Дождался!

Дорвался!

Сжимаю хрупкое, нежное тело своей девочки, прижимаю к себе и вгрызаюсь в ее шею. Жадно! Намеренно оставляю след, как клеймо принадлежности. Потому что МОЯ! Ника ахает от неожиданной резкости и даже жесткости моего поступка. И я сначала думаю, что перегнул и сделал больно. Но потом возвращаю взгляд в зеркало и натыкаюсь на поплывший от возбуждения взгляд Ники. Нет, все моей красавице нравится.

— Смотри на меня, — приказываю. Сам же даю волю своим рукам. Провожу ими по плечам Ники, перехожу на живот. Нежно поглаживаю, поднимаясь к груди. Взвешиваю каждое полушарие в ладонях. На мгновение кажется, что она стала больше и тяжелее. Но похоть настолько затуманивает разум, что не остается возможности концентрироваться на какой-то определенной мысли. Сейчас меня ведут животные инстинкты. Хочу трахнуть свою самку! — Блядь, как же я скучал! Мммм… Сладкая… Вкусная… Моя… — провожу языком от плеча до розового ушка. Малышка тихо стонет в моих руках. А я хочу больше. Громче. Веду рукой по груди, животу и ниже. Ныряю пальцами в трусики. — И ты, похоже, скучала. Мокрая такая. Для кого ты такая мокрая, м? — поглаживаю ребром ладони между нежными складочками, растирая влагу. У нас тут в трусиках прям потоп! — Для меня? — одна рука у Ники между ног, другой придерживаю ее за шею, контролируя дыхание. Снова кусаю бархатную кожу.

— Ах! Еще, Дамир… Пожалуйста… — словно в бреду шепчет.

— На вопрос ответь: для кого мокрая такая? — останавливаю движения пальцев. Ника резко замирает, распахивает глаза, словно мигом протрезвела. Разворачивается в кольце моих рук, кладет свои ладони мне на грудь, а меня будто дефибриллятором шарахают — так остро ощущается ее прикосновение.

— Для тебя, Дамир! — заявляет со всей серьезностью. — Я мокрая для тебя! Только для тебя. Всегда. Потому что твоя! — говорит, а потом поднимается на цыпочках и целует. Сама. Чувство, будто вкладывает в этот поцелуй всю себя. Закрепляет и подтверждает каждое свое слово, сказанное мгновением раньше.

Меня ведет.

Подхватываю Нику под попку, заставляя обхватить меня ногами. Послушно выполняет. Смотрит неотрывно. Сжимаю ее нежные булочки своими мазолистыми ручищами, не задумываясь, что, может, царапаю ее. Сейчас мне на все похуй! И похоже, что не только мне. Ника также плывет от нашей близости.

— Ну, раз так, малыш, то держись крепче, — поворачиваюсь, прижимаю Нику к стене. Пальцами сдвигаю тонкое кружево трусиков. Придерживаю свое сокровище одной рукой, другой освобождаю себя от штанов. Но не снимаю даже. Так, приспускаю, высвободив на волю уже до боли стоящий член. Прикасаюсь головкой к влажному входу, Ника протяжно стонет. — Сейчас будет быстро и грубо, Ник, — предупреждаю. — Потом наверстаем.

— Да-да, давай. Я гото… Ааааа…

Не успевает договорить, я врываюсь в нее одним жестким толчком. Сразу. На всю глубину. Слышу, как тяжелые яйца, налитые спермой под завязку, глухо бьются о бедра Ники, выдавая пошлый влажный шлепок.

— Блядь! — рычу, — Сукааа… Мммм. Какая же ты мокрая… горячая… узкая… — хриплю, перемежая каждое слово жесткими поцелуями и толчками члена в ней. — Кричи, малыш. Кричи громче, любимая.

И Ника кричит. Не сдерживается. Впивается своими ногтями мне в плечи, наверняка оставляя на них красные полосы. Плевать! На все похуй сейчас, когда я внутри своей малышки. Пусть хоть в кровь раздерет меня, только бы это не прекращалось.

Удовольствие дурманит. Ощущение, что вообще ничего вокруг не существует. Только зеленые изумруды напротив, сладкая кожа, тесный шелковый плен для моего члена. Походу, пожизненный. Никому не отдам свою девочку. Из груди вырывается не то стон, не то рык. Ускоряюсь. Одной рукой крепко держу Нику за талию, другую же не убираю от ее горла. Пальцами чувствую, как бьется ее пульс. Жестко вбиваюсь в податливое тело. Ника двигается мне навстречу, стараясь вобрать меня еще глубже. Даааа! Моя девочка.

