Трина кивнула. На сердце резко опустилась тяжесть.

Еще один день, проведенный в Камелоте, подходил к концу, а она так и не приблизилась к своей цели.

Зал, в котором они обычно ужинали и который начинал казаться Трине таким знакомым, сегодня выглядел совершенно иначе. Стены между окнами были украшены свисающими почти до пола гербами различных известных родов Логреса и соседних королевств. Один большой стол заменили тремя длинными, которые тянулись вдоль стен целиком, заметно скрадывая пространство помещения. За столами были расставлены десятки стульев, а за тем, что возвышался по центру от входа, стоял королевский трон. Трина быстро сосчитала места за столом Артура. Пятнадцать. Хватит и на приближенных рыцарей, и на нее с магом и леди Бриенной.

По залу тут и там сновали слуги, наряженные по особому случаю, держа в руках кувшины с напитками или большие блюда с различными яствами. Что ж, это действительно был пир, такой, каким его рисуют на картинках и показывают в сериалах.

За столами не сидело ни одного гостя — все они толпились позади Трины и Мерлина, у входа, и ждали, пока король пригласит их. Сам Артур был впереди, окруженный своими верными соратниками. Он прошел к трону, а затем жестом обвел зал, призывая всех приступить к трапезе.

Мерлин аккуратно потянул Трину за руку, давая знак, что им тоже следует пройти к своим местам. Он подвел ее к ряду стульев справа от Артура, где уже сидели Галахад, Гавейн и Персиваль. По другую руку от короля расположились остальные рыцари.

Здесь было всего несколько пустых мест: рядом с Артуром, рядом с Гавейном и между Персивалем и Галахадом. Как бы ни было жаль, но очевидно, что последнее место предназначалось леди Бриенне, которая уже спешила занять его. Сидеть с Артуром Трине, конечно, не полагалось. Вероятно, это место предназначалось Мерлину. Тогда она… Будет сидеть с краю стола, рядом с Гавейном. Не лучшее место, но Трина понимала, что должна быть благодарна даже за то, что король удостоил ее чести посадить за собственный стол. Пусть даже и грозящее ей соседство вызывало противоречивые эмоции.

— Разве я не должна сидеть рядом с тобой, как твоя предполагаемая любовница? — прошептала на ухо Мерлину, когда он указал на ее место.

Тот, улыбаясь и играя на публику, которая могла случайно за ними наблюдать, наклонился как можно ниже ее уху и прошептал:

— Должна бы, но тебе не положено по статусу в любом случае, будь ты Триной или загадочной леди, которая меня околдовала.

Трина нахмурилась.

— Леди Бриенна сидит достаточно близко к королю.

Маг пожал плечами.

— Только потому, что Гавейн настоял на том, чтобы она села рядом с братом и заняла его место. Персиваль не стал возражать.

— А Артур?

— Ох, Артур придает таким вещам не так много внимания, как стоило бы, — посетовал.

— То есть мы можем сдвинуть всех еще на один стул и посадить меня рядом с тобой? — пропела Трина, тоже сладко улыбаясь напоказ.

— Нет, не можем, — в тон ответил Мерлин. — Леди Бриенна все-таки настоящая придворная леди, а ты — девочка из деревни, которой посчастливилось попасть в замок.

— Как и тебе, — отбрила, сверля его взглядом.

Но маг был непробиваем. Вместо ответа, он отодвинул стул, молчаливо приказывая усаживаться.

— Леди Трина, — тут же раздался знакомый голос, — какой приятный сюрприз.

Однако звучало это так, будто сюрприз таким уж приятным и не был.

Трина зажмурилась, решая во что бы то ни стало сегодня вести себя, как леди. Она не хотела признаваться себе и отдавала отчет, что это было глупо, но слова мага задели за живое. По сути, она действительно девчонка из деревни, которой посчастливилось попасть в замок. И которая теряла здесь время, не имея даже примерного плана, как сделать так, чтобы жителям Камелота посчастливилось попасть в ее деревню.

— Сэр Гавейн, — наконец вежливо произнесла, переводя глаза на рыцаря и кивая. — Надеюсь, вы в добром здравии после сегодняшнего поединка.

