Кэндис кивнула и взяла Питера под руку, недовольно прошептав ему на ухо:

– Сколько вы выпили, дорогой?

Уильямс отмахнулся, что-то неразборчиво пробурчав.

Супруги пошли за Марко в главный зал, откуда можно было попасть в помещение, где проходил аукцион. Навстречу им попадались спешно покидающие выставку люди в самой разной одежде: тут были и строгие мужчины в смокингах, и расслабленные женщины в спортивных костюмах, которые будто сошли с типичных постеров, густо развешанных по всем спортзалам Канзас-сити, а потом троица пересеклась с настоящими «кадрами»: двое мужчин в потрёпанных толстовках и грязноватых брюках шли, задумчиво волоча за собой ноги; глубоко засунув руки в карманы, они решительно не замечали ничего вокруг себя. Едва избежав столкновения с ними, Кэндис недовольно поморщилась и тронула Марко за плечо:

– Кто эти люди? – Ей хотелось дать им несколько другое название, не совсем уместное для обстановки, но она удержалась. На сегодняшний вечер хватило того, что Питер нагрубил мистеру Кастелло…

– Эти джентельмены – братья Хамфри, – ответил Марко. – Они занимаются разработкой программного обеспечения для банковской сферы.

– И они тоже пожертвовали денег выставке? – со скепсисом буркнул Пит.

– Добро пожаловать в мир выставочного бизнеса, мистер Уильямс, – криво усмехнулся мистер Мура. – Право выставляться может получить далеко не каждый, а вот покупать – любой, кому позволяет размах кошелька. Даже люди, которых вы на улице приняли бы за бандитов или уличных грабителей, здесь имеют право приобщиться к великому. Такова идея мистера Кастелло.

– А ваш начальник полон идей… – с издёвкой произнёс Питер и тут же чуть не споткнулся от того, что Кэндис сильно дёрнула его за рукав.

– Мы на месте, – Марко открыл перед ними двери, пропуская Кэндис зайти первой.

Они вошли в широкую комнату, центральную часть которой занимали расставленные в определённом порядке стулья дорогой обивки зелёного цвета. Остальное пространство занимала кафедра с высоким постаментом для демонстрируемых картин: подставка была окружена маленькими прожекторами, а пару миниатюрных камер выводили изображение на большой экран сзади кафедры – по задумке нового владельца, профессиональные линзы позволяли гостям разглядеть изображение даже с задних рядов.

– Мистер Кастелло попросил наших гостей прийти на выставку с чековыми книжками, – обратился к супругам Марко, – чтобы никого не обременять подсчётами и прочими финансовыми проволочками…

Мистер Мура прошёлся по рядам, проверяя, чтобы никто не забыл свои вещи – завершив осмотр, он быстрым шагом поднялся на кафедру и взял белоснежный конверт. Издалека казалось, будто мистер Мура поднял в воздух кусочек облака – настолько сияющую бумагу Кэндис увидела впервые. С интересом проследив за движениями Марко, она заметила, что мужчина мельком посмотрел на содержимое, кивнул, и взял с кафедры карандаш с клейкой жидкостью. Запечатав специальную линию, мистер Мура спустился к супругам.

– Пожалуйста, – протянул он белоснежный конверт Уильямсу, – на сегодня это ваш гонорар.

– Гонорар? – переспросил Пит, закатив глаза. – Я же сказал вам, что отказываюсь работать на мистера Кастелло…

– Мистер Кастелло сделал вам предложение, только и всего… – развёл руками Марко. – Что бы вы там ни думали, он действительно ценит ваше творчество, мистер Уильямс, уж поверьте мне. И если вы напишете ещё что-нибудь интересное, в чём я ни капли не сомневаюсь, то обязательно позвоните мне. Я помогу вам с продажей…

– Я не… – Пит покосился в сторону Кэндис и, смягчившись, ответил: – Благодарю вас, мистер Мура.

– Принимайте оплату, – ответил тот и передал художнику конверт. Питер взялся за краешек бумаги пальцами, собираясь ознакомиться с суммой, но Марко жестом остановил его. – Мистер Кастелло пожелал, чтобы вы ознакомились с чеком дома.

– Ладно. Дома так дома, только не пойму, что за секретность…

– Спросите в следующий раз, – учтиво ответил мистер Мура, – а теперь нам пора прощаться. У меня ещё много дел. Вы напоили моего босса и теперь мне придётся встречаться со всеми этими людьми и делать вид, что я разбираюсь во всём этом… Высоком искусстве.

