И вот что я хочу сказать в этой связи: западную цивилизацию, несомненно, ждёт ещё множество сюрпризов. «Горе миру от соблазнов, ибо надобно прийти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит», – говорит Бог. Если Украина нуждается в денацификации, то России необходима дерабизация, так как наша страна на протяжении многих десятилетий является ментальным рабом постхристианской западной культуры. Если Россия не станет нравственно сильной, она погибнет. А если станет – привлечёт к себе весь мир. Между тем в нашей стране наконец-то начинает появляться государственная идеология. В начале ноября 2022 года президент России Владимир Путин подписал указ о государственной политике в области традиционных общечеловеческих духовно-нравственных ценностей. Она не только предусматривает формирование на мировой арене образа России как их хранителя и защитника, но и обязывает её противодействовать деструктивной идеологии. В противовес всепобеждающему обществу потребления документ закрепляет приоритет духовного над материальным. Наша страна всё-таки встала на путь превращения из бумажного в реального катехона, удерживающего мир от окончательного падения в пропасть. Йорген Украина Луганский реквием Был день как день. Над городом – жара. Мы с пляжа шли, и было пить охота. Смеялась где-то в парке детвора, Но выстрелил из гаубицы кто-то… И разорвалось время в тот же миг На жизнь и смерть, точней, на «до» и «после». Я навсегда запомню этот крик И этот жёсткий раскалённый воздух… Мы хоронили малышей без слов, А слёзы высыхали в эту спеку, И тяжелее лёгких тех гробов Не поднимали руки человека… Пускай с судьбой мы были не в ладах, Мы верили, что где-то бродит счастье, Но вот в закрытых прятали гробах Тела детей, разорванных на части. А тишина звенела у виска, И батюшка стоял со мною рядом И прятал крестик своего сынка, Убитого на улице снарядом. В то лето мы запомнили жару, А остальное навсегда забыли. В Луганске хоронили детвору, Хотя мы там себя похоронили… Я не боюсь, что смерть меня найдёт. Пусть где-то ждёт она меня на свете. Но пусть сначала этот гад умрёт, Который может выстрелить по детям. «Я умею быть беспощадным…» Я умею быть беспощадным. Я бросаю слова, как нож… На войне, которая рядом, На которую ты зайдёшь Мимоходом, почти проездом. Будь готов получить сполна Хоть своё, хоть чужое. Если Ты зашёл, то пойми – война! Здесь не смотрят, кому ты верил. Здесь до фени, куда ты брёл. Здесь всё просто – прицел отмерил И расчёты все произвёл. Здесь война. И распустишь сопли — Сразу можешь ложиться в гроб. Потому что сердца засохли, Коллиматор отметил лоб. Ну а если пометил лазер Твою голову хоть разок, Значит, ты предельно опасен, И взведён потому курок… Я привык ходить осторожно И ударить готов в ответ. Говорят, что теперь возможно Спать спокойно. За много лет Я лишь к брани привык площадной. Не найдя лицá среди рож, Я умею быть беспощадным. Я бросаю слова, как нож! «Мне молиться поздно, да и некому…»
Мне молиться поздно, да и некому, Бог ведь не спасёт и не простит. Я один на свете и поэтому Верю, что заранее убит. Но поэты по этапам адовым Маются, изрезав жизнь свою. И меня так редко что-то радует, Потому что вечно на краю Я стою и, пустотой наполненный, Словно бомба, болью начинён. Очень трудно оставаться бомбой мне, Но я не прощён и не спасён. Впереди пустыня, сзади пропасть, Лишь Справа, слева – выжженная даль. Сердце словно бешеные лопасти. Ничего не надо и не жаль… «Я снова больше не у дел…» Я снова больше не у дел И, как мне кажется, Мишенью новой на прицел Попал вдруг вражеский. Я столько песен перепел, Пора и реквием. На мушке я, как перепел, Никто не внемлет мне, Судьба меня навылет бьёт, И пули вьются всё, Как только я иду на взлёт. То революции, То войны, то теракты, блин! То эпидемии, И снова я совсем один В своём падении, Хотя свободно на душе, Но миг не радует, Ведь я всю жизнь вот так уже Свободно падаю. Пускай свободен мой полёт, Но скоро кончится. Судьба меня навылет бьёт И рожи корчит мне. «Когда настанет момент и предъявлен счёт…» Когда настанет момент и предъявлен счёт, Мы часто не знаем, откуда так много цифр, Но время, словно песок, меж пальцев течёт, И я удивляюсь порой, как ещё я жив. И хламом ненужным лежат на столе дела, Которые должен был сделать. Из всех окон Вчерашней золой в очаге сгоревший дотла, Развеется по ветру мой нерождённый сон, Лишь сны окружают меня, сжимая кольцо. И мой нерождённый сын снился мне вчера, Я утром с трудом вспоминаю своё лицо. Никто не напомнит, что я с утра перебрал, Что я переделал и перелопатил вновь, Но память в прорехах, и вспомнить мне не дано, Когда поменял привязанность на любовь И сам привязал себе камень, и с ним на дно Ушёл, А когда вернулся, не стал считать Потери, потёртости, почести, по частям Мы можем себя порой только раз собрать И счёты сводить только раз, Из души весь хлам Поганой метлой выскребать, чтоб начистоту Всё высказать, выкричать, выбросить и забыть, Потом надолго уйти в себя, В пустоту, Смотреть, Ненавидеть, Не видеть И тихо выть. А после на пепелище былых надежд Чуть-чуть наскрести добра, чтоб оттаял лёд. Кусочек удачи чёрствой пускай несвеж, Но в этот голодный год всё же он спасёт. |
