Джудит бросила взгляд на лежащее на кровати платье и немного сочувственно произнесла:

— Доброе утро, леди Трина. Лорд Мерлин прислал платье, и… На вечер он приготовил еще один наряд, который я принесу позже.

Трина смиренно кивнула.

Платье дня, как про себя называла она наряды от Мерлина, действительно было плотным. Бархат. Почти прямая юбка, которая совсем слегка очерчивала фигуру, но не облегала; облегающий лиф с вырезом, который стремился от плечей изогнутой линией к ложбинке между грудей, уходя вниз. Вдоль выреза серебряными нитями были вышиты кельтские узоры. На бедрах — серебряный пояс. Рядом с платьем лежала искусно вышитая серебряная вуаль с орнаментом из синих цветов.

Одежда была прекрасной. Пожалуй, Трина готова была принять Мерлина в качестве своего стилиста. Главное, чтобы маг никогда не узнал, что за такую работу в ее веке платят очень хорошие деньги.

***

Плотная ткань платья была очень кстати: последний день турнира выдался прохладным, но без осадков. Трина надеялась, что так и останется. Ей очень не хотелось, чтобы условия и без того сложного для рыцарей поединка стали еще хуже. Она до сих пор не представляла, как из трех финалистов останется всего один. Чтобы выиграть, нужно либо заключить временный союз, либо быть действительно искусным бойцом, который может одолеть двоих за раз.

Идя в сопровождении служанки в сторону трибун, Трина украдкой теребила пальцами свой платок, зажатый в кулак. Утром в ее голову закралась мысль, которая не давала покоя: она решила зайти в шатер Гавейна и все-таки пожелать ему удачи, а заодно… Поговорить с Мордредом — возможно, под предлогом вручения платка. Ей было неловко, и она совсем не представляла, вписывается ли такой поступок в рамки приличия, но если она узнает больше о юном рыцаре, то может помочь спасти Артура… Хотя бы временно. Хотя бы попытаться.

Все еще сомневаясь, она обратилась к Джудит с вопросом, подобает ли леди зайти в шатер к рыцарю, чтобы вручить ему платок. Служанка ответила, что, если леди хорошо знакома со своим фаворитом, это приемлемо, но, если нет — такой шаг может быть воспринят, как вызывающий. Трина прикусила губу. Как ей стоило поступить? Мордред совсем скоро войдет в число воинов Артура, но что, если был хоть малейший шанс этого не допустить? Что если она могла этого не допустить?

Глупость. Она даже не может помочь себе, не то, что Артуру. Нет, эта затея была решительно провальной.

Впрочем, слова служанки окончательно подтолкнули ее к другому шагу.

— Я хотела бы зайти к сэру Гавейну, перед тем как мы поднимемся на трибуну.

Джудит улыбнулась.

— Конечно, миледи.

Пять минут спустя Трина неловко остановилась у ряда рыцарских шатров. Ей нужен был третий справа, алый. И, конечно, со знаменем Камелота, которое красовалось на крыше. А рядом — изумрудно-зеленый, который наверняка принадлежал Мордреду. Искушение было так велико…

Трина двинулась вперед, крепче стиснув платок. Пусть сердце подскажет ей верный путь. Ведь так говорят в романах и сказках?

Но сердце упрямо молчало, или Трина совсем не умела читать его знаки. Она замерла между двумя шатрами, не решаясь сделать шаг дальше в какую-либо сторону.

В конечном счете, подумав, что совершать необдуманные глупости не стоит, она аккуратно потянулась рукой к занавеси на входе шатра Гавейна. И тут же отскочила от испуга, когда изнутри вышла леди Бриенна в красно-синем платье. На ее бледном лице сиял розовый румянец. Увидев Трину, она резко остановилась.

— Леди Трина? — просияла в вежливой улыбке. — Рада вас видеть.

Трина кивнула. Вдруг идея зайти к Гавейну показалась ей столь же глупой, как и идея с визитом к Мордреду. Как он воспримет этот жест? Будет ли подшучивать и припоминать?

Но пути назад не было. Леди Бриенна достаточно громко, так, что Гавейн наверняка слышал, спросила:

— Вы пришли пожелать удачи сэру Гавейну?