Гавейн был одет в красивый синий бархатный костюм, который подчеркивал его голубые глаза, придавая и им оттенок синевы. На секунду Трине показалось, что она смотрит в два глубоких горных озера, которые манят окунуться, а может, и утонуть. И гладь этих озер волновалась и мерцала, выдавая какое-то чувство.

Изумление. Он был изумлен ее словами, белые зубы оскалились в немного саркастической улыбке.

— Как интересно. Мерлин преподал вам урок вежливости?

В Трине снова подняло голову раздражение. Наследник короны, а ведет себя, как уличный мальчишка.

— Отчего вы считаете меня бесцеремонной? — выпалила требовательно и тут же пожалела, уже зная, что он ответит.

— Наверное, потому, что в первую нашу встречу вы назвали меня бесцеремонным козлом? — невозмутимо парировал.

— Я уже попросила прощения!

Гавейн кивнул.

— Я его принял. Но, признаться, такое очень сложно забыть.

Он снова забавлялся. Об этом говорили его глаза, улыбка, поза. Он умудрился слегка вальяжно раскинуться на стуле даже за королевским столом во время пира. Нет, по нему определенно нельзя было сказать, что он принц. Принц. Даже само слово звучало странно при взгляде на Гавейна. Из королевского в нем, разве что, красота… Стать и уверенность в себе.

Воспоминание о титуле заставило огонь раздражения в ее душе немного утихнуть, заменив его растущим интересом.

— Я очень сожалею, что была так груба и бестактна с наследником Лотиана, — смиренно произнесла, ожидая реакции. Она надеялась, что он попадется на этот крючок и выдаст хоть немного информации, которая будет ей полезна.

Улыбка на лице Гавейна тут же померкла. Он выпрямился, беря приборы и обращая все свое внимание на тарелку. Сухо произнес:

— А я сожалею, что вы оказались из тех людей, которые льстят обладателям титулов, вне зависимости от отношения к ним.

Исследовательский задор Трины тоже мгновенно угас. Стоило ли ей оправдаться перед рыцарем? Сказать, что она ненавидит лесть? Впрочем, как и оправдания.

— Вы правы, — наконец, тихо произнесла.

Гавейн повернул голову, в глазах — вопрос. Он не сказал ни слова, пристально изучая ее лицо, ставшее таким же серьезным, как и его.

— Возможно, я груба и бестактна, но я действительно не из тех людей, которые используют лесть, чтобы получить расположение. И да, я считала вас бесцеремонным козлом, но сейчас я, и правда, сожалею об этом.

Гавейн отложил приборы. Вопрос в его взгляде сменился на интерес.

— Почему?

Трина небрежно дернула плечом.

— Я узнала о вас кое-что за эти дни. К тому же, во время тренировок вы ни разу не дали мне повода повторить сказанное в первый день. Возможно, — бросила взгляд в сторону леди Бриенны, которая была образцом вежливости, и попыталась представить, что бы сказала она, — после первого дня я сердилась на вас необоснованно и пыталась задеть.

Гавейн молчал, и Трина уже начала было жалеть о том, что едва ли не впервые в жизни решила отказаться от своих защитных нападок и дерзости и побыть леди. Когда она уже вновь готова была съязвить, рыцарь произнес спокойно и миролюбиво.

— Не знаю, успокоит вас это или нет, но задеть меня практически невозможно, как я и говорил раньше. К тому же я находил это довольно веселым. Приятно, когда кто-то говорит именно то, что думает, не притворяясь. Очень редко встретишь леди, которая имеет смелость быть прямолинейной и искренней.

От его мягкого тона Трина немного смутилась и уставилась в тарелку.

— Я не леди, сэр Гавейн, и вы прекрасно знаете это, — в ее голосе послышалась легкая грусть. Почему ей всего за несколько дней стало так важно быть такими, как они, вписываться в их круг?

— Благородство определяется не тем, какой титул носит человек, леди Трина. Благородство определяют поступки.

В этой фразе и тоне, которым она сказана, было столько глубины, что Трина подняла глаза, всматриваясь в лицо рыцаря. Должно быть, именно в это мгновение она впервые задумалась, что он старше на несколько лет, что прожил и пережил значительно больше. Его лицо не выражало ни капли привычного веселья и озорства — наоборот, снова серьезность.