Там с этой Олей все оказалось до банального просто. Но это “просто” чуть не закончилось трагедией. С Олей мы знакомы давненько, не помню, как она прибилась к нашей компании. Но ее интерес ко мне был явным и все это замечали. Да и не скрывала она этого. Я ее игнорировал всегда. Ну, не в моем вкусе девчонка. Даже на раз не катит. Потому и держал дистанцию. А потом, на одной из вечеринок, как-то было особенно на все и всех похрен, ну и договорились мы с ней уединиться в комнате, чтобы по-быстрому перепихнуться. Но тогда все сорвалось, так и не начавшись, потому что Серый снова в передрягу с очередным “рогатым” муженьком попал. Вот и поехал я его задницу прикрывать. Оля же подумала, что наши хмельные разговоры на той вечеринке были реальными, все мои подкаты приняла за чистую монету, поверив в то, что между нами есть чувства. Короче, накрутила себя девка по полной программе. Пришлось в достаточно жесткой форме объяснять, что это не так. Она, конечно, посмеялась, мол и сама ни на что не рассчитывала, так… развлечься, типа, хотела, думала, что это я “поплыл” и на благотворительных началах хотела “дать” мне, чтобы я не расстраивался, что не добился ее, такую всю из себя потрясающую. Бабы… Короче, после этого она как-то прижилась в нашей компании, вела себя развязно, пацанам нравилось. Когда она заметила мой интерес к незнакомой девчонке, которой оказалась Ника, замутила тот гребаный спор. Пришлось согласится в надежде, что ей хватит ума потом свалить из университета и города. Время шло, Оля по-прежнему тусила в нашей компании, но ко мне не лезла. За исключением той ночи в клубе, когда к Нике пристал тот мудак. Я тогда достаточно грубо сбросил ее с себя, потому что она уже почти на колени ко мне забралась, а я и не замечал особо — палил обстановку вокруг Ники и всех мужиков, что пускали слюни на нее в том блядском наряде. Именно в ту ночь мы с Никой и сошлись и начался мой персональный рай.

Суке этой, видимо не понравилось, что у нас с Никой все так гладко складывается. Оля несколько раз пыталась меня шантажировать тем, что все расскажет Нике, но у меня находились слова, чтобы ее угомонить. Тварь оказалась жадной до денег. Я “покупал” ее молчание, но так и не смог “купить” отмену спора. Тут Оля была принципиальной. С ее слов, пока я был на сборах, она поймала удачный момент, чтобы испортить наши с Никой отношения, ведь через меня у нее действовать не получилось бы ни при каком раскладе. Эта дура верила, что если спор будет выигран ею, то я исполню свою часть уговора и трахну ее на глазах у Ники. Долбанутая на всю голову тварь! Она долго следила за Никой, сначала устроила весь тот цирк в женском туалете, когда во всеуслышание рассказала исковерканную историю о споре, зная, что Ника находилась в одной из кабинок. Потом даже пошла за ней в женскую консультацию, где и подслушала разговор с Авророй о том, что Ника беременна от меня. Тогда в ее голове и созрел план. Она только поджидала момент, когда сможет “угостить” Нику той отравой, что спровоцирует выкидыш. Роковое стечение обстоятельств, когда Нике стало плохо и ей нужна была вода. Оля дала ей ту отраву. И получилось то, что получилось. Слава Богу, что все обошлось.

Пока я слушал рассказ той мрази, что чуть не угробила мою девочку и моего ребенка, мечтал ее убить собственными руками. Отец и Серый меня буквально держали чтобы я не сорвался, пока безопасники отца вместе с полицейскими допрашивали ее. Сейчас она под стражей, ей грозит реальный срок. Отец обещал посодействовать, чтобе ей впаяли по максимуму. Зря она не воспользовалась шансом уехать, когда ее посадили на поезд и отправили домой к родителям…

— Дамир? — тихий голосок выдергивает меня из воспоминаний. — Ты тут?

— Тут, малышка, я тут. Прости меня, — слова срываются сами по себе. Да, я готов извиняться, но хотел сделать это при встрече. Ника очень эмоциональная, мне важно видеть ее реакцию, чтобы понимать где надавить, а где чуть сбавить обороты. Но мой мозг решил действовать по своему собственному плану. — Прости, родная, я так виноват перед тобой. Но я должен был тебя защитить. Этот спор…

— Я знаю, Дамир.

— Знаешь? — удивляюсь. — Откуда?

— Мне Аврора все рассказала сегодня. Точнее, прокричала, — Ника тихо смеется, а я чувствую, как мое сердце освобождается от жестких тисков страха. Страха за то, что не простит, что не подпустит ни к себе, ни к ребенку. — Знаешь, оказалось, что в моей команде слишком много твоих союзников.

— Это все моя невероятная харизма и истинно мужское обаяние, — прикалываюсь.

— Хм, а это интересно… Ладно Ро, но чтобы Кот повелся на твое “истинно мужское обаяние” — это прямо-таки странно… — Ника наигранно задумывается, выдерживает паузу, а потом я слышу ее смех. Смелый, искренний, звонкий хохот. — Ой, кажется, я Костю разбудила.

— Я скучаю, Ник, — выдаю на выдохе. Понимаю, что разговор вот-вот закончится, чувствую это нутром. Потому и стараюсь успеть сказать главное. — Очень скучаю по тебе. Хочу быть рядом. Всегда. Ты и наш ребенок — это самое дорогое, что есть в моей жизни. И я хочу быть с вами. Малышка, я так тебя люблю.

— Послезавтра я улетаю в Прагу, — словно выстрел в голову звучат ее слова.

— Не надо, — хриплю, — не уезжай. Ты ведь понимаешь, что я не отпущу? Ника?

— Признаюсь, я хотела переехать туда насовсем. Но Костя уговорил меня не принимать скоропалительных решений. Говорю же, он на твоей стороне.

— Надо будет сказать ему спасибо, — говорю вполне серьезно.

— Да, он сказал, что прятаться от тебя — не выход.

— И тут он прав. Я вас везде найду.

— Звучит, как угроза.

— Только не для тебя и не для нашего мальца.

— В общем, я решила, что побуду в Праге некоторое время, успокоюсь, а потом решу, что буду делать дальше.

— Ник?

— М?

— В твоем будущем есть место для меня? — спрашиваю то, что меня интересует больше всего. Я понимаю, что она сейчас в полном раздрае, но я должен знать, мы пройдем с ней по легкому пути или придется снова ее завоевывать силой. Мне нетрудно, нет. Просто хотелось бы меньше подвергать Нику потрясениям в ее положении.

— Я не знаю, Дамир, — спустя бесконечно длинную минуту шепчет в трубку Ника.

— Зеленоглазка, ответь честно. Ты меня любишь?

— Так хочешь выиграть спор? — с едва скрываемой злостью спрашивает Ника.

— Блядь, да похуй мне на этот спор! — взрываюсь, — нет его уже, спора этого! Я, блядь, просто люблю тебя и хочу знать любишь ли меня ты! Все, никаких тайных смыслов и умыслов!

— Мне пора, — резко сворачивает наш разговор. Дурак, нахрена спросил? Нахрена сорвался? — Спокойной ночи, Дамир.

— Ника!

В ответ слышу лишь короткие гудки. Набираю повторно: абонент не абонент. Блядь! Да что за пиздец! Ну, нормально же разговаривали. На кой черт я начал вопросы про любовь задавать? Знаю же, что любит. Ее любовь ко мне в каждом взгляде, в каждом жесте, в каждом прикосновении и в каждом звуке ее голоса, когда она говорит со мной. Нахрена я сейчас спросил?! Ведь это прямое напоминание о споре. Черт! Дебил!

Набираю снова. Тот же механический голос сообщает, что абонент недоступен.

Послезавтра у Ники рейс в Прагу. Как она там сказала? В ее команде слишко много моих союзников. Что ж, самое время этим союзникам подсуетиться…

Ника

После того ночного разговора с Дамиром, мы больше не общались. Точнее, на утро Дамир прислал мне сообщение, в котором говорил, что он понимает мое состояние и то, что я сейчас на взводе и большую часть его слов воспринимаю в штыки. Что дает мне время прийти в себя и немного успокоиться. При этом, как обычно, бескомпромиссно заявляя, что мы с малышом Его и никуда от него не денемся. Я тогда поймала себя на том, что улыбалась, читая сообщение.

Сегодня, проходя регистрацию, я все время ждала, что он появится. Не так, как в сопливых мелодрамах, где герой бежит через весь зал регистрации с криками о любви и просьбами остаться. Нет. Это было бы смешно. Но все же думала, что придет и хотя бы проводит нас. На самом деле я просто по нему сильно соскучилась и дико хочу его увидеть, а потому и перебираю в голове варианты нашей “случайной” встречи, к которой я не имела бы никакого отношения. Типа так звезды сошлись… Потому что делать первый шаг самой мне страшно. Снова боюсь обжечься, боюсь предательства и разочарования. И хоть душой и сердцем я уже простила Дамира, разум все же ставит барьер и не позволяет полностью снять свою броню. Уж очень живы все неприятные воспоминания.