– Не корите себя, Марко, – мягко произнесла Кэндис. – Это был её выбор…

– Нет, – покачал головой Марко, – я должен был заметить раньше, но опоздал. Единственное, что я тогда сделал: попросил начальство, чтобы меня отпустили на заслуженный покой – проводить мою жену… – мистер Мура набрал воздуха в лёгкие и шумно выдохнул. – В тот день вернулся из магазина и нашёл её тело в нашей спальне. Она лежала головой к окну, где стояла наша общая фотография. Такая красивая, даже в этой нелепой ночнушке, которую она любила надевать, когда я был дома… В её разжатой руке я нашёл пустую упаковку обезболивающих – они помогли ей в последние минуты… Уйти.

Пока мистер Мура рассказывал про смерть своей жены, часто прерываясь на паузы, Кэндис заметила, как он резко постарел: под глазами выступили внушительных размеров мешки, на лбу обострились морщины, а уголки рта размякли и опустились. Она вдруг увидела в его глазах горе безутешного старого человека, который привык показывать свою силу, но не в этот момент.

– Мистер Мура, – произнесла Кэндис, но запнулась. Что ему сказать… Она просто не находила слов для этого сурового мужчины, испытавшего большое горе.

– Это было давно, миссис Уильямс. Я уже… Привык. Возвращаться в пустой дом стало легче, да и теперь я так же редко там бываю, как и до встречи с Эмми…

– Мне так жаль, мистер Мура, – искренне сказала Кэндис. – Я верю, что Эмми была хорошей женщиной, хоть и не знакома с ней лично.

Мура с благодарностью посмотрел на Кэндис и кивнул:

– Спасибо за тёплые слова, миссис Уильямс. Я давно ни с кем не говорил так… – откровенно. Наверное, моя история утомила вас?

– Нет-нет, что вы, – замахала руками Кэндис, – это совсем не так. Общаться с людьми – всё-таки моя работа, мистер Мура, – она скромно улыбнулась и поправила юбку, – Признаться честно, я с самого начала хотела немного разговорить вас…

– Разговорить?

– Не поймите меня неправильно, но Питеру ведь не каждый день приходят приглашения на выставку от загадочных бизнесменов… Мне хотелось узнать побольше о вас и о мистере Кастелло.

– Понимаю, вы заботитесь о муже. Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство – в благородном смысле этого слова.

Кэндис немного покраснела, а Марко отвернулся. Они посидели молча какое-то время, а потом зуммер на пейджере известил мистера Мура, что аукцион окончен, о чём он сообщил Кэндис:

– Миссис Уильямс, аукцион прошёл успешно. Мне нужно известить мистера Кастелло и мистера Уильямса. – Он немного помедлил и негромко сказал: – Спасибо за беседу, миссис Уильямс.

Они встали со скамейки и отправились в комнату отдыха.

– Ну, Марко, как там наши друзья? Ставки были хорошие? – спросил его с порога Гай.

– Да, мистер Кастелло, картины мистера Уильямса были проданы все до единой. Мы завтра же выставим их в вашей резиденции, – отчеканил Марко.

– Неужели настолько всё хорошо?! – с горящими глазами воскликнул Пит: – Признаться честно, я и не думал, что вам удастся продать всё, что я принёс…

– Питер, на свете есть много людей неравнодушных к настоящему искусству, – ответил Кастелло, – просто вам они не попадались до этого дня – по чистой случайности. Кстати об искусстве… – мужчина развязно похлопал Питера по плечу, – … раз уж все в сборе, я просто обязан сделать вам деловое предложение.

– О чём это вы?

– Наша выставка ещё находится на реставрации, как вы заметили, однако мы уже строим грандиозные планы на будущее. Я хочу, чтобы вы работали у меня, мистер Уильямс!

– Не совсем понимаю, как я могу пригодиться вам, Гай…

– Речь не про выставку, мой дорогой Питер. Я хочу предложить вам работу лично на меня. Расскажите ему, Марко.

– Мистер Кастелло вдохновился примером наших партнёров из Италии, – деловито пояснил мистер Мура, – и решил создать по всей Америке сеть магазинов сертифицированной репродукции известных художников.

