– Кто ты? – не удержалась Мишель.

– Пленник. Такой же, как ты, – отозвался тот и, зевнув, добавил: – Разве что немного не выспавшийся, твоими стараниями.

– И за какое преступление ты попал за решетку? – поинтересовалась Мишель.

– Небольшое недоразумение, – доверительно сообщил блондин. – Можно сказать, оказался не в том месте, не в то время. А что насчет тебя?

– Почти то же самое, – вздохнула Мишель, усаживаясь на край кровати. – Язык мой – враг мой.

– Только не говори, что нагрубила какой-нибудь высокопоставленной шишке, – усмехнулся сосед.

– Ну как шишке… – смущенно проговорила Мишель. – Королю…

Блондин присвистнул.

– Вот это да! Что ж такого нужно было сказать, чтобы вывести Его королевское Величество из себя настолько, что он приказал бросить тебя в темницу? Ты не похожа на грубиянку…

– Да я вовсе не собиралась его злить! – оправдывалась Мишель. – Всего лишь упомянула о сабле, будь она трижды неладна. Лучше бы просто домой попросилась…

– Погоди, какую это саблю ты там упоминала? – насторожился пленник.

– Золотую, которая с елочной игрушки упала, – призналась она, предчувствуя подвох.

– Игрушкой ты сейчас заколдованного принца назвала? Тот, который солдатиком сделался? – уточнил блондин.

– Не знаю, что там насчет принца, – неубедительно врала Мишель, решив, что доверять чужую тайну странному заключенному, о котором она не знала ровным счетом ничего, – не лучшая идея. – Просто солдатик. Елка упала, и сабля потерялась. Я попросила отдать. А он как разобиделся! Сказал, что казнит… Он ведь не всерьез, да?

– Ха! Еще как всерьез! – воскликнул пленник. – Ты ж у нас, оказывается, с мышеубийцей Алеком дружбу водишь! Саблю для него раздобыть взялась! – он отошел от железных прутьев, скрывшись в тени камеры, а затем плюхнулся на кровать. – Сделаем вид, что этого разговора не было. Не хочу иметь ничего общего с такой, как ты!

– Эй, ты, между прочим, тоже не просто так за решеткой оказался! – возмутилась Мишель. – Я не сделала ничего плохого! Откуда ж я знала, что между этими двоими все так ужасно? Тот говорит – мыши убили родителей, король говорит – мышей уничтожили! Кому верить? Кругом, куда ни посмотри, – одни пострадавшие!

– Что-что он там тебе наговорил? – блондин даже приподнялся, будто бы всматриваясь в Мишель. – Убили родителей? Врун несчастный! Живы его ненаглядные родители! Заколдованы, как и их сынок, но живы! В отличие от матери короля Генри! Мало того, что ему пришлось стать правителем в неполные семнадцать, так еще и корону волшебную умыкнули! Спрятали в своем проклятущем замке! А что это едва не погубило всех мышей – подумаешь, все равно! Но Его Величество справился и без короны! Такого сильного мага еще поискать надо! Так что передай своему Алеку – саблю он не получит! Пока не вернет корону!

Заколдованное королевство, короли и королевы, волшебные короны и сабли, – голова Мишель едва не взрывалась, отказываясь принимать такое количество странной, совершенно неправдоподобной информации. Сказочных слов, конечно, получилось много, но разве о такой сказке она мечтала?

«Вернее надо было желание формулировать», – мысленно вздохнула Мишель. Так-то ее жизнь действительно превратилась в сказку. Превратилась и вот-вот закончится, если она не придумает, как выбраться из темницы.

– Ладно, хорошо, – вслух успокаивала себя Мишель, обхватив виски пальцами. – Допустим, король Генри и принц Алек в ссоре. Но зачем срываться на мне? Я вообще человек посторонний и ничего не понимаю в этих их противостояниях. Должен же это кто-то понимать!

– А нечего было за саблей приходить, – буркнул из своей камеры блондин. – Сидела бы в своем детдоме, никто бы тебя и пальцем не тронул!

– Я и сидела, пока… Постой-ка! Откуда ты знаешь, что я работаю в детском приюте? Я ведь ничего тебе не рассказывала! – Мишель подскочила, как ужаленная, и припала к решетке, всматриваясь в силуэт, замерший в соседней камере.

