Шильдбюргеры обрадовались, что так мало с них запросили, отдали бродяге пятьдесят гульденов наличными, а остальные обещали выплатить через полгода, после урожая, и ударили по рукам. Бродяга же, боясь, как бы они не передумали, поскорее отнес своего мышкодава в старый амбар, где у шильдбюргеров общинное зерно на зиму хранилось и где мышей было больше всего, и пошел своей дорогой.

А как вышел он за городские ворота, так и рысцой припустил. Вот бежит он и все оглядывается, нет ли погони. Шильдбюргеры же от радости, что купили, такого свирепого мышкодава, забыли спросить у бродяги, чем такого страшного зверя кормить. А чтобы это узнать, послали одного из своих бродяге вдогонку. Но тот, как ни старался, бродягу догнать не мог — больно шибко тот улепетывал. Тогда шильдбюргер издали крикнул бродяге:

— Что он жрет?

А бродяга тоже издали ему отвечает:

— Что попадет!

Шильдбюргеру же послышалось, что бродяга крикнул: «Скот и народ!»

Перепугался он до смерти и побежал назад к своим, в город. Там оп рассказал, что ему почудилось, и добавил:

— Вот передавит этот мышкодав всех мышей, потом за скот примется, а после и за нас, хоть и купили мы его за наши кровные денежки!

Стали тогда шильдбюргеры совет держать, как им от мышкодава избавиться, и решили в конце концов, что лучше всего сразу его убить. Но, на беду, не нашлось среди них ни одного, кто осмелился бы даже близко подойти к страшному зверю.

Тогда они снова этот случай обсудили и пришли к заключению: надо, мол, амбар, где зверь сидит, поджечь, вот мышкодав вместе с амбаром и сгорит.

Хоть и жалко им было зерна, однако рассудили они, что это все же будет меньшим злом, иначе ведь им всем придется от этого мышкодава погибнуть.

Как решено, так и сделано.

Обложили шильдбюргеры амбар соломой и подожгли. А кошка, почуяв дым, соскочила на соседнюю крышу, а оттуда в дом.

Так амбар зря и сгорел.

Снова собрались отцы города на совет. Однако ввиду сложности вопроса они сперва долго потели в палате для потения, затем перешли в палату для корпения и оттуда уже в шутовскую палату, где и вынесли решение:

«Дом, в коем скрывается страшный зверь мышкодав, на общинные деньги купить и вместе с чудовищем спалить».

Сказано — сделано.

Подобрались они к дому, где кошка спряталась, обложили его соломой и подожгли.

А кошка тем временем взобралась на крышу дома, сидит там и лапкой умывается. Такая уж у этой породы привычка.

Шильдбюргеры же, увидев, как кошка лапу за голову заносит, решили, что это она клятву дает — всем им страшной местью отомстить.

Один из них в отчаянии схватил копье и хотел кошку заколоть. А та вцепилась в древко, вмиг соскользнула по нему на землю и… была такова!

Тем временем огонь перекинулся сперва на соседний дом, от него — на другой, подул свежий ветерок, и вскоре огнем занялась вся Шильда. И пришлось шильдбюргерам с женами и малыми детьми бежать от огня подальше в лес.

Так город Шильда и сгорел весь дотла, а вместе с ним и знаменитая ратуша со всеми своими шутовскими палатами.

Сами же шильдбюргеры возвращаться в Шильду боялись — ведь они своими глазами видели, как мышкодав клялся отомстить им страшной местью. Вот они разбрелись по всему белому свету.

А вам они не попадались?

⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Народная книга о похождениях придурковатых жителей Шильды (1598) принадлежит к числу наиболее ярких и занимательных произведений немецкой литературы эпохи Возрождения. В XVI веке в Германии творческая энергия народа била ключом. Даже трагические события 1525 года, когда восставшие против феодального гнета крестьяне и городская беднота потерпели жестокое поражение, не лишили народа его жизнелюбия и творческих порывов. По-прежнему в городах и селах простые люди распевали песни о радостях и горестях жизни, в ходу были веселые рассказы о всяческих забавных проделках, дурачествах или остроумных затеях. Многое создавалось непосредственно в народной среде или восходило к народным литературным источникам. Правда, нередко эти рассказы, или шванки, как их называют в Германии, бывали грубоватыми и не совсем ладно скроенными. Но сколько в них задора, неудержимого веселья и смелой выдумки! Они без труда разгоняли тяжелые думы, заставляли людей звонко смеяться.