Трина тут же поспешила крепче зажать платок в ладони, чтобы Бриенна его не заметила, но кивнула:

— Да. Все же он мой наставник, и…

— Я не ожидал вас здесь увидеть, — прозвучал голос Гавейна, который подошел ближе к выходу из шатра. По его тону нельзя было прочесть эмоций.

Он взглянул на леди Бриенну, и та поспешила откланяться.

— Сэр Гавейн, леди Трина, — чуть склонила голову и направилась в сторону трибун.

— Я… — немного замялась Трина под пристальным взглядом, который теперь был обращен на нее. — Я надеюсь, я не помешала, — ее тон обрел обычную уверенность. — Я лишь хотела пожелать вам удачи.

Машинально она снова начала теребить платок, и, конечно, Гавейн его заметил.

— А это, видимо, ваше пожелание? — указал, полуулыбаясь-полуухмыляясь.

От этой ухмылки и легкого чувства стыда Трина окончательно пришла в себя, позабыв про смущение и вспомнив про привычное по отношению к Гавейну раздражение. Видимо, она жестоко ошиблась, когда думала, что связь между ними налаживается.

— О, — поспешила изобразить неловкость и добавила в голос щепотку хитрости и вызова, — боюсь, вы неверно меня поняли. Я пришла пожелать вам удачи, но это, — она немного приоткрыла кулак с платком, — предназначено не вам.

Он немного приподнял брови, и это было единственным признаком какой-либо эмоции в ответ на ее слова.

— Если вы хотите осчастливить сэра Мордреда, то поспешите. Бой скоро начнется. Его шатер совсем рядом с моим, как вы видите.

Трина вгляделась в его лицо, ища хоть какой-то намек на то, что задела эго. Пусто. Впрочем, наоборот — он снова забавлялся, судя по знакомому веселому блеску в глазах. И, конечно, это рассердило ее еще больше.

— Я никого не хотела осчастливить, — отрезала. — И прийти сюда, видимо, было ошибкой.

Она развернулась, желая последовать за Бриенной, но твердая рука мягко схватила ее за предплечье, заставив злополучный платок выпасть из рук.

— Леди Трина, — из его голоса пропала усмешка. Осталась лишь серьезность, которая иногда сменяла привычную веселость и наглость. — Я не хотел вас задеть.

Трина посмотрела ему в глаза, в ее собственных читалось недоверие. Он поспешно отпустил ее, поднимая платок, аккуратно отряхивая и возвращая хозяйке.

— Если я обидел вас, я прошу прощения, — произнес, хотелось верить, искренне. Его протянутая рука с поднятым платком висела в воздухе, ожидая.

Трина взяла платок и холодно, и спокойно, так, как способна была только тогда, когда ее чувства были очень сильно задеты, процедила, повторяя его слова:

— Меня не так легко задеть и обидеть, сэр Гавейн.

И на этот раз действительно двинулась в сторону трибун, оставив Гавейна, как она надеялась, с легким чувством вины.

Но вина была плохо знакома Гавейну. Злость и ярость, грусть и веселье, надежда и отчаяние, решительность и страх — все эти и другие чувства сопровождали его в течение жизни. Он знал и распознавал их легко, как и еще одно.

Влечение.

И сейчас он читал его достаточно ясно не только в своей душе, но и в глазах юной ученицы Мерлина.

Конечно, он выиграл.

Это нисколько не удивляло, учитывая, как легко рыцари Артура одерживали свои победы на турнире.

Впрочем, финал не был легким для Гавейна. «Он бился, как лев», — сказала бы Трина про Мордреда, если бы ее спросили. Она считала, что подобное клише вполне подобает светской беседе в Камелоте.

Но никто не спрашивал. Никто вообще не сомневался в победе Гавейна, как бы это ни было скучно. Это Трина поняла, едва поднявшись на трибуну и оглянувшись.

И тут же начала проклинать Мерлина.

Зрители на трибунах визуально разделились на две разноцветные массы. Одна — изумрудно-зеленая. Эта часть пестрила флагами со змеем и просто зелеными маленькими флажками. Другая — красная с вкраплениями насыщенного синего. В толпе мелькнуло несколько синих знамен с изображением серебряного волка, застывшего в оскале.

Ну, конечно. Вот он. Фамильный герб Гавейна.