Блондин не торопился с ответом. Видимо, понял, что выдал себя, и теперь усердно изображал бесчувственное полено.

– Эй, отвечай! – прикрикнула Мишель. – Кто ты такой и откуда обо мне знаешь?

Снова тишина в ответ. В следующий миг в дальнем конце коридора что-то звякнуло и зашуршало. Как Мишель ни пыталась выглянуть, рассмотреть, кто пожаловал в гости не выходило. Оставалось смиренно присесть на казенную кровать, замереть и ждать, прислушиваясь к легким, торопливым шагам.

Сердце колотилось. А вдруг это Мышиный король? Передумал и мчится ее освобождать? Ну нет, для этого у него есть слуги. Алек? Выбрался из шкатулки и бросился за ней, а когда сообразил, что случилась беда, пробрался в логово неприятелей и всех победил? Сердце застучало быстрее – ей вовсе не хотелось, чтобы уставшего, сероглазого Генри кто-то побеждал. Лучше бы это был не Алек!

– Ой, деточка моя бедная! – горестно запричитала Уля, появившаяся из тени коридора.

Она обхватила пухлыми пальчиками прутья решетки и подалась вперед, силясь рассмотреть хрупкую пленницу. Словами не передать, как Мишель обрадовалась, увидев знакомое, обеспокоенное лицо мышиной служанки. Она подскочила к посетительнице и накрыла ее руки своими.

– Уля! – едва не всхлипнула Мишель. – Помогите мне, пожалуйста! Я же ни в чем не виновата! Скажите королю, что он… что я… – ее чувства окончательно смешались, осталась только яркая, словно первая звезда, надежда.

– Тише-тише, – прошептала служанка, огладив чуть загрубевшей ладонью щеку Мишель. От нее пахло хлебом и ванилью. – Ручки-то какие холодные. Замерзла-поди, деточка. Ну, ничего, сейчас я вот…

Убрав руки от решетки, Уля занырнула в широкий карман на накрахмаленном фартуке и, покопавшись, извлекла оттуда связку ключей. Близоруко щурясь, она перебирала отмычки, вслух возмущаясь их похожестью.

Спустя несколько долгих-долгих мгновений, служанка наконец остановила выбор на толстом проржавевшем ключе. Щелчок замка показался Мишель самым прекрасным звуком на свете.

– Бежим, милая, – скомандовала служанка, схватив ее за руку. – Надо поторапливаться. Вот, держи зернышко, – она вложила в ладонь Мишель вытянутую крупинку. – Разжуешь сразу, как из норки выберешься. Отведу тебя домой, деточка, да ты впредь будь осторожнее…

– С-спасибо, – растерянно отозвалась Мишель, сжав в руке подарок Ули. – А как же король? Не станет вас ругать за то, что вы мне помогли сбежать?

– Станет – не станет, что уж! – недовольно проворчала служанка. – Вытворил так вытворил, безобразник! Это ж надо столько времени ждать встречи, чтоб потом все перекувыркнуть в не пойми что!

– С кем это он ждал встречи? – не поняла Мишель. – И при чем тут я? Почему вы мне помогаете?

Уля тянула ее к лестнице, что виднелась в конце узкого коридора, но Мишель заставила служанку остановиться и взглянуть на себя.

– Потому что ты хорошая, добрая девочка, – вздохнула Уля, ответив лишь на последний вопрос, и отвернулась, а Мишель мысленно усмехнулась: где-то она уже слышала сказку про добрых девочек. – А еще потому, что я больше не хочу видеть, как он убивается! Вечно натворит делов, упрямец такой, а потом страдает!

– Это вы про короля сейчас? – нахмурилась совершенно сбитая с толку Мишель. – Вы б подсказали ему, что бросать людей в темницу, не разобравшись, – плохая затея. Конечно, совесть потом замучает. Кстати об этом!

Она обернулась, пытаясь рассмотреть своего странного соседа, однако слабые огни коридора не добирались до глубины его камеры.

– Может, этого мне тоже с собой забрать? – предложила Мишель, кивнув на темницу. – Что он натворил, не знаете?

Уля нахмурилась, всматриваясь в тень камеры. Затем она повернула обеспокоенное круглое лицо к Мишель и осторожно проговорила:

– Нет там никого, деточка. На всю темницу ты одна узница.

– Как одна? – опешила Мишель. – Да нет же! Тот беловолосый пленник, который прямо напротив меня сидел.