– Внимание!

Властные интонации сразу же заставили всех присутствующих вслушаться. Кто‑то в глубине зала пьяно подхихикнул, но тут же осекся звонкой оплеухой. За тишиной в зале ОМОН бдел внимательно.

– Проводится оперативно‑профилактическое мероприятие! В соответствии с указом президента «О борьбе с бандитизмом» будет произведен осмотр места происшествия!.. Задержания лиц, причастных к организованной преступности!.. Просьба не оказывать сопротивления и оставаться всем на своих местах! ОМОН шутить не будет!

Леху подхватили рычагом руки с загибом назад и потащили на улицу. Рядом перебирал ногами, постанывая от боли, какой‑то прыщавый студент, покупавший к моменту налета входные билеты в ночной клуб. У ментовского «Пазика» обоих неласково приняли такие же бойцы в масках, закинув вглубь загаженного автозака. В очень короткий промежуток пространство салона оказалось забито такими же бедолагами, как и студент. На гордое звание участника ОПГ из пассажиров автобуса мог претендовать лишь Малыгин, в силу специфики своей ночной подработки, и Саша Бульдог, в виду глубоко слабоинтеллектуальной внешности.

В отделе милиции всех задержанных расфасовали по какому‑то, лишь милиционерам известному, принципу. Щуплых и полупьяных студентов утрамбовали в камеры при дежурной части. Малыгина и Бульдога увели на второй этаж, где, пристегнув к батарее наручниками, оставили в коридоре. Через минут десять подняли ещё одного охранника, совсем молодого, тащившего свою вторую или третью смену. Парень дежурил на кухне и, будучи свидетелем захода через черный вход, рассказал Лехе о задержании Харламова в числе первых. Чуть позже в другой конец коридора завели мужчину с типичной внешностью бизнесмена от пилорамы. Ещё через минут пять цыгана лет тридцати. Оба арестанта также оказались пристегнуты к батареям.

Леха, наконец, получив возможность нормально мыслить, осознал своё положение. Он, студент‑историк, сын интеллигентных родителей, оказался арестованным (именно так ему и казалось) за участие в организованной преступной группировке. Его сейчас посадят, сообщат родителям и выкинут из института. Крах всех надежд, пятно на репутации семьи, загубленная биография. Но, странное дело, всё это, ещё полгода назад, казавшееся ирреальным, уже не страшило. Живут же как‑то недоучившиеся пэтэушники – нынешние предприниматели. Ездят на иномарках, не вылезают из ресторанов, покупают квартиры. Вчерашняя парадигма о том, что без образования никуда, дала заметную трещину. А знание о скудной зарплате любого преподавателя или учителя не делала мысль о досрочном отчислении из института фатальной. «В армию пойду, на худой конец, а там разберемся», – подумалось Лехе. Если не посадят…

– Фамилия!

От резкого голоса задумавшийся Малыгин вздрогнул. Перед ним стоял крепкий черноволосый парень лет двадцати пяти, в короткой кожаной куртке и с торчащим из‑под полы пистолетом в оперативной кобуре.

– Малыгин…

Оперативник наклонился и отстегнул кольцо наручников от отопительной трубы.

– За мной!

Он потащил Леху за собой, прихватив за рукав куртки. Тот не сопротивлялся, но выглядело это всё равно очень унизительно.

Оперативник втолкнул Малыгина в один из кабинетов.

– Садись, физкультурник!

Мент не был агрессивным, скорее весело‑злым. Он удавил охранника в раздолбанный стул посреди кабинета, а сам плюхнулся за один из двух столов, расположенных впритирку друг к другу. Помещение было небольшим, пошарпанным. В углу кривился большой железный шкаф, по диагонали от него, словно младшие братья‑близнецы, стояли сейфы. Линолеум на полу, местами рваный, цеплял за обувь торчащей проволокой. На одной из стен висел календарь полуголой Саманты Фокс с привинченным значком «XXVI съезд КПСС» на пышной груди, на другой черно‑белая фотография Глеба Жеглова в исполнении Высоцкого.

Леха перевел глаза с обзора обстановки на хозяина кабинета. Тот, покопавшись в столе, вытащил разлинованный лист бумаги, ручку, и спросил:

– Полностью данные твои, Малыгин? Имя‑отчество, место жительства, с какого времени в банде?

