Капсулы были похожи на те, что стояли в МосТехе, только эти были массивнее, и разных кнопок и датчиков тоже было больше. Наверняка какие-нибудь эксклюзивные образцы. Учитывая, что даже самая плохонькая система для погружения стоила не меньше крутой новой иномарки, зрелище впечатляло.

Только чем она собралась меня удивить? Тренажёрами, которые я сам проходил десятки раз? Схваткой на арене?

– Что застыл? – спросила Анна. – В свитере в неё нельзя.

– Знаю, – буркнул я. – Одежду куда положить?

Кроме капсул в комнате не было ничего: ни стульев, ни столов, ни даже обычной вешалки.

– Не знаю, – пожала плечами Анна. – Я, обычно, голая сюда прихожу. Я одна живу. Просто на пол кидай.

Может, неделю назад я бы и смущался. А сейчас просто стянул с себя через голову водолазку, расстегнул ремень на брюках и спокойно, не спеша, разделся под заинтересованным взглядом Анны.

– Качаешься? – заметила она.

– Водку разгружаю в свободное время, – совершенно серьёзно ответил я.

Анна вдруг закатилась от хохота. Прямо согнулась пополам, хлопая себя по коленям.

– Чемпио-о-о-он! – всхлипывая, сказала она. – Водку он разгружает! Тоже мне, богоборец! Как же тебя на тест пустили?!

– Да там всех пускали, – в тон ей ответил я. – Пришёл по объявлению.

Всё ещё смеясь, Анна уложила меня в капсулу, весьма профессионально проверила готовность и захлопнула крышку.

СПИРАЛЬ… ТРИ… ДВА… РАЗ… уууууууххххх!

Я стоял на центральной площади городка, того самого, который был мне прекрасно знаком по тесту, и в то же самое время абсолютно другого.

Стоял вечер, и на улицах зажигались фонари. Не сами собой, их поджигал забавный фонарщик в мятом цилиндре. Он каждый раз карабкался по шаткой лестнице, чтобы достать из ажурной клетки очередного светлячка и посадить его на свой фонарный насест. Светлячки в клетке при этом беспокоились и начинали кружиться крохотным вихрем, сияющим словно солнце.

Откуда-то издалека играла музыка. Скрипка или флейта. Что-то протяжное, мелодичное… чуть-чуть печальное. Мелодия не мешала, и в то же время была слышна совершенно отчётливо, словно играли совсем рядом.

По площади прогуливались пары. Чинно, не спеша, они негромко беседовали, слушали музыку и любовались низкими крупными звёздами. Некоторые вели на поводках крупноглазых пушистых лемуров, и их питомцы звонко цокали коготками по брусчатке. Одна из пар, солидные горожане, поравнялись со мной, оба кивнули, так что я кивнул в ответ.

Я оглядел себя. На мне была белая рубашка со свободными рукавами, расшитый золотом жилет, широкие тёмные брюки и удобные мягкие сапожки. Похож на удачливого пирата или на дуэлянта.

– Так вот ты каким видишь себя в своём воображении, – услышал я.

Через гуляющих людей ко мне спешила Анна. На ней было прямое белое платье с узким красным поясом и красные туфельки-босоножки. Непокорные волосы заплетены в просторную косу. Не слишком средневеково, но очень мило.

– А где твоё оружие? – первое, что спросил я.

– Тут оно ни к чему, – ответила она, и моё предположение, что это тренажёр, сразу рассыпалось. – Предложи уже даме руку, чтобы мне не было стыдно за своего кавалера.

Она ловко подхватила меня под локоть и повела прочь с площади. Не слишком быстро, но вполне решительно. Встречные здоровались с ней, улыбались. Похоже, её здесь хорошо знали.

Мы прошли мимо дома бургомистра. В нём светились окна, и играла музыка.

– Тут каждый вечер бал, – сказала Анна. – Порой это ужасно утомляет, но ведь необязательно ходить сюда каждый вечер.

Улицы были полны людьми. Я не догадывался, что здесь может быть столько неписей. Люди смеялись, спорили, обнимались и ходили за покупками. Они жили своей жизнью, не обращая внимания на нас.

Первые этажи домов были заняты под магазины. В стеклянных витринах стояли пышные платья, весёлые глиняные свистульки или свежая выпечка.

