— Ника, — аккуратно прихватывает меня за подбородок, вынуждая поднять голову, — посмотри на меня, — просит так тихо, но я слышу, как немного дрожит его голос. Или мне кажется… Но я послушно открываю глаза и смотрю на него. — Я. Тебя. Люблю. — чеканит каждое слово, будто клятву произносит. И я верю. Верю каждому слову. — Люблю тебя и его, — все также глядя в мои заплаканные глаза, накрывает своей большой горячей ладонью мой живот.

Вот тут все! “Финита ля комедия”! Моя выдержка и самообладание машут мне ручкой, в игру вступают бешенные “беременные”гормоны и я срываюсь. Буквально падаю на грудь Дамиру и рыдаю тихо, но изо всех сил. Будто выплакивая всю ту боль, весь страх, что пришлось пережить за столь короткое время. Освобождаясь от всего плохого.

Дамир бережно прижимает меня к себе, поглаживает спину, другая его рука запуталась в моих волосах и поглаживает мой затылок. Баюкает меня, как маленького ребенка. Шепчет мне на ушко какие-то нежные глупости. А я с каждой выплаканной слезой чувствую себя все более свободной.

Спустя несколько минут моя истерика сходит на “нет”. Я прошу у мягко улыбающейся мне Авроры влажные салфетки, Дамир провожает меня до уборной, чтобы я могла привести себя в порядок. В туалете смотрю на себя в зеркало. Глаза красные, немного припухшие, но в них светится счастье. Еще недавно я стояла вот также перед зеркалом в туалете университета и тогда мне казалось, что не будет у меня больше ничего хорошего в жизни, что я разбита и не подлежу восстановлению после предательства любимого. А что теперь? А теперь я беременна и у меня будет замечательный малыш. Дамир, как оказалось, и не предавал меня вовсе. Я люблю и любима. А жизнь-то налаживается!

— Ты как? Все хорошо? — на выходе из уборной встречаюсь с обеспокоенным взглядом Дамира. Обнимаю его, встав на цыпочки, дарю ему короткий поцелуй и уверенно, с улыбкой на лице, отвечаю:

— Все замечательно, любимый! Лучше просто не бывает.

— Бывает! — Дамир отвечает на мой короткий поцелуй своим долгим, тягучим, от которого жар скапливается внизу живота, — У нас — будет! Я покажу! — подмигивает и хищно улыбается. — Идем, через двадцать минут посадка.

Дамир

Просыпаюсь от ощущения, что подушку трясет. Что-то настойчиво жужжит мне на ухо. Открываю глаза, башка раскалывается. Вчера с пацанами нехило отожгли — клуб, алкоголь… Теперь меня мучает дикое похмелье. Что ж, заслужил! Нехрен было накидываться так. И похер, что повод стоящий — вчера завершился финальный этап соревнований, проведены заключительные бои, названы победители, в числе которых оказались и мы с Серым. Вот и отпраздновали вчера командой.

Телефон продолжает настойчиво жужжать. Просовываю руку под подушку, вспоминая, что положил телефон именно туда после того, как написал Нике сообщение, когда вернулся домой. Моя девочка за меня волновалась и переживала. А переживать моей малышке никак нельзя, все же донашивает моего сына. Потому, в каком бы ни был состоянии, у меня в мозгу стоит программа — сообщить, что со мной все хорошо. Тимур! Мой маленький сынишка скоро появится на свет. Скорей бы домой. Соскучился по своей малышке адски. Вернусь — затрахаю! Простимулирую, так сказать, своевременное родоразрешение. А то уже немного перехаживает. Засиделся Тимурка у мамули под сердцем.

— Привет, мам, — нащупав телефон, наконец, отвечаю на звонок, краем глаза заметив имя абонента.

— Дамир, сынок, — взволнованный голос матери заставляет резко взбодриться и подскочить с кровати, наплевав на головную боль.

— Мам, — хриплю взволнованно, — что случилось? Ника?

— Да, сынок. Ты не волнуйся, — пытается успокоить.

— Черт, мам, фраза “ты не волнуйся” заставляет еще сильнее паниковать! Что с Никой?

— У Никули схватки начались, папа сейчас поехал к ней, чтобы отвезти в клинику. Я уже выезжаю туда, как раз успею приехать к их появлению.

— А почему она мне не позвонила? Почему скорую не вызвала? — рычу, как раненый зверь. Понимаю, что мама тут не при чем, вот только контролировать себя не получается от слова “нихера”! — Серый! — кричу брату, мирно сопящему на соседней кровати. — Подъем, выезжаем через десять минут.