– Алексей Михайлович… Но я не в банде, я студент истфака… – Леху вогнала в ступор уверенная речь сотрудника.

– Ага… Как Харлам, – хохотнул мент, – он тоже студент. Стройотрядовец, епта… Голову не глуми мне! Я‑то простой опер из уголовки, а сейчас из «шестёры» поднимутся, не до истории тебе будет…

– Да, нет, правда. Вот и студенческий есть у меня…

Леха вытащил из внутреннего кармана куртки студенческий билет и протянул его оперативнику. Тот деловито принял его, повертел, хмыкнул и бросил в выдвинутый ящик стола.

– Что делал в ночнике? – откинулся он на спинку стула.

– Потусоваться пришел, – п ожал плечами Леха.

– И Харлама не знаешь? Самбиста с физвоса?

Леха на секунду задумался. О том, что они жили в одной комнате – Харлам за пару месяцев до госэкзаменов съехал на квартиру – менты, скорее всего, не знают, но какой смысл врать?

– В лицо знаю, наверное, – всё же соврал Малыгин, – истфак с физвосом не особо пересекается…

– Кулаки‑то у тебя сбитые, – кивнул мент, – каратист?

– Не… – смена на миролюбивый тон чуть расслабила Леху, – б оксом ещё в школе занимался. В Ярославле.

– О‑о, да мы почти земляки! – разулыбался мент, – я сам‑то из Данилова, а служил в Иваново, в десанте… В Ярик в самоход гоняли, там у вас телки попроще!

Леха молча покивал. Как реагировать на такие откровенности в милицейском кабинете, он не знал.

– Ну и нормально, – опер встал и скинул куртку на спинку стула, – часто в клубешнике – то этом зависаешь?

– Ходил пару раз, по весне… – Леха начинал успокаиваться поэтому врать становилось легче, – учеба ж у нас, в основном…

– Да, учиться надо… – милиционер задумался, затем протянул руку, – кстати, меня Игорь зовут. Койнов. Не слышал обо мне?

– Нет… – Леха, пожимая тяжелую длань, отрицательно и искренне помотал головой.

– Это зря…

Игорь зашел за спину Малыгину, словно собирался выходить из кабинета, но, резко развернувшись, втащил задержанному сзади по уху мощнейшую оплеуху. Леха, вместе со стулом свалился на пол, а Койнов, перешагнув, наступил ему на распластанную кисть.

– Слышь, студент! Ты чего лешего‑то гонишь мне!? Мы с открытия сидим, пасем ваш ужатник гребанный! И я прекрасно видел, как ты вышибалами входными рулишь!

Леха попытался дернуть онемевшую руку, но её словно пригвоздили. В ответ на этот рывок он получил ещё одного «леща». На этот раз слева. В голове зазвучали перекаты малинового звона. Он увидел, нежели услышал, как открылась дверь и маленькое помещение уплотнилось ещё на двоих человек.

– Быкует? – донеслось сквозь вату легкой контузии.

– Да не, – Койнов сошел с его руки, – мелет как дышит… Понятых будете звать или так досмотрим, потом впишем?

Крепкие руки вздернули Малыгина на стену.

– Ноги шире! Руки в гору!

Раздался грубый окрик. Болезненные пинки по щиколоткам и Леха оказался растянутым по стене кабинета. Краем глаза он срисовал за своей спиной крупные камуфляжные силуэты, увенчанные черными масками с прорезями.

– Там основного Хряпа сейчас досмотрит и команду даст, – пробасила одна из «масок», – этот пусть пока раком постоит…

Ещё пара ударов в раздвижку ног и Леха продолжил демонстрацию чудес растяжки. Правда, боль уже цементировала сознание, но крепкая рука, вжавшая в стену, не позволяла ему упасть без сознания. Минут через пять в кабинет зашел ещё кто‑то.

– Олег Юрьич! – Койнов вскочил из‑за стола, – жулик доставлен в готовом к употреблению виде!

– Досмотрели? – голос пока невидимого Олега Юрьевича был быстр и резок.

– Нет, но …

– Выйдем, Койот!

Оба мента вышли за дверь, «маски» продолжали плющить Малыгина в стену.

Ещё минута болезненного ожидания и штатские вернулись.

Леха на секунду ощутил прикосновение к полам куртки и тут же рывком за шиворот был поддернут вверх и развернут лицом к сотрудникам.