Мы проходим в салон самолета, усаживаемся на свои места. Я занимаю кресло у иллюминатора, чтобы иметь возможность любоваться облаками. Обожаю это зрелище, оно меня успокаивает, дает иллюзию полной свободы. Да и вообще я очень люблю летать. А тут целых два с половиной часа полета. Красота и умиротворение.

Сижу в своем кресле, меня немного потряхивает от волнения. Летать-то я люблю, но вот терпеть не могу взлет. Меня и в обычном-то состоянии всегда мутило, а тут еще и токсикоз. Я, конечно, подготовилась, выпила таблетку, чтобы проще перенести полет, но все же и бумажный пакет наготове, потому что запах парфюма впереди сидящей дамочки уже посылает сигналы моему желудку. Жесть. Достаю мятный леденец. Мята — мой спаситель. Всегда обожала мятные конфетки и моему счастью просто не было предела, когда я поняла, что меня от них не просто не тошнит, но и, наоборот, всегда становится легче.

Взлетаем. Хрумкаю леденцами. Костя сидит рядом и ржет надо мной.

— Ты как хомяк! — угорает, — мы только взлетаем, а ты уже пачку леденцов умяла со страшно бесячим звуком.

— Ну, я могу, конечно, от них отказаться. Но тогда ты рискуешь своим костюмом. Я не гарантирую, что у меня не случится приступ тошноты. Так что ты выбираешь? Леденцы или? — многозначительно играю бровями.

— Ну уж нет! Лучше хрусти своими конфетками! — беззлобно посмеивается надо мной брат, держа при этом за руку. Он помнит, что я не люблю момент взлета. — Не бойся, все будет хорошо, — чувствуя дрожь моей руки.

— Угу, — киваю и закрываю глаза.

Наконец, самолет в воздухе, начинается долгожданный полет. Я с улыбкой на лице разворачиваюсь к окну, отстегнув ремень безопасности. Вот она та самая красота на высоте около десяти тысячи метров над землей. Облака, словно сахарная вата, переливаются разными цветами от нежно-розового до насыщенного плотного белого цвета. Лучи солнца рассекают эти пушистые “подушки” и добавляют им новых оттенков. Они так близко. Кажется, протяни руку и сможешь дотронуться до них.

Мерный гул самолета убаюкивает. С учетом того, что накануне ночью я почти не спала из-за волнения от предстоящей поездки, меня быстро начинает клонить в сон. Поворачиваюсь к брату — он что-то просматривает в своем телефоне. Да, привилегии бизнес-класса во всей свое красе — тут можно пользоваться своей портативной техникой.

— Кот?

— М? — не отрываясь от экрана.

— Я, наверное, посплю.

— Тебе плохо? — Костя тут же разворачивается ко мне, отвлекаясь от телефона. — Позвать стюардессу?

— Что? Нике плохо? Ника? — Аврора, сидящая по другую сторону от прохода, наклоняется к нам. — Тебя снова тошнит?

— Блин, — закатываю глаза, — вот вы два паникера! Все со мной нормально. Просто спать хочу. Хотела воспользоваться плечом родного брата, чтобы не вдыхать ароматы парфюма вон той леди, — взглядом показываю на место впереди нас, — а вы тут устроили…

— Ну, хорошо, — соглашается Кот, — любезно предоставляю тебе свое плечо, — и двигается ближе ко мне.

— А мне уже не надо! — вредничаю, — Сама справлюсь.

— Вот ты вредина, — сокрушенно качает головой Кот, Ро смеется, а я, показав им обоим язык и скорчив рожицу, откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза.

Пытаюсь заснуть, но не особо получается. Сижу с закрытыми глазами несколько минут, но меня отвлекает все: тихий разговор людей в салоне, звяканье чашек, запах кофе, даже возле меня какая-то возня. Бесит все. Ну уж Кот-то мог спокойно посидеть?! Хотя, может, он в туалет захотел или ноги размять просто, судя потому, что он встал и почти сразу сел на место.

Понимаю, что так не засну, а потому, не открывая глаз, все же утыкаюсь носом в плечо брата, вдыхаю приятный аромат, так похожий на естественный запах моего Дамира. Я, наверное, уже с катушек слетела, если мне его аромат мерещится повсюду. Может, я просто уже сплю? Тогда можно и насладиться сполна. Из горла вырывается стон. Боже, стыдно-то как! Но я, честно, просто не смогла сдержаться!  -Ч-и-т-а-й- -н-а- -К-н-и-г-о-е-д-.-н-е-т-

Рядом с ухом раздается хриплый смешок. Знакомые интонации. Вот только принадлежат они вовсе не брату. Макушку обжигает нежный поцелуй. Так! Что происходит?

Открываю глаза, отстраняюсь. На меня смотрит тот, кого я меньше всего ожидала увидеть тут, в самолете.