Улыбнувшись, Питер взял Кэндис за руку – попрощавшись с Марко, пара направилась к парадному выходу.

Уильямс устроился в кожаном кресле «Блейзера» и сразу же задремал. Конверт он расположил на коленях, для надёжности прижав его ремнём безопасности – это развеселило Кэндис и она целую дорогу думала о том, что будет, если разыграть Питера и спрятать конверт от него… Или забрать оттуда чек, и положить туда магнитик с изображением «золотого подсолнуха» – она представила себе лицо своего мужа и глупо захихикала…

Дома миссис Уильямс помогла мужу раздеться в прихожей и подняться наверх, а в постель он рухнул самостоятельно. Конверт она заботливо положила рядом: на тумбочку возле Питера.

Проснувшись, Пит испытал жуткую головную боль и потянулся к тумбочке – там с некоторых пор лежала пачка «Алка-Зельцера».

– А это что… – промямлил он сонным голосом.

На мгновение Уильямс испытал некоторое замешательство: что это за странный конверт лежит на его тумбочке? Письмо от родни Кэндис? – Почему на его тумбочке? Счета? Рекламная рассылка? – Нет, такую чушь Кэндис сразу выбрасывала в мусорку… А счета обычно попадали в специальную папку, которая находилась среди важных документов семьи Уильямсов.

Открыв ящик, он наощупь нашёл пачку, выдавил таблетку, почувствовал сильную головную боль – и выдавил ещё одну. Уильямс кинул взгляд на настенные часы: полдень. Выходит, Кэндис сейчас на работе.

Подмоги ждать неоткуда.

Убедившись, что рядом нет воды, художник со вздохом закинул две таблетки в рот, сморщившись разжевал, и проглотил горький порошок. Откинувшись на подушку, Пит закрыл глаза и решил ещё подремать, однако вдруг вспомнил, что конверт, тихо примостившийся у него на тумбочке, должен хранить внутри чек. А чек можно обналичить в банке и получить мягкие, хрустящие, зелёные…

– Доллары, – сказал Питер и открыл глаза. Он резко поднялся в постели, от чего в глазах потемнело. Дождавшись прояснения, Уильямс осторожно спустил ноги на пол, взял конверт и трепетно поднял его на свет – внутри можно было разглядеть какой-то документ.

«Мистер Кастелло вчера сказал открыть его дома, – подумал он, – вот, сейчас самое время…»

Убедившись, что никто в спальне не возражает, Питер отодрал клейкую ленту и запустил руку внутрь. Из конверта он извлёк ЧЕК.

– Я сплю… – прошептал Уильямс, глупо замотав головой. – Это мой… ПЕРВЫЙ ЧЕК?

Мужчина с жадностью принялся пожирать глазами буквы, начав с формальностей: наименование поручителя, номер лицевого счёта, название и адрес банковской конторы. С особым наслаждением он несколько раз перечитал данные получателя – своё имя и свою фамилию. Осторожно погладив бумажку указательным пальцем, Уильямс медленно опустил взгляд к самой важной графе в этом документе: «Сумма выплаты».

– Нет, я точно сплю, – громко сказал Уильямс, пожирая глазами цифру с тремя нолями, и хлопнул себя гладким чеком по щеке. Ноздри пощекотал специфический запах чернил бухгалтерской конторы мистера Кастелло. «А говорят, деньги не пахнут…», – подумалось Питеру, от чего он рассмеялся до хрипоты в голосе.

Художник встал и принялся расхаживать по комнате взад-вперёд, болтая чеком из стороны в сторону, и улыбаясь, как умалишённый. Чёрт возьми, да это же был его первый заработок в жизни!

Словно в трансе Уильямс несколько минут подряд нарезал круги вокруг кровати, боясь даже приблизиться к окну – никто не должен знать о его радости, о его персональном моменте славы. Запыхавшись, художник упал лицом на кровать, продолжая сжимать в побелевших пальцах драгоценную расписку от мистера Кастелло.

Так Питер пролежал некоторое время, а потом поднялся и снова почувствовал нудящую головную боль – надо было поесть и выпить минералки, желательно холодной. Он порылся в тумбочке своей жены и выудил пятьдесят долларов – она давно оставила ему эти деньги на проезд, но сегодня стоит употребить их на другие нужды…