— Отвали, а! Будь человеком. У нас рейс через шесть часов только. Дай поспать. Мы легли три часа назад.

— Подъем, я сказал! — швыряю в него подушкой, — Ника рожает.

— Ой, бля… Все, встаю.

Серый живо поднимается, начинает одеваться и параллельно скидывать наши с ним вещи в сумку. Похер, потом разберемся. Я прыгаю на одной ноге, пытаясь натянуть одной рукой джинсы, другой продолжаю прижимать телефон к уху.

— Мам, мне Нике надо позвонить, узнать как там дела. Я отключаюсь.

— Погоди, Дамир. Не нужно ей сейчас звонить. Давай папа сначала ее привезет в больницу, а там уже и поговорите.

— Нет! — бескомпромиссно. — Она должна знать, что я рядом, что скоро приеду.

— Ну, хорошо, хорошо, — примирительно соглашается мама. — Звони тогда папе лучше. Мало ли, может, впопыхах Никуля телефон оставила, а ты разнесешь там в отеле все от переживаний.

— Ладно. И, мам?

— Что?

— Не оставляйте ее там одну, пожалуйста. Она не любит больницы. Не хочу, чтобы ей было еще страшнее.

— Сынок, да кто ж ее одну-то оставит, нашу девочку?! Скажешь тоже! Не волнуйся, спокойно вылетайте ближайшим рейсом. Мы с папой позаботимся и о Никуле, и о Тимурке нашем.

— Спасибо.

Отбиваю звонок мамы, схватив уже собранную Серегой сумку, вылетаем из номера. По пути набираю отца. Не берет трубку. Психую. Набираю снова и снова. Слышу только гудки. Паника захватывает сознание. Отец всегда на связи. Всегда. Исключение — форс-мажор. Пожалуйста, не надо форс-мажоров. Опять вспоминаю слова молитвы.

Не знаю, совпадение ли это, или высшие силы сейчас мне помогают, но спустя две минуты с начала моей мысленной молитвы раздается звонок моего телефона.

— Отец, — задыхаясь от волнения, принимаю вызов. — Ника с тобой? Как она?

— Привет, сын. Без паники, она со мной, переключаемся на видеозвонок, — по голосу понимаю, что отец спокоен, а через мгновение уже вижу его улыбающееся лицо. Страх немного отпускает. — Забрал Нику, едем в клинику.

— Дамир, — слышу сбоку от отца тихий, родной голосок. Отец поворачивает телефон таким образом, что камера захватывает Нику. — Все в порядке, с нами все хорошо, — поглаживает свой большой животик.

О, за все эти месяцы ее живот стал моим личным фетишем. Ни за что в жизни не подумал бы, что беременность может ТАК возбуждать. Я не отставал от Ники ни на минуту, ходил за ней по пятам, стремясь каждую секунду поставить ее в удобную позу и снова войти в нее. День за днем, раз за разом. Я просто не мог это контролировать. Ее животик для меня мощнейший афродизиак. Даже сейчас смотрю на нее, а член уже по стойке “смирно”.

— Малышка, — хриплю от смеси волнения и возбуждения, что гуляют сейчас в моей крови. — Милая, ну как же так? Ты чего меня не дождалась, а? Накажу ведь! — начинаю с ней флиртовать и заигрывать, потому что вижу, как она немного морщится от новой, судя по всему, схватки.

— Дамир, перестань, — шикает на меня, стреляя глазами в сторону сидящего с ней рядом отца. — Тут же папа твой.

— Да ладно тебе! Что я такого сказал? — ухмыляюсь. Моя красавица так мило смущается. Столько времени прошло, столько мы с ней в сексе попробовали, а она все краснеет… Моя чувственная малышка. — Ник, сильно больно? — спрашиваю, когда замечаю, что она снова морщится.

— Нет, милый, — улыбается, — пока терпимо. Сватки пока совсем редкие, просто живот тянет сильно. Я, если честно, просто испугалась, потому что одна была. Наверное, мы едем в клинику слишком рано и меня оттуда попросту попрут! — хохочет.

— Я им “попру”! — грозно рычит отец. — Сын, ты не волнуйся. Все под контролем. Дочку одну не оставим, будем рядом, внука встретим, если сам не успеешь. И от папки ему “привет” сразу передадим! — прикалывается сидит, тем самым немного разряжая обстановку. Видит по мне, что я в напряге от того, что не рядом с Никой. — Ну все, мы паркуемся. Вы в аэропорт едете?