– Скажи мне одно, ты, блядь, совсем прокурил свои долбанные мозги?! – останавливаюсь в шаге от мужика и едва сдерживаю свой гнев, чтобы не сломать нос Айзеку. В конце концов, он мне в отцы годится. – Разве я не просил тебя следить за каждым ирландцем на нашей территории?!

– Угомонись, Клайм, – лицо Айзека вытягивается. – Я сам удивлен не меньше тебя.

– Удивлен?! Это не то слово, чтобы описать мое состояние, – отшатываюсь назад и нервно провожу ладонью по волосам. – Десять трупов, Айзек. Десять смертей на нашей совести.

Начальник моей охраны скалит зубы, трясущейся рукой достает пачку крепких сигарет из кармана и зажимает одну между своими сухими и бледными губами. По глазам вижу, что ему паршиво точно также как и мне. Молча протягивает мне пачку, и я беру одну сигарету. Терпеть не могу его табак, он адски крепкий, но сейчас это то, что нужно. Затянувшись никотином, я чувствую, как токсичное вещество ударяет прямо в мозг, и волна расслабления проходит по телу.

– Не на нашей совести, эти несчастные души висят на чертовых ирландцах.

– Ты же понимаешь, что это была возможность докричаться до нас?! – выдыхаю серое облако дыма. – Я не понимаю, чего они добиваются. Мы больше не лезем на их территорию и не трогаем их поставки.

– Полагаю, дело здесь совсем не в товаре, – Айзек кидает выкуренную сигарету на горячий асфальт и наступает на нее ботинком. Его глаза прищуриваются и недоверчиво смотрят на меня. – Где-то ты перешел Галлахеру дорогу, Бейкер. Это личная месть от него.

Я обдумываю его слова. Галлахер Бойл – предводитель ирландской группировки, которая господствует на окраине нашего штата. Его подчиненные не раз перехватывали наши поставки и убивали моих людей, но я не оставался в долгу: его люди были зверски убиты во имя мести. Единственное, из-за чего ирландцы продолжают с нами бороться – это незаконная торговля, которой занимаются и они, и мы. Ни о какой другой личной неприязни не может быть и речи.

– Части тела твоих людей были выложены в виде цифры два. Ты знаешь, что это все может значить?

Если бы я только знал… Мало того, что ирландцы пытали моих людей прежде чем убить их, так еще и покромсали, разрезав части тела и выложив руки, ноги и головы в виде огромной цифры два.

– Понятия не имею, но я это просто так не оставлю. Я убью каждого засранца, который так или иначе причастен к смерти моих ребят.

Входная дверь резко распахивается, повернувшись, я замечаю макушку темных волос, прежде чем мне прилетает кулаком прямо в рот. Неплохой удар, но слишком слабый для парня. Рассерженная Рита стоит напротив меня, испепеляет взглядом и гневно сжимает кулаки, одним из которых секунду назад ударила меня в лицо.

Я выпрямляюсь, прикладываю ладонь к скуле и двигаю челюстью. Моя боевая малышка.

Из здания моего офиса в спешке выходит Тим, который хмурит свое лицо, расстроенный тем, что опоздал и позволил разгневанной Рите втащить мне.

– Потрудишься объяснить какого хрена ты ударила меня?

Мы были на заднем дворе бизнес-центра, поэтому никто, кроме нас, не мог быть свидетелем этого шоу.

– Как я раньше не могла догадаться… – Рита издает смешок и расслабляет плечи. – Только один обезумевший псих может следить за мной и проникнуть в мою квартиру.

Поднимаю одну бровь и перевожу взгляд на Тима, который стоит за спиной Риты точно с таким же недоумевающим выражением лица, как и у меня. В руках он держит черную коробку, которая привлекает мое внимание.

Рита замечает это и вновь напрягается.

– О, не строй из себя дурака. Ты прекрасно знаешь, что внутри этой коробки!

– Я, твою мать, не понимаю ни одного твоего слова, – Рита скрещивает руки на своей прекрасной груди в ответ на мои слова. – Тим, ты угостил ее содержимым своего запаса веселья? Какого хрена она несет?

Рита поворачивается к парню, а тот кидает на меня недовольный взгляд. Этот черт не хотел, чтобы я упоминал о запасе колес в его выдвижном ящике. Он боится своего падения в глазах Риты и меня это до чертиков раздражает.

