А так хотелось закричать. Так громко, чтобы каждая неведомая зверюга здесь поняла, что он жив, жив по-настоящему, а не как обтянутые восковой кожей манекены.

Он выдохнул и вдохнул ещё раз. Всё-таки надо взять себя в руки. Так было правильно, так было рационально. Кто его знает, как отреагирует на проявление эмоций человеком то, что сейчас самозабвенно бултыхается в воде? Нет, не будем пока пугать своими воплями местных обитателей. К тому же сохранялся шанс, что «обезьяны», о которых говорил полковник с Данилой, могли быть поблизости.

Вскочив на бревно, соединившее два берега быстрой реки, они осторожно стали продвигаться вперёд. Ствол был довольно широким, чтобы выглядеть безопасной переправой, но всё равно надо было следить за тем, чтобы нога не соскользнула по сырой старой коре, поросшей мхом, иначе можно было не только громыхнуться в быструю холодную воду, но ещё и разбиться о торчащие из неё валуны.

Под ногой что-то неприятно хрустнуло, но уточнять что именно, не хотелось, скорее всего, это была медлительная улитка, выползшая на бревно полакомиться наростами.

— В прошлый раз, когда здесь был, — вполголоса говорил Слава, — мошкары было до жути! Причём кусачая, никакими репеллентами не спастись. Она даже не кровь пила, а куски кожи выгрызала. По итогу морда красная была, как у целлюлитного помидора!

Вообще, Плетнёву не понравилось то, что его спутник перешёл на тон ниже, будто опасался кого-то побеспокоить. Вон позади мелкотня выглядывает из-за корней и кочек, а значит, по словам напарника, опасаться нечего.

На то чтобы преодолеть сто метров, или чуть более того, ушло гораздо времени, чем ожидал Алексей. Тем более, сто метров, это если бы они шли по прямой, через поляну, а им пришлось её огибать, так как Слава выходить на неё категорически отказался.

Они залегли в лесу на краю поляны и стали её рассматривать.

— Видишь? — спросил Слава.

— Что?

— Камни! — прошептал Слава.

— Ага, — подтвердил Алексей, — что это?

— Остатки стоянки громил. Вон там, — он указал рукой на сложенные в круг камни, — было костровище. А там — стояли их вигвамы.

На поляне помимо костровища лежало несколько брошенных грубо обструганных брёвен и, кажется, кости неизвестного большого животного, более всего похожие на бивни. Всё выглядело брошенным, хотя бивни и были сложены в одну кучу.

— Прямо вигвамы?

— Ну, чумы, — пожал плечами Слава. — Как их не назови, такие конструкции из шкур на каркасе.

— Здесь типа мамонты есть? — спросил Алексей, имея в виду большие загнутые бивни.

— Не мамонты, но что-то вроде того, правда, они южнее бродят обычно, там кормовая база для них лучше, здесь их давно не видели. Наверное, громилы притащили их сюда после очередной кочёвки.

Вячеслав будто о чём-то задумался.

Они встали и, на всякий случай, пригибаясь, стали обходить поляну, при этом Слава значительно оторвался вперёд, да и двигался он гораздо более уверенно, как человек, которому здесь всё знакомо.

Алексей пару раз споткнулся, а когда поднялся и осмотрелся, осознал, что остался совершенно один. В чужом мире, в чужом лесу, среди множества неизвестного зверья. И эта мысль показалась ему до невозможности забавной. Вроде как должен бы испугаться, озадачится поиском направления — благо он приметил пару ярких звёзд на небе, расположение которых зафиксировал в памяти, когда они были на реке — но вместо этого, ситуация ему показалась до идиотизма смешной.

Наверное, так поначалу себя ощущали выжившие после кораблекрушения, оказавшись на необитаемом острове. Ты осознаёшь, что спасся, благодарен богу, радуешься этому факту, а потом до тебя доходит, что это лишь оттягивает неминуемый конец, если ты не соберешь в кулак остатки сил и не займёшься поиском еды и воды. И тебе снова становится смешно. Вот только смех этот совсем не хороший.

Он переключил ПНВ в режим тепловизора и осмотрелся.

То тут, то там шныряли красные силуэты мелких зверьков размером с сурикатов, что-то пробежало по стволу и шмыгнуло в дупло, но тоже небольшое, так что, скорее всего неопасное. Главное, чтобы не ядовитое, и чтобы не плевалось.

А вот среди деревьев было замечено животное уже размером со среднюю собаку, от которой мелкотня сиганула в стороны. Кажется, животное, внешний вид которого оставался для Плетнёва загадкой, принюхался поднимая нос по ветру и, даже посмотрел в сторону человека, но, видимо, решил не связываться и попытать счастья в ловле сурикатов и прочих белок.

Из-за одного из деревьев метрах в двадцати-тридцати выглядывал тепловой контур гораздо больших размеров, чем у той же «собаки». Дальше оставалось только надеяться, что это не выбравшийся на ночной моцион медведь или ещё кто-нибудь сопоставимых размеров.

Стараясь ненароком не наступить на валяющиеся вокруг сухие ветки или заснувшего зверька (а, вдруг, тут есть змеи?!), Алексей сделал несколько осторожных шагов в направлении теплового пятна. Наконец, он убедился, что это человек, снова переключил ПНВ и теперь уже смог разобрать контуры тактического рюкзака и амуниции.

Остальное расстояние Плетнёв преодолел уже более уверенно, собираясь высказать пару «ласковых» слов своему напарнику, так легко свалившему от него без предупреждения.

Слава стоял на одном колене у дерева, возле которого едва ли угадывался холмик, давно уже поросший травой и папоротником. В оголовье холмика, прямо около дерева был воткнут в землю старый проржавевший «калашников», а на нём цепочка с жетоном и крестиком. На самом холмике лежал скромный маленький букет из сорванных цветов.

На алюминиевом овале жетона Алексей смог разобрать только имя: Мария.

— Она не должна была тогда идти с нами, — не оборачиваясь, произнёс Слава. — Была не её смена, да и первая вылазка с её участием была ещё только в планах. Руководство сомневалось, что её можно отправлять, а она рвалась, как сумасшедшая. Ещё бы! Такой случай представился увидеть на практике то, что она знала только в теории. Ставицкий тогда жёстко запил, — в его голосе на удивление не было злости на неизвестного Алексею человека, только печаль, — а она, как никто подходила по уровню знаний, чтобы его заменить. Думаю, что он тогда специально упился, чтобы не идти с нами. Боялся он. Шарахается от переходов, как чёрт от ладана. А она всё знала не хуже него, может, даже лучше. Такого специалиста ещё поискать!

Слава замолчал, продолжая смотреть на жетон, а Плетнёв стоял у него за спиной.

— Я был уверен, что она справится. Я рекомендовал её включить в состав группы. Под мою ответственность, — он протянул руку и потрогал жетон, попробовав стереть с него грязь.

Плетнёв не стал спрашивать, знал ли полковник, куда направится Слава, когда поручал ему сопроводить Алексея, чтобы пополнить запасы воды. Очевидно, что знал.

Он не стал спрашивать, что связывало Славу с Машей. Очевидно, что-то связывало.

Он не стал спрашивать, что произошло. Теперь это уже не важно. Просто один человек будет жить с этим всