Иногда, когда у кого-то из постояльцев день рождения или в другой день, отмеченный в календаре как праздник, или в любой другой день, когда ей заблагорассудится, хозяйка вечером приглашает нас собраться у нее в комнате. Так было и в этот вечер. После того, как хозяйка во время ужина пригласила нас нанести визит в ее комнату, а также позвала и семью постояльцев, все собрались в ее комнате, чтобы выпить там кофе из стаканов из жести. Каждый с наполненным в кухне кофе стаканом в руке переступал порог и отправлялся вглубь комнаты, сначала проходя мимо овального, покрытого кружевной скатертью и снабженного большой фиолетовой стеклянной вазой стола по правую руку и комода с фотографиями пожилых женщин и женщин помоложе, юных девушек и фотографией играющего с обручем ребенка, а также фотографией с лежащим на животе спеленутым младенцем, фотографиями пожилых мужчин и мужчин помоложе, некоторых безбородых, некоторых усатых, некоторых с усами или эспаньолкой, по левую и минуя спинку выдвинутого на середину комнаты дивана или четырехугольный, также покрытый кружевной скатертью стол, на котором стояла фигурная композиция из фарфора, пастушка в кринолине с тремя овцами и собакой в прыжке, после чего оставляя позади либо высокий торшер с пергаментным абажуром слева, либо, справа, стоящий у дивана низкий стол с круглым латунным блюдом, на котором стояли хрустальная ваза, полная клубков ярких ниток, инкрустированная ракушками шкатулка, латунный же подсвечник с незажженной свечой, чернильница и утюг, чтобы затем направиться либо направо, где наткнуться на два глубоких обитых тканей кресла, высокий черный стул с витыми, как штопоры, подлокотниками и широкий, покрытый шелковой скатертью овальный стол, на котором стояли облаченные в просторные наряды, с обнаженными грудями и ногами телесного цвета танцовщицы из фарфора, а также весьма достоверно расписанный олененок из дерева и зеленая бутылка ликера с десятью рюмками, либо налево, где стояли плетеный стул, круглый стол со снабженной шелковым абажуром лампой, кожаное кресло, обитый тканью табурет, скамья для ног, ночной столик с мраморной столешницей, на которой лежали и стояли гребень, ножницы, миска с жиром, пара бигудей и маленькая пузатая бутылка, и виднелась покрытая белым шерстяным покрывалом кровать. Кроме этих стульев и столов, между которыми расположились гости, вокруг, по стенам, располагались прочие предметы мебели; в изножье кровати стоял умывальник с тазом воды и фарфоровым ковшиком, на умывальнике также стоял стакан с зубной щеткой, мыльница, лежали щетка для волос, щеточка для ногтей и несколько шпилек; над умывальником висело зеркало, в котором отражалась часть мебели и часть гостей, рядом с умывальником стоял высокий шкаф с закрытыми дверцами; над кроватью висела картина, изображающая в чаще леса кабана, преследуемого собаками и вооруженными копьями охотниками, другая картина, в изголовье кровати, с корзиной, полной фиалок. Если взгляд скользил по высокому окну, по обеим сторонам которого висели тяжелые гардины из темно-синего бархата и перед которым стоял низкий, покрытый листвой стол, он наталкивался на стоящее в бадье, упирающееся в потолок растение с крупными мечевидными листьями, и на еще один, круглый, покрытый кружевной скатертью стол, на котором находились снабженная абажуром из бисера лампа и музыкальная шкатулка, а также на комод, заставленный фотографиями пожилых и помоложе мужчин и женщин или же фотографиями, изображающими дома, морскую бухту с пляжами и шезлонгами между большими круглыми камнями, высокий, перекинутый над горной расселиной железнодорожный мост, памятник со скачущим на коне всадником, возвышающуюся над деревьями смотровую башню, широкую аллею в городе, или приоткрытую дверь, ведущую в гардеробную, на еще один черный стул с высокой спинкой и точеными подлокотниками, над которым висела картина, представляющая заснеженный, залитый лунным светом горный пейзаж, или, наконец, на еще один стол с плетеной столешницей, на которую водружена большая, песочного цвета, расписанная цветами пустая керамическая ваза. Хозяйка, которая вошла в комнату первой, оставив стакан с кофе на столе с бутылкой ликера, наполнила девять из десяти рюмок зеленым ликером из бутылки и передала каждому из гостей, которые со всех сторон протянули к ней руки, по рюмке, причем некоторые из гостей, ввиду значительного расстояния и препятствия в виде того или иного предмета мебели, не смогли самостоятельно принять рюмку у нее из рук, получили ее из руки того или иного, а то и нескольких, прочих гостей, находившихся между ними и хозяйкой, что привело к многочисленным поклонам и наклонам в сторону верхних частей тел присутствующих, сгибанию, вытягиванию и отведению рук, пока каждый не получил свою рюмку и рядом с бутылкой не осталась единственная пустая рюмка. Хозяйка и мать заняли место на диване, а напротив них сидели в глубоких креслах капитан и господин Шнее, на высоком черном стуле — отец, тогда как доктор, лицом к спинам хозяйки и матери и спинке дивана, опустился в кожаное кресло, батрак выбрал обитый тканью табурет, а портной — скамью для ног. Я стоял у окна, в одной руке стакан, в другой рюмка, а сын, который не получил рюмку (ему запретил отец; хотя хозяйка, как было однажды, во время такого же сборища, как сегодняшнее, если бы не отец, наверняка наполнила бы последнюю пустую рюмку и подала бы ему), стоял рядом со мной, в одну руку забрав стакан, а другой, крепко сжатой, уцепившись за гардину, на которую он поднял взгляд и за которую тянул, будто чтобы проверить, выдержит ли. Из слов хозяйки, бедра которой были скрыты под столешницей низкого стола, обращенных к матери, которая из-за заходящего за спинку дивана края овального стола сидела к хозяйке боком, я разобрал следующие; осколки, фасоль отварить, ветчина, кожа на сале, выпустить жир, застывший жир, смалец, гусь (гнусь); на что мать, подняв рюмку и пригубив ликера, насколько мне удалось расслышать, ответила: спит, наверное, раскидался, одеяло упало, пеленки мокрые, будит, молоко не идет, постоянно сосет, сегодня тоже фасоль. Из слов капитана, с которыми он, закинув ногу на ногу, с отсутствующим видом сделал глоток из стакана и глоток из рюмки, обратился к господину Шнее, я понял: насладиться покоем, в покое, в прежние времена-то редкость, как тогда; на что, как я расслышал, господин Шнее, который поставил стакан на стол перед собой, а рюмку крутил в длинных костлявых пальцах, возразил: а все ж таки (утки), работа-ли-то не так, по-другому, делали, составляли; на что отец, подвинувший стул вплотную к креслу господина Шнее, обратил к нему слова, из которых я разобрал следующие: с облегчением, но все-таки не совсем с облегчением, неуклюже, ползает, спицы, застревает все время, застревают, я основательно (зеленовато). Господин Шнее ответил на это: доволен, конечно, я бы, примечательно, начало всех, каждый тяжел, все дело в терпении, без терпения, сообща собрать общее собрание; прочие его слова потерялись среди высокого хихиканья хозяйки, выкрикивавшей следующие слова: хоть разок бы, побыть мужчиной, которые мать дополнила словами: жениха выбирать, по пальцам пересчитать, на что хозяйка ответила словами, которые от меня ускользнули, так как в это же время портной отчетливо обратился к доктору: себя лучше, вот спина только, со спиной делать, если погода не переменится, кончится этот дождь, хватит уже, в спине все, вот года два назад, нет, два, два с половиной, так выпрямиться не мог, нет, три года, и в прошлом году тоже, и все в спине, и еще дольше, и в прошлом году и тоже спина, сейчас лучше, весь вечер солнце. Доктор, поднеся рюмку к едва двигающимся губам, очень тихо произнес: без улучшений, еще не, не предвидится, все