уже не помнил никто. Возможно, великий вождь, возбуждённо размахивая руками, нечаянно задел свою супругу дубинкой по макушке. А возможно, жена великого вождя случайно зацепила его сковородкой по голове, смяв причёску и испортив самые красивые перья. Как бы то ни было, к разразившейся схватке быстро присоединились все воины, женщины и даже дети племени. В ответ на яростные вопли «за четыре бочонка!» были слышны не менее воинственные призывы «да здравствует блестящая палка!». В самой гуще драки между собой сцепились Комуто-Вуходамо с женой, рядом истово молотили друг друга старый колдун и юный ученик. Несмотря на свои двенадцать лет, Гуляло-Гдепопало умудрился подпрыгнуть и стукнуть своего учителя в нос. Умато-Палато совсем позабыл о присущей мудрецу степенности, и кинулся с кулаками на мальчишку. Кто-то ловко подставил колдуну подножку, он покатился кубарем и с грохотом врезался лбом прямо в тотемный столб. Стоявшая на столбе музыкальная коробка белых подпрыгнула в воздух, упала, отскочила, потом по дуге снова опустилась вниз, звонко ударилась о булыжник и раскололась на куски. Батарейки вылетели наружу и покатились по земле – все дальше и дальше, в сторону обрывистого берега моря.

– Держите! – завопил кто-то из детей. Но было уже поздно. Четыре батарейки первыми докатились до обрыва и с плеском упали в воды океана, омывавшие берега острова Это-Гдето. Через пару секунд туда же полетели осколки радиоприёмника, а следом за ними – и блестящая антенна на ниточке провода. Драка сразу же остановилась. Над деревней снова повисла мертвая тишина, и только дрова в костре трещали всё так же весело.

Великий вождь Комуто-Вуходамо сидел на песке и охал. От его прекрасных перьев не осталось и следа, а под глазом красовался огромный фиолетовый фингал. Внезапно Матраса-Толстомяса (тоже изрядно помятая и поцарапанная) будто бы очнулась и подсела к мужу:

– Вуходамчик, милый, тебе больно?

Вождь грустно кивнул. Супруга бережно обняла его и аккуратно поцеловала в нос.

– Что-то на меня нашло, я, наверное, погорячилась… Прости меня, мой пупсик! Пойдём домой! Хочешь, я зажарю пампушки с финиками?

– И ты прости меня, Толстомясочка! Только лучше свари банановых пельменей, ладно? – ответил вождь, встал, по возможности нежно взял супругу под руку и заковылял домой. Воины племени, их женщины и дети тоже начали, кто охая, кто ахая, кто прихрамывая, кто прикрывая подбитый глаз или оттопыренное покрасневшее ухо, расходиться по своим хижинам. Наконец, у костра остались сидеть только старый колдун и его ученик.

Умато-Палато посмотрел на Гуляло-Гдепопало и покачал головой:

– Какой же большой у тебя синяк! Надо бы мазью смазать…

Гуляло-Гдепопало грустно глядел в сторону океана – туда, где навсегда сгинула музыкальная коробка белых:

– Я знаю, учитель… А у Вас на лбу шишка… От шишек и синяков помогает мазь из цветов тату-рату и пальмовой коры, правильно?

– Правильно, молодец! – слабо улыбнулся Умато-Палато. – Значит, учишь всё-таки ботанику и медицину? Не всё с мальчишками по деревне шляешься?

Мальчик только кивнул.

– Ну, пойдём, что-ли… – сказал старый колдун и с трудом поднялся на ноги. – Ох! Чувствую, что за мазью от синяков и шишек сегодня к нам в хижину придёт много народу. Работать надо…

– А красивая всё-таки музыка была у белых в коробке… – вздохнул Гуляло-Гдепопало и тоже встал с земли. Учитель и его ученик взялись за руки и неторопливо побрели по берегу острова Это-Гдето. На востоке над океаном занимался рассвет. Возле тотемного столба одиноко стояла, всеми позабытая, корзина лучших коралловых бус.