Нет смысла бояться. Голос окреп. Когда-то старая Ирга научила ее, что душа вселяется в тело и живет там временно. Чтобы душа с миром покинула тело, нужно спеть последнюю песню. Проводить душу, поблагодарить тело за жизнь.

Ирга поведала о Богине. Поведала о старой вере, что была у них еще до магов. И Аэрин запомнила. Пронесла в своем сердце знание, что было запрещено. Ирга говорила, что именно Богиня отправляет душу в Мир живых для странствий, и Богиня же эту душу забирает.

Последнюю песнь Аэрин пришлось придумать самой. Ирга не успела научить ее нужным словам – умерла, когда Аэрин не исполнилось и десяти. В конце концов, слова – не самое главное. Главное – проводить пением душу.

Ее песня зазвучала отчетливее. Последние слова Аэрин пела уже в полный голос. Теперь ее уже ничего не держало на этой земле.

Настал момент, нервы натянулись тугим канатом, она сдавила клинок в руках. До боли, до спазма в пальцах. И занесла его для удара.

Оглушающий рев опять сотряс стены огромного помещения. Рука дрогнула, и именно в этот момент ее ударом откинуло на каменный пол. Аэрин распахнула глаза. Морда дракона медленно приближалась к ней.

Отчаяние, зарождающееся где-то в глубине, волной смыло все мысли. Бежать. Спасаться. Вся ее человеческая сущность вопила об этом. Восхищение. Где-то в недрах ее существа. Восхищение, смешанное со страхом.

Она видела ноздри и желтые клыки прямо перед собой. На нее повеяло тяжелым горячим дыханием. И тут она почувствовала, что теряет сознание. Богиня услышала ее молитву. Она не умрет в муках.

Из недр живота разлилось умиротворение. Вдруг стало хорошо. Приятное спокойствие наполнило тело.

Аэрин открыла глаза. Она лежала на небольшом холме, где была похоронена Ирга пять дней назад. Аэрин почти десять лет. И вот она лежит здесь, вдыхая запах сырой земли, смотрит на желтые цветы, которые только что принесла.

Ирга ушла. Бросила ее одну. Как и родители когда-то. Почему они ее бросают? Почему все оставили ее?

Аэрин лежала и пыталась найти ответы в своей голове. Ирга говорила, что жизнь непредсказуема. И мы не можем все в ней контролировать.

В те сложные времена, когда Ирга подобрала ее, многие лишились своих родных. Она рассказывала, как Аэрин, совсем маленькая, ходила по улице среди разрухи и общего горя, заглядывая в лица проходящих мимо людей, и искала своих родителей. Люди же, скользя по ней безразличным взглядом, проходили мимо. И Ирга сжалилась. Забрала ее к себе.

Земли Эрикона тогда были разорены после нападения Аргхата. Люди выживали как могли. Им запретили верить в Богиню, что всегда давала им надежду. Их новым идолом стал Верховный маг. Герой, что спас Эрикон от жестокости врагов. И теперь провозгласивший новый культ поклонения силе.

Аэрин вздохнула. Хоть Ирга и была к ней строга, но Аэрин все равно по ней скучала. По той определенности, что она давала. И Ирга выкормила ее. А в те времена это многого стоило. Бедняки на окраинах чаще всего заканчивали жизнь голодной смертью. А вот Ирга не позволяла им голодать. Варила снадобье, за которым в густой темноте ночей приходили женщины и обменивали еду или деньги на грязные бутылочки, в которые Ирга разливала зеленоватую дурно-пахнущую жидкость.

Аэрин она одевала и стригла под мальчишку. Говорила, так лучше. И Аэрин слушалась. К зелью подходить запрещала. Даже травы в руки брать было нельзя. Когда Аэрин попыталась расспросить, что за зелье Ирга варит и продает, та запретила спрашивать. Сказала лишь, что оно помогает видеть меньше страданий. И больше Аэрин к этому вопросу не возвращалась.

Сейчас жизнь Аэрин была под вопросом. Еды практически не осталось. Сбережений у них никогда и не было, а последние она отдала на то, чтобы похоронить Иргу по законам старой веры. Пришлось идти на черный рынок. Искать и просить одного знакомого дельца, что иногда приходил к Ирге за зельем, чтобы он все устроил. И отдать ему последние монеты, что были припрятаны под лежаком. Они вместе донесли тело до нужного места, и он выкопал яму. Лопату нес украдкой в полах одежды.