одно, уже бы, но уже, гложет; его шепот перекрыли слова батрака, с которыми тот обратился как к доктору, так и к портному: могу подтвердить, поле после полудня, вспахал (распихал), тучи, проясняется, на тучи смотреть, в суставах тоже и в коленях, дядька мой, лозоход (отек живот, лезет в ход), двинуться не может; после чего в ухо проникли еще несколько слов хозяйки, которые она скорее прохохотала, чем произнесла: но вкусно, вкусно же, я ела в отеле привокзальном, тогда в отеле у вокзала, и подумать не могла, вообще; смех матери заглушил следующие слова, так что я понял только еще: да что ты, уж знаю; на что мать, кинув взгляд на отца, добавила: и назад, и назад, занима-, вот и все, все; эти слова, в свою очередь, потонули в смехе хозяйки. Из слова батрака я услышал: корову еще, быка подвели, карета подъехала, кучер, тоже, подняли колоду, бык вышел, чует уже, пена из пасти, как поддаст рогами, держу корову, не хочет, привязали, за хвост, заколачивать; на что доктор наклонился к батраку и спросил: а корова-то давно, никогда не видал, до меня еще; батрак ответил: выкидыш, забили, убыток, не выгорело, хозяйство, помощи-то никакой, тяжко, в упадок; на что доктор, расстегивая булавку на перевязке на голове, сказал: много лет уж, или месяцев; а потом, обращаясь через комнату к хозяйке: а собственно, здесь как долго, я когда прибыл-то. Хозяйка его не услышала, она говорила матери: поднимаешь, подшиваешь, подбираешь (убираешь), отложной воротник, юбку выгулять, в шляпе, поехать в город, частенько, да вот не доходят; на что мать, указывая на гардеробную, сказала: перья страусиные, самые красивые, когда-то очень модно, танцевали, музыка; после чего хозяйка крикнула сыну: открой-ка ящик, музыкальная шкатулка, покрути, ключик там, музыку послушать. Сын ссутулившись повернулся к музыкальной шкатулке и повернул ключ, раздался треск. Я услышал, как во внутренностях аппарата напряглась пружина, щелчок, я уже поднял было руку, чтобы показать сыну, что дальше, если он не хочет, чтобы лопнула пружина, поворачивать ключ нельзя, но было уже слишком поздно, только я поднял руку, раздался треск, а затем — короткий дребезг и звон; сын замер с ключом в руке. Хозяйка вскочила, опрокинув при этом наполовину полный кофе стакан матери, кофе разлился на стол и подол юбки матери, которая не успела отодвинуться в сторону; хозяйка протиснулась мимо отца, господина Шнее и капитана, задев рюмку, которую капитан выставил перед собой, и содержимое рюмки, пусть и несколько капель, попало на обшлаг сюртука капитана; мать, отряхивая юбку и протискиваясь мимо стола, зацепилась ногой за ножку стола, ботинок соскользнул, и она заковыляла к отцу, который успел протянуть руки, чтобы поймать ее, но не успел отставить и выпустить стакан кофе из одной руки и рюмку с ликером из другой, вследствие чего и кофе, и ликер забрызгали и платье матери, и штаны отца. Хозяйка, выставив руки, чтобы схватить торчавший из музыкальной шкатулки ключ (который легко поддался бы в ее пальцах), сорвала далеко развевающимися за ней завязками фартука со стола утюг, утюг упал на втянутую перед пробегавшей хозяйкой, но тут же вновь выставленную ногу господина Шнее, что в ту же секунду вызвало у господина Шнее громкий крик, после чего он глубоко согнулся над ушибленной ногой и со свистом дул на ботинок. Хозяйка добралась до ключа, руки выставлены далеко вперед, ноги еще позади; сын, выпустив ключ, отпрянул назад; ключ, как я и ожидал, легко и без сопротивления повернулся в углублении. Шкатулка поломалась, крикнула хозяйка, в город отправить, чинить. Отец крикнул: немедленно, сегодня же вечером, возьмешь ее, и завтра рано утром будешь в городе, завтра рано утром пойдешь к слесарю, сразу, пешком, всю ночь. Я взял музыкальную шкатулку и выскользнувший из отверстия ключ, который держала в руках хозяйка, и передал музыкальную шкатулку и ключ сыну; сын, глубоко опустив голову, взглянул на меня исподлобья, голубоватые белки глаз мерцали вокруг черных зрачков, затем быстро прошел по комнате с музыкальной шкатулкой и ключом в руке мимо спинки дивана, столов и комода, открыл дверь, вышел, закрыл за собой дверь, пересек коридор и спустился по лестнице. Слышно было, как хлопнула дверь кухни. В притихшей после ухода сына комнате снова начались разговоры. Говорили о сломавшейся музыкальной шкатулке, об утюге, о разлитых кофе и ликере, о пятнах на одежде, и через некоторое время фразы все больше и больше переплетались вокруг только что случившихся событий; из слов хозяйки и матери, которые обе вернулись (хозяйка — от стола, на котором стояла музыкальная шкатулка, а мать — встав с колен отца, на которых сидела) и снова заняли место на диване, удалось понять, что они говорили о фартуках, блузах, юбках чепцах, лентах и шляпах, а из слов господина Шнее, который вновь откинувшись сидел в кресле, и слов капитана, промокнувшего пятна на сюртуке носовым платком, я смог разобрать, что речь шла о глаженных брюках, моделях обуви, чищенных и не чищенных ботинках, кавалерийских сапогах, скаковых лошадях и винном погребе в городском гарнизоне; из замечаний отца, лицо которого во время происшествия с музыкальной шкатулкой налилось кровью и посинело, но после ухода сына снова приобрело естественный цвет, было понятно, что он говорит о телесных наказаниях, шпицрутенах, повешении, обезглавливании, заключении в тюрьму, утоплении, сжигании на костре и изгнании. Разговор вокруг меня продолжался и перешел в разнообразный всеобщий гул, тогда как доктор, едва ли обративший внимание на происшествие с музыкальной шкатулкой, но непрестанно разматывавший перевязку на голове одной рукой, а другой скатывавший бинт в рулон, отлепил со лба последний фрагмент бинта с запекшейся кровью, а батрак, гортанно воркуя, вытащил из кармана колоду карт, перетасовал карты и принялся сдавать себе и портному, подвинувшему табурет поближе к батраку. Бросив пару карт себе под ноги, батрак сказал: валет и девятка, а портной, бросив карту к этим двум, сказал: тройка, батрак, тут же бросив к уже лежавшим на полу картам две новых, крикнул: король и двойка, на что портной бросил пару карт из своих, выкрикнув: король и туз. Доктор изможденно откинул голову на спинку кресла; на лбу у него виднелся широкий нарыв, который он осторожно ощупывал мизинцем левой руки. Хозяйка и мать поднялись, продолжая говорить о подолах, перламутровых пуговицах, петлях корсета шляпных булавках и брошах, и отошли, прижимая платья, мимо овального стола, стула отца, плетеного стола с керамической вазой, еще одного пустого черного стула, к двери гардеробной, распахнули дверь гардеробной и вошли (хозяйка впереди) в полную платьев комнату, а мать, перешагнув порог, закрыла за собой дверь. Как только дверь закрылась, изнутри послышались глухие крики, из которых я разобрал следующие слова: замок, никак, нажимай, тяни, заперло; затем последовали удары по двери изнутри. Все кроме доктора повернулись к двери гардероба, но еще несколько мгновений оставались, пока шум ударов нарастал и пока не поняли, что произошло, сидеть, а затем, первым отец, вторым капитан, третьим господин Шнее, четвертым батрак, последним портной (я остался стоять у окна), вскочили и поспешили, настолько, насколько быстро могли передвигаться между стульев, столов, ламп, комодов и кадок с растениями, к двери гардероба. Где ключ-то, крикнул отец к двери, в которую в этот момент бил кулаком капитан; ключ где, крикнул он еще раз, но из-за ударов капитана последовавший изнутри ответ расслышать было невозможно. Отец крепко схватил капитана за руку и еще раз крикнул, где ключ, изнутри глухо раздалось: нету ключа. Нету ключа, переспросил снаружи капитан, и пока изнутри неразборчиво кричали какие-то слова, отец повторил: нет