— Ну, привет, Зеленоглазка!

— Что ты… Что ты тут делаешь? — от волнения, шока и, чего уж отрицать, радости голос не слушается и я практически шепчу.

— Да вот, решил на праздники к другу в гости слетать, — улыбается и руку не отпускает, а я и не пытаюсь ее выдернуть из сильной мужской ладони. Признаться честно, кайфую от ощущения его тепла.

— А друга, надо полагать, зовут Константин? — грозно смотрю на брата, быстро переместившегося на соседнее от Авроры кресло, так удачно оказавшееся свободным. — Предатель! — злобно шиплю на брата, но тот подмигивает и говорит:

— Не благодари!

Вот же ж! Заговорщики!

Тем временем, Дамир прижимает меня к себе сильнее, укладывает на свое плечо и, не встретив с моей стороны сопротивления, довольно улыбается и откидывается на спинку кресла, закрывает глаза. Он что, спать собрался?

— Ты спать собрался? — озвучиваю свой вопрос.

— Ну да, ты против?

— Да! — выбираюсь из его объятий, таких теплых, желанных и родных. Стараюсь не кричать, чтобы наш разговор не слышали окружающие. Ну, кроме союзников Дамира в лице моего родного брата и лучшей подруги! — Ты как вообще тут оказался?

— Я же сказал, — вполне спокойным тоном отвечает Дамир, — решил провести праздники у друга. Вот и лечу этим рейсом. Занял свое место, а потом смотрю — и ты тут. Какое прекрасное совпадение, правда? — вот, вроде, говорит серьезным тоном, но в глазах смешинки и скулы его сводит от едва сдерживаемого смеха. — Ты же, кажется, спать хотела?

— А ты, кажется, хотел дать мне время прийти в себя? — отзеркаливаю его же интонации.

— Ну, да, было дело. Я дал тебе сутки.

— Этого по-твоему достаточно? — нет, ну каков наглец! Хотя, надо признать, что возмущаюсь я сейчас, скорее, для поддержания образа “обиженной и оскорбленной”, а не по-настоящему. У самой сердце от радости заходится бешеным ритмом.

— По моим подсчетам, да, должно было хватить. А что, не хватило? — уже вовсю улыбается своей обворожительной улыбкой.

— Не хватило!

— Я бы так не сказал, судя по тому, как ты прижималась ко мне. Ну же, Зеленоглазка, — тон Дамира резко меняется, он прижимается лбом к моему, голос становится низким, хриплым, обволакивающим. Таким, что каждая клеточка моего тела стремится угодить ему, подчиниться, — признай, что скучала. Признай, что ты моя! Признай, что тебе самой хреново без меня и ты хочешь все вернуть, потому что я без тебя загнусь скоро. Ну же, малышка, ты же у меня смелая! Так найди в себе силы признать, что ты меня любишь!

Я не успеваю ничего ответить, потому что уже в следующий миг мой рот запечатывают самым сладким, самым невероятным, желанным и таким долгожданным поцелуем, что все мысли просто напрочь вылетают из головы. Все, кроме одной. Той, что мечется в голове, как бабочка, отскакивая от стенок банки, в которой ее заперли. Мысль о том, что все правильно сейчас. Так, как и должно быть. Я, Дамир, наш малыш, эти объятия и наш поцелуй. Поцелуй с привкусом соли…

— Не плачь, родная, — Дамир трется носом о мое лицо, собирает губами слезы с моих щек. — Я с тобой. Всегда. Так люблю тебя, Зеленоглазка… Так люблю… — и снова целует. Так нежно и трепетно, что мое сердце замирает от каждого касания его губ и языка. Я с ума схожу от его вкуса и удовольствия. С губ срывается чувственной стон. — Это можно считать знаком твоей капитуляции? — улыбается Дамир, отрываясь от меня на секунду, чтобы в следующую уже снова покусывать мою нижнюю губу.

Прикрываю глаза, стараюсь выровнять дыхание. Потому что вот он — момент истины. Сейчас или никогда.

— Поздравляю, Дамир… — шепчу, глядя в любимые глаза и вцепившись кулачками в его футболку так сильно, чтобы уже никто не смог оторвать меня от него, единственного и родного. — Поздравляю, ты победил! Я люблю тебя! Больше жизни люблю! — все, сдалась. Сказала. Словно в пропасть прыгнула без страховки. Просто в этот момент вдруг осознала, что именно сейчас должна сделать свой самый важный выбор: либо доверюсь ему сейчас, либо уже не смогу никогда. Доверилась. Будь что будет. Почему-то, несмотря на то, что с нами произошло, я все еще верю в то, что Дамир никогда не предаст меня. Не предаст нас. Зажмуриваюсь, чувствую дорожки слез, что бегут по щекам и щекочут кожу. — Люблю, Дамир.