Исполнители, что служили магам и жрецам, жестоко карали изменников новой веры. Говорили, их забирали, и больше никто никогда их не видел.

Теперь Ирга отдана земле. Вернулась обратно в лоно Богини, как того хотела бы.

Аэрин вздохнула. Сколько она уже здесь? Огляделась. Была середина дня. Пора домой. В ветхую лачугу, что они когда-то занимали вдвоем с Иргой.

Дорога обратно пролегала через узкие лазы между лачуг из натянутой материи и камней, где-то укрепленных глиной. В таких могло поместиться до шести человек. Аэрин проскользнула мимо знакомого мальчика.

Ирга и его иногда подкармливала. Да и Аэрин, видя его сгорбленную тощую фигуру, иногда отдавала свой кусок. Возможно, поэтому он часто проводил время именно около их жилища.

Он был на год старше Аэрин. Сын продажной женщины, что жила через три лачуги от них. И они никогда не разговаривали. Да и о чем здесь разговаривать?

Неподалеку от своей лачуги Аэрин увидела четырех мужчин. Среди них был тот самый, что помогал с похоронами. Аэрин нахмурилась. Не к добру. Он кивнул в ее сторону и обратился к толстяку в ярких одеждах рядом:

– Она. Девчонка старой карги. Ты не смотри, что на мальчонку похожа. Девка, – при этих словах он сплюнул под ноги, и злорадная ухмылка исказила его лицо.

Не успела Аэрин опомниться, как оставшиеся двое схватили ее и поволокли к толстяку. Он придирчиво оглядел ее. Схватил за подбородок своими пухлыми пальцами и приподнял губу, осматривая зубы. Заглянул внимательно в глаза.

– Что я говорил? Хороша-а-а, – цокнул языком делец с черного рынка.

Толстяк кинул в его протянутую руку четыре серебряные монеты.

Аэрин схватили под обе руки.

– Помогите! – что было сил закричала она.

Она отчаянно брыкалась, пытаясь вырваться, и продолжала звать на помощь. Но никто не отзывался. Все попрятались вглубь лачуг, оставив маленького ребенка один на один с его проблемами. Была бы здесь Ирга, не позволила бы им хватать ее. Игра была нужна всем. Да и к дельцу бы она ее никогда не подпустила. Только в этот момент Аэрин осознала, насколько старуха берегла ее.

Аэрин поволокли в сторону черного рынка. Первое время она отчаянно кричала, надеясь, что хоть кто-то заступится за нее. Но люди старательно отводили глаза. И она перестала.

В этом безысходном молчании ее привели в ту часть черного рынка, которую даже Ирга обходила стороной. Невольничьи ряды. Значит, этот толстяк – торговец рабами, догадалась Аэрин. Вот кому ее сдал делец.

То, что они на месте, Аэрин поняла по резко изменившейся обстановке. Сознание резануло ощущением чего-то неправильного. Чего-то ужасного. На нее смотрели люди, прикованные, словно звери, цепями к столбам. Кто-то в лохмотьях, некоторые, в основном девушки, – в ярких юбках и полупрозрачных блузах, увешанные металлическими побрякушками. К ним подходили холеные богачи, брезгливо осматривали. Если хотели рассмотреть тщательнее – поднимали за подбородок. Затем небрежно отбрасывали, перемещаясь к следующему заинтересовавшему их живому товару.

Ее подвели к пустому столбу и приковали железными кандалами.

– Надо переодеть, – бросил толстяк в ярких одеждах.

Один из тех, кто вел ее, принялся грубо раздевать Аэрин. Она начала сопротивляться и укусила его за руку. Помощник работорговца зло вскрикнул и замахнулся, но торговец перехватил его удар.

– Лицо не попорти! Да и мелкая еще. Никто не будет платить за изувеченную калеку.

Тот, кого она укусила, руку опустил, но глянул на нее недобро.

Ей принесли прозрачные лоскуты и побрякушки. Аэрин отчаянно сопротивлялась, пытаясь пнуть или укусить тех, кто ее переодевал, за что получила ощутимую оплеуху уже от самого торговца.

Подзатыльник отрезвил. Их больше. Нет смысла тратить силы на борьбу. Нужно подумать. Всегда есть лазейка. Нужно лишь ее увидеть и понять, как в нее просочиться. Поэтому Аэрин перестала сопротивляться.