ключа. А где ключ, крикнул батрак, а господин Шнее сказал батраку: нету ключа, пропал ключ, голос хозяйки за дверью в это время все еще кричал что-то непонятное. Пропал ключ, кричал отец к двери, изнутри невнятно раздалось что-то вроде: пропал, нажимайте, задохнемся; отец крикнул: поднажмите, не то задохнутся, и сам с силой толкнул дверь, которая, однако, не подалась. Затем дверь толкнул капитан, но она и его выдержала, как выдержала и удар и батрака и господина Шнее, которые толкнули дверь вместе. Топор принести, сказал отец, и батрак крикнул к двери: топор принесу, подождите, только в сарай, топор принести; затем он развернулся, пробежал мимо плетеного стола с вазой и мимо овального стола с вазой, перемахнул через диван и подбежал к двери, открыл дверь, оставил ее открытой, пробежал по коридору, сбежал по лестнице, пробежал через сени, через кухню, распахнул дверь кухни, выбежал, оставив дверь кухни открытой, наружу, пробежал по ступенькам лестницы кухни и через двор к сараю; я видел, как он торопится, в падающем из окна свете. Внутри гардеробной хозяйка и мать с криками колотили в дверь, а снаружи в дверь кричали отец, капитан, господин Шнее и портной: сейчас придет, погоди, только топор (топот), сейчас вернется, откроем, сейчас, сейчас откроем. Затем оттуда, где за пределом света окна стоял сарай, появился батрак, вбежал из темноты в окно света, взбежал по ступенькам к двери кухни, перебежал через порог двери кухни, закрыл за собой дверь кухни, пробежал через кухню, сени, взбежал по лестнице, пробежал по коридору и вбежал в комнату, захлопнув за собой дверь. Перепрыгнул через диван, оперевшись одной рукой в спинку и высоко подняв топор другой. Отец протянул руку к топору, и батрак сунул ему топор навстречу, отец замахнулся, когда остальные, кто стоял возле двери, отпрянули в сторону, топором, крикнул: сейчас, и вонзил топор в замок двери. Топор глубоко проник в древесину. Батрак помог отцу, некоторое время с трудом дергавшему за топорище, вырвать топор из двери, отец снова замахнулся, ударил, снова, при помощи батрака, принялся дергать за топорище глубоко вошедшего в древесину топора, но на этот раз вырвать топор не удалось, топорище треснуло у самого обуха. Внутри в гардеробной снова стучали в дверь хозяйка и мать, смолкнувшие во время ударов в дверь топора, и одновременно кричали слова, из которых я понял только: жарко и воздух. Господин Шнее поднял руку и крикнул: лом, после чего пробрался между стульев и столов, мимо дивана и комода, подбежал к двери, открыл дверь, перепрыгнул, оставив дверь за собой открытой, через порог, удалился по коридору, по лестнице, через сени, через кухню, кухонную дверь, которую оставил за собой открытой, и вниз по лестнице кухни, появился в окне света под окном и снова пропал в темноте. Он за утюгом, мигом крикнул отец в дверь, а капитан крикнул: за ломом, он мигом за ломом, крикнул отец, сейчас вернется сейчас замок взломаем, топор поломался, утюгом, ломом то есть взломаем замок; а внутри за дверью хозяйка крикнула: жарко, задыхаюсь. В окне света появился господин Шнее с ломом, пробежал через окно света взбежал по лестнице кухни, пробежал через дверь кухни, которую оставил за собой открытой, через кухню, сени, взбежал по лестнице, пробежал по коридору и появился, с ломом в поднятой высоко руке, на пороге двери, который, захлопнув за собой дверь, перепрыгнул, и пробежал по комнате широкой дугой, минуя предметы мебели, к двери гардеробной. Батрак принял у него лом и сунул, вместе с отцом и капитаном, в щель косяка двери, вместе они принялись нажимать и дергать за лом, пока косяк двери не затрещал и не треснул. После того, как они множество раз вонзали лом в трескающуюся древесину у замка двери и общими силами вытаскивали лом назад и совали в щель косяка, дверь начала поддаваться; древесина, очевидно, под давлением напирающих