– Вы решили продавать копии картин? – нахмурился Пит, и повернулся в сторону Гая. – Но это абсолютно такие же «музейные подделки», которые вы сами недавно высмеяли при мне…

– Нет, мистер Уильямс, – Марко покосился на Кастелло, мирно посасывающего свой напиток, – вы не поняли замысел. Мы хотим продавать нашим клиентам не просто кустарные реплики – это не наш уровень. Новаторская идея мистера Кастелло заключается в том, чтобы вы писали для нас с точностью, максимально близкой к авторскому повтору.

– Ну, это довольно сложно… – неуверенно произнёс Питер, покосившись на Кэндис. – И требует достаточно большого количества времени для выполнения.

– Питер, ну что вы как маленький?! – выпалил Кастелло, вскочив со своего места. – Я готов предоставить вам столько времени, сколько потребуется. Поймите, это ваш шанс поучаствовать в настоящем бизнесе! С достойной, нет – шикарной оплатой вашего труда. Неужели вы думаете, что я оценю ваши способности горстью медняков?!

– Послушайте, я не говорю о том, что вы мало предлагаете, дело совершенно в другом! – ответил Питер и скрестил руки на груди.

– И в чём же? – Кастелло уставился на него и тяжело засопел. – Что мешает вам принять моё предложение, Питер?

Уильямс отвёл взгляд. Он с разочарованием подумал, что снова ошибся: мистеру Кастелло на самом деле были интересны не его картины, не он сам, как художник, а всего лишь техника живописи маслом, которой в совершенстве владел Питер. Среди тех картин, которые он написал в Нью-Йорке, действительно были несколько репродукций – их попросил предоставить профессор Миллер. Разумеется, в качестве помощи благотворительной выставке Пит легко срисовал парочку картин Джеймса Уистлера: исключительно из уважения к бывшему преподавателю и человеку, который вдохновил его закончить академию на красный диплом…

Видимо, именно эти холсты и попались на глаза мистеру Кастелло.

Проклятье, как же он не понял этого сразу! Ничего, может быть в прошлом Питер Уильямс – безработный художник, который не имел за душой ни гроша, – и согласился бы, но теперь была совсем другая ситуация.

– Гай, со всем уважением, но я не могу принять ваше предложение, – твёрдым голосом ответил Уильямс. Подняв голову, он взглянул мистеру Кастелло прямо в глаза. – Я свободный художник и я считаю, что моя единственная и самая главная способность – честно передать то, что рождает моё сердце. И я не смогу бездумно копировать чужие произведения для воспроизведения какой-либо конвейерной деятельности. Если вы действительно уважаете мой талант, то должны принять моё решение.

– Вот как… – Кастелло покивал головой, зловеще прищурившись. – Я-то думал, что нам с вами удалось найти общий язык, но увы, ошибся. Очень жаль, что моё щедрое предложение выглядит для вас, как «конвейерная деятельность», мистер Уильямс.

Гай Кастелло поклонился миссис Уильямс, пожал руку Марко и шатающейся походкой направился к выходу, гневно бросив через плечо:

– Прошу меня извинить, но в таком состоянии я вряд ли должен попадаться кому-либо из наших благотворителей. Мистер Мура передаст вам оплату за картины…

Кастелло распахнул дверь и запел что-то себе под нос. Застыв на мгновение, он обернулся и холодным тоном сказал:

– Мистер Уильямс, я уважаю ваш талант, но вам пора повзрослеть.

Питер покраснел и хотел было огрызнуться в спину владельца «Гилберта-Честертона», однако Кэндис резко дёрнула его за рукав пиджака. Красноречиво посмотрев на мужа, она обратилась к Марко:

– Нам очень жаль, что мы расстроили вашего босса…

– Не думаю, что мистер Кастелло сильно расстроился, – ответил Марко, и усмехнулся: – Сейчас для него самое главное: успеть спрятаться до того, как начнут выходить из зала аукциона наши гости. Увидеть хозяина выставки пьяным – явно не самый лучший ход для начала просветительской деятельности… Вы хорошо проводили время до нашего прихода, мистер Уильямс, не так ли?

Питер смущённо посмотрел на груду пустых шейкеров и ничего не ответил.

– Значит так, если здесь вы закончили свои дела… – мистер Мура поправил очки, заодно почесав пальцем вечно зудящий шрам, – … тогда я с радостью отведу вас в специальное помещение, где мы выдадим вам причитающуюся оплату.