Целую ее, языком повторяя каждый толчок своего члена. Словно имею ее сразу и членом, и языком. В голове шум. Слышу лишь, что Ника начинает жалобно всхлипывать. Резко торможу, пугаясь, что сделал больно.

— Нет-нет-нет, пожалуйста, не останавливайся! — бессвязно шепчет. — Еще… еще хочу… — и насаживается сама на твердый ствол. Охереть! Так моя малышка голодна не меньше, чем я.

Сжимаю сосок, кусаю шею, на которой уже отчетливо виднеются красно-бордовые следы моей страсти, и беру просто бешеный темп. Раз уж моей девочке не больно, то и сдерживаться нет смысла. Трахаю Нику так, словно впервые до женского тела дорвался. Чувствую, как по ногам текут соки Ники. Вокруг нас витает стойкий запах страсти, секса, возбуждения.

— Укуси… — едва слышно просит Ника. — Укуси еще…

Охренеть! Ей даже эта моя неконтролируемая дикость зашла!

Прикусываю нежную кожу, кайфуя от сладости вкуса. И в это же мгновение Ника начинает пульсировать внутри, содрогаться в агонии своего наслаждения. Кричит. Громко, хрипло, надсадно, продолжая сокращаться на моем члене. А я двигаюсь, не сбавляя темпа и силы толчков. Наращиваю дальше. Продлеваю удовольствие своей любимой девочки.

Как только Ника затихает, сдергиваю ее с себя под недовольный всхлип, ставлю на ноги, разворачиваю к себе спиной.

— Упрись ладонями в стену, — командую и Ника снова послушно делает так, как я ей говорю. Миг и она стоит с оттопыренной попкой, на которой виднеются съехавшие в сторону, не без моей помощи, кружевные трусы. На ножках — чулки. Блядь, чулки-то я и не заметил. Грубо сжимаю яйца, чтобы не слить от одного лишь соблазнительного вида своей крошки, что призывно крутит полуголой попкой передо мной, желая снова быть заполненной.

— Ай! — вскрикивает, когда отвешиваю ей смачный шлепок.

— Доиграешься! — через секунду комнату снова оглушает звук шлепка. — Для симметрии! — заявляю и снова врываюсь в желанное тело.

Нику выгибает дугой. Она стонет, подаваясь навстречу. Наматываю волосы на кулак и трахаю так, что в ушах звенит от хлюпающих, пошлых звуков, что издают наши тела в месте соединения. Понимаю, что долго не выдержу. Сперма уже бурлит в яйцах. Ускоряюсь, чтобы поймать свой кайф, но тут Ника издает протяжный вопль и снова кончает. Бля, как же красиво и страстно она кончает. Любая порнозвезда просто нервно курит в сторонке. Это просто нереально красиво.

Пульсация внутри Ники затихает и я, наконец, позволяю удовольствие и себе. Делаю несколько жестких толчков и резко выхожу и своей малышки, щедро забрызгивая ее покрасневшую от моих шлепков попку своей спермой. Вязкие белесые капли, что покрывают нежную кожу — зрелище просто сногсшибательное.

Выжимаю и стряхиваю остатки спермы, размазываю свое семя по телу своей чистой девочки, помечая ее собой. Хочу ее! Хочу ее всю. Чтобы вся она была моей. И чтобы даже пахла мной. Я, блядь, просто животное сейчас и понимаю это. Но к своему охреневанию, также осознаю, что не испытываю за эти свои порывы никакого стыда.

Ника продолжает стоять в том же положении. в котором трахал ее. Лишь лбом упирается в стену. Дышит. А я смотрю на нее и у меня опять стояк. Словно не кончил минуту назад. Тело снова охватывает дикий голод по своей малышке. Подхватываю ее на руки, несу на кровать.

— Дамир… — прижимается ко мне, целует шею, языком слизывает капли пота с моей кожи. — Такой вкусный…

— С ума меня сводишь, Зеленоглазка.

Аккуратно укладываю ее на кровать, стягиваю с нее белье и чулки.

— Стой… Я же… для тебя его надела… чтобы понравиться, — сопротивляется.

— Поверь, малыш, я заценил. Белье улет! А ты — просто за гранью! Сам себе завидую и сам к себе ревную! — рычу, стягивая с Ники трусики зубами. — И именно поэтому я снимаю его сейчас с тебя. Второго раунда оно точно не выдержит — порву. А я хочу потом еще полюбоваться. А теперь раздвинь ножки и впусти меня.

— Погоди… мы же только что… ты же…

— Мы только начали! — с протяжным погружаюсь в мокрое и нереально горячее лоно своей любимой.

Ника