На площади пауков все было почти по-прежнему. Центральный дом зиял тёмными окнами, а по округе бегали восьминогие тварюшки. Один из них подбежал к нам, присел на своих лапках, а потом вдруг сделал забавное сальто назад, как цирковой пёс.

– Иди сюда… – Анна протянула ладонь, – иди, я тебе брюшко почешу…

Паучок перевернулся на спину, подставляя под руку Анны нежно зелёную шёрстку на брюшке, и задёргал лапками от удовольствия.

– В детстве я жутко боялась пауков, – Анна обернулась ко мне, не прекращая щекотать паучье пузо. – Арахнофобия. Психологи говорят, что это один из самых частых страхов. Тогда отец сделал для меня этот дом. Паучки устраивали для меня целые представления. Они смешные и ласковые, как щенки. Погладь…

– Да, – засмеялась Анна, но её смех был грустным, – Моя коробка с игрушками. Мы жили очень замкнуто, Док всё время боялся утечек информации. Он говорил, что папа – наш золотой запас. Я даже в школу не ходила, учителя занимались со мной дистанционно. А Мастер, дядя Илья, жил у нас постоянно. Он руководил охраной, но тогда я этого не понимала. Мне просто казалось, что он классный дядька и очень близкий друг моих родителей, и мой тоже.

Я молчал. Анна взяла меня за руку.

– Это одна из причин, по которой я не верю в смерть отца. Когда делом занимается Мастер, абсолютно ничего не может случиться. Значит, папа жив. Но почему никто не говорит мне правду?! – я первый раз видел Анну растерянной.

– Откуда это всё в МосТехе? – спросил я, – это ведь точная копия, правильно?

– А где ещё, по-твоему, они возьмут ядро нейросети? – удивлённо спросила меня Анна, словно я сморозил жуткую глупость. – Их мог проектировать только папа. Без него они беспомощны. Могут клепать только своих “ассистентов”. Веня скопировал это ядро, а потом обнулил его. Не знаю, как они уговорили брата сотрудничать, но он пашет там точно не за зарплату. Наверное, они открыли ему правду, а меня до сих пор считают “маленькой” – Анна сердито фыркнула. – Пойдём, я тебя кое с кем познакомлю.

Мы шагали обратно, и со стороны, наверное, казались парочкой на свидании.

– Погоди, – стало доходить до меня, – так этой нейросети уже несколько лет?

– Одиннадцать, – кивнула мне Анна. – Отец подарил мне её на десятилетие.

– А почему же они до сих пор не уничтожили друг друга? – совершенно обалдевая, обернулся я. – Как же разговоры про то, что эволюция учит убивать?

– Откуда ты набрался этой чуши? – Анна удивлённо распахнула глаза. – Всякая система, наоборот, стремится к равновесию и гасит любой конфликт внутри. Поэтому с ней и стали работать психологи. В Лютеции они разделили мир на пять фракций, чтобы игрокам было интереснее. И только когда их удалось стравить между собой, игра начала развиваться.

Мы снова вернулись к дворцу бургомистра. Стражники на входе не были похожи на закованных в броню собратьев по игре. Эти были расфуфырены как средневековые франты. Они поклонились нам, метя перьями на шляпах по мостовой, и пропустили, даже не спросив. С каждым нашим шагом музыка становилась громче.

Она вела нас по ступеням широкой лестницы в ярко освещённый зал, в котором кружились пары, дамы в пышных платьях, словно из мультиков Диснея, кавалеры в мундирах. Кукольный домик для одинокой девочки. Бургомистр весёлым шариком выкатился нам навстречу.

– Леди Анна, – воскликнул он, – мы вас все заждались. А уж моя дочь весь вечер только вас и вспоминает!

Анна кивнула в ответ, ища кого-то глазами, и наконец дождалась. Стройная фигурка вынырнула из-за танцующих пар и с визгом повисла у Анны на шее.

– Сестра! Я так соскучилась по тебе!

– Привет, Сибилла! – Анна обняла девушку. – Я тоже очень скучала.

– Сибилла?! – на всякий случай подхватываю челюсть, настолько она отвалилась от удивления.

– Мы знакомы? – мило смущается девушка.

– Сибилла, это мой друг… Таргитай, – кажется, Анна удивлена моей реакцией не меньше.

– Очень приятно, сэр Таргитай, – Сибилла делает реверанс. – А я Сиби… подруга вашей подруги!