Без всяких слов Рита быстро выхватывает коробку из рук Тима и открывает крышку. Запах гнилья бьет мне в нос и мы с Айзеком делаем пару шагов назад, но перед этим я успеваю увидеть на дне коробки окровавленную голову косули.

– Твои подарки с каждым разом становятся больше. Сначала голова крысы, потом кролика, а сейчас ты превзошел самого себя, косуля – это сильно! У меня возникает только один вопрос: каким образом мы сумел поймать косулю?!

Рита старается выглядеть храброй и пуленепробиваемой, но я слишком хорошо знаю ее, чтобы не заметить животный страх в ее глазах. То, как ее глаза лихорадочно блуждают по моему лицу, она постоянно трогает длинными пальцами свое горло и через каждые пять секунд заправляет прядь своих угольно-черных волос за ухо – все это кричит о ее страхе.

– Мое любимое хобби: гоняться ночью за косулями, ты не знала?

– Какой же ты мудак, Клайм Бейкер! – Рита истерично разводит руками и топает ногой. Я не выношу женских истерик, и любую другую давно бы поставил на место, но когда дело касается Риты – мне доставляет удовольствие видеть любое проявление ее эмоций. Она может кричать и злиться, но главное, чтобы этот тусклый свет ненависти исчез из ее глаз, когда она смотрит на меня. Я лучше убью себя, если хоть еще один раз увижу, как она с отвращением смотрит на меня.

– Успокойся, Рита. Я не посылал тебе никаких животных, – я подхожу близко, и запах ее сладких духов ударяет в нос, вызывая стаю мурашек. Я больше не хочу шутить над ней и говорить сарказмом. Вместо этого беру ее за плечо и толкаю на себя, чтобы заглянуть в большие карие глаза. – А теперь поговорим серьезно, как давно ты получаешь подобные подарки?

Почувствовав сталь в моем голосе, Рита больше не прищуривает свои красивые глаза, а вместо этого начинает испуганно блуждать взглядом по моему лицу. И это, черт возьми, поднимает во мне волну свирепости и возрождает что-то защищающее в недрах моей черной души.

– Около месяца. Вместе с головами животных каждый раз лежит записка с угрозой.

– Покажи мне.

– Она там, – Рита кивает в сторону коробки и Тим, быстро среагировав и поморщившись, достает со дна испачканный животной кровью клочок бумаги.

«Тебе нравится быть личной шлюхой Бейкера? Отлично, я убью вас прямо во время процесса».

Я успеваю прочесть и сжать записку в руке до того, как любопытные глаза Айзека могут заглянуть в клочок бумаги.

– Обсудим время мести позже, – кидаю быстрый взгляд в сторону Айзека, который выглядит очень напряженным, а затем возвращаю свое внимание к лицу Тима. – Избавься от этой коробки.

Когда Айзек запрыгивает в свою тачку и выезжает с парковки, а Тим направляется обратно в здание вместе с проклятой темной коробкой в руках, я увожу Риту подальше от любопытных глаз.

Мы отходим в узкий проход между углом здания и высокой бетонной стеной. Дрожащие пальцы Риты вытаскивают тонкую ментоловую сигарету из сумочки и подносят к губам.

– Зажжешь?

Улыбка мелькнула на ее лице, но также быстро исчезла. Я поднял зажигалку, пламя трепетало на легком ветру. Рита наклонилась, пока кончик сигареты не повис над огнем и не зажегся. Наши взгляды встретились, а она твердо смотрела на меня. Многие девушки, даже Мартина, старались быть застенчивыми или хлопали ресницами, некоторые даже отворачивались, потому что мой стальной взгляд так действовал на людей. Но Рита смотрела мне в глаза. Она всегда смотрела прямо и не отводила стыдливо глаза. У меня возникло ощущение, что она пытается видеть дальше того, что я хотел, чтобы видели другие, и все же она держала свою собственную броню.

Как только Рита сделала первую затяжку, я тут же вырвал средство преждевременного рака легких из ее рта.

– Эй!

– Прекрати курить это дерьмо, – я затянулся ее сигаретой и поморщился от отвратительного привкуса во рту. – Не перестану удивляться, как ты можешь курить эту дрянь.

Ее девичьи ментоловые сигареты были на вкус отвратительнее, чем крепкие папиросы Айзека.