изнутри тел хозяйки и матери, изогнулась, и дверь, наконец, распахнулась, но не отскочила в сторону, а, вероятно, из-за того, что слетела с петель, упала прямо вниз, задев голову отца. Тот отлетел в сторону и через дверь из гардеробной в комнату вылетели хозяйка и мать. В сутолоке одновременных движений батрак склонился над дверью, господин Шнее склонился над ломом, отец почесал голову, хозяйка и мать придвинулись к дивану, батрак поднял дверь, господин Шнее — лом, хозяйка и мать опустились на диван, портной принялся собирать с пола щепки, отец положил на голову подушку, батрак прислонил дверь к косяку гардеробной, господин Шнее поставил лом в угол справа от двери гардеробной, капитан наполнил свою рюмку, хозяйка подняла стакан с кофе капитана, а мать — стакан с кофе хозяйки, отец шатаясь, с подушкой на голове, прошел мимо кресел, капитан опрокинул наполненную рюмку, хозяйка и мать потягивали остатки кофе из стаканов, доктор, который во время происшествия с дверью гардеробной безразлично сидел на стуле, откинув голову на спинку, поднялся, отец шатаясь прошел мимо высокого растения с крупными листьями и мимо меня, портной сгреб все щепки в кучу, доктор со свернутым в рулон бинтом для перевязки в одной руке и опираясь другой рукой на спинки стульев, спинку дивана и комод прошел по комнате, отец открыл окно и высунулся, держась одной рукой за гардину, наружу, хозяйка и мать откинулись на спинку дивана, господин Шнее занял свое место в кресле, доктор открыл дверь, батрак подошел к брошенным на полу картам, между предметами мебели, с щепками в руках, прошел по комнате портной, доктор покинул, оставив за собой дверь открытой, комнату, отец выпрямился, подтянувшись рукой на гардине, капитан раскачивался на пальцах ног, заложив руки за спину под фалды сюртука, гардина сорвалась, вероятно, ослабленная тянувшим за нее прежде сыном, вместе со штангой карниза и деревянным навершием, задев отца по голове и опрокинув кадки с растениями, отец высвободился из-под покрывшей его материи гардины, хозяйка, а вслед за ней и мать, подскочила на диване, портной, стоявший у двери, выронил из рук собранные щепки, батрак отвлекся от игры в карты, выпрямился и уставился на окно, вскочил и побежал мимо господина Шнее, расталкивая в стороны стулья и кресла, к отцу капитан, господин Шнее приподнялся в кресле, мать, пробравшись мимо стола и господина Шнее, схватила отца за руку, батрак приблизился к опрокинутым кадкам с растениями, я же, выставив руку на задувавший снаружи холодный ветер, закрыл окно, мать, обхватив отца рукой, провела отца между предметами мебели к двери, портной сгорбился над рассыпавшимися опилками, господин Шнее снова утонул в кресле, батрак, гортанно напевая, поднял кадки с растениями, капитан и я подняли доску с закрепленной на ней штангой карниза и гардину, хозяйка и батрак водрузили кадку с растением обратно на стол, мать открыла дверь, портной собрал щепки, мать с отцом перешагнули через порог двери, капитан и я свернули гардину, хозяйка боком прошла между креслами, погладив господина Шнее по голове, и мимо заставленного фотографиями комода к гардеробной капитан и я поставили гардину со штангой и навершием в угол рядом с комодом, хозяйка принесла из гардеробной метлу, мать закрыла за собой и отцом дверь, капитан вернулся к креслу, портной выпрямился с собранными опилками в руке, господин Шнее наполнил рюмку, портной открыл дверь, хозяйка с метлой подошла к окну, капитан налил себе из бутылки, портной перешагнул порог двери, хозяйка замела высыпавшийся из кадки песок, портной закрыл за собой дверь, батрак вернулся к картам, капитан поднес рюмку ко рту, я прошел мимо столов, стульев, спинки дивана и комода к двери, батрак собрал с пола карты, я открыл дверь, прутья метлы хозяйки коснулись стены и ножки стола с растением, я перешагнул порог двери и закрыл за собой дверь.