Впрочем, не всегда немецкие писатели XVI века являлись всего лишь веселыми балагурами. Их смех нередко поражал тех, кто цеплялся за все отжившее, косное, кто препятствовал обновлению немецкой жизни, стремясь сохранить в стране несправедливые порядки. В то время многим казалось, что порядки эти порождены великим неразумием, что могущественная госпожа Глупость подчинила своей власти массу людей, и поэтому передовые писатели считали своим долгом разоблачать «глупцов», осмеивать их недостойные обычаи и таким образом освобождать страну от засилия Глупости. В начале XVI века в Германии даже существовало особое направление обличительной литературы, известное под названием «Литературы о глупцах». Наиболее видными представителями этого направления были Себастиан Брант («Корабль глупцов», 1494), Томас Мурнер («Заклятие глупцов», 1512) и Эразм Роттердамский («Похвальное слово глупости», 1509).

С глупцами совсем особого рода, вернее сказать — с мнимыми глупцами, встречаемся мы в народных немецких сказках и повестушках того времени. Какой-нибудь смышленый ловкач намеренно притворялся дураком, чтобы вдоволь позабавиться над знатными и богатыми. К числу таких любимых народом ловкачей принадлежит и широко известный Тиль Эйленшпигель (Уленшпигель), о проказах и проделках которого увлекательно рассказывает народная книга начала XVI века, неоднократно впоследствии переиздававшаяся. Ловкий и веселый подмастерье Тиль любил водить за нос своих скаредных хозяев. С этой целью он прикидывался простаком и самым нелепым образом выполнял их приказания.

И в «Шильдбюргерах» перед нами мир глупцов. Только глупость, царящая в Шильде, не является олицетворением многообразных общественных пороков, как это было в произведениях Себастиана Бранта, Эразма Роттердамского и других сатириков кануна Реформации и Великой крестьянской войны. Пожалуй, шильдбюргеры ближе к Тилю Эйлешппигелю, ведь они напялили на себя маску глупости, будучи умными, очень умными людьми. Но, притворяясь дураком, Эйленшпигель на самом деле дураком не был, а жители Шильды, однажды притворившись дураками, так навсегда дураками и остались.

В чем же дело? Почему шильдбюргеры глупость предпочли мудрости? Они поступили так ради того, чтобы сохранить свой домашний уют, личное благополучие поставили они выше мудрости, приносившей пользу многим людям. И автор книги посмеивается над мещанским духом, воцарившимся в Шильде. Шильдбюргеры надеялись, что глупость спасет город от разорения, но именно из-за нее шильдбюргеры теряют все, чем владеют. Таким образом, самой большой глупостью шильдбюргеров оказываются их мещанские идеалы, ради которых они лишают себя света разума.

Книга, осмеивавшая мещанское скудоумие, имела большой успех. Ее много раз переиздавали. Выдающийся немецкий писатель-просветитель Виланд подражал ей в своем сатирическом романе «История абдеритов» (1774–1781), обличавшем высокомерную глупость немецкого мещанства конца XVIII века.

Этот длительный успех народной книги объясняется не только ее сатирической направленностью, но и ее большой занимательностью. До сих пор нельзя без улыбки читать о потешных повадках жителей Шильды, которые все делали наперекор здравому смыслу. О «Шильдбюргерах» тепло отозвался молодой Фридрих Энгельс. «У кого из современных авторов хватило бы достаточно выдумки, чтобы создать такую книгу, как «Шильдбюргеры», — писал он в статье «Немецкие народные книги» (1839).

И действительно, в книге одно смешное происшествие следует за другим. Мы наблюдаем, как жители Шильды самым несуразным образом строят ратушу, как они сеют соль, решают напоить дерево и т. п. Их глупость столь забавна и столь необычна, что нам становится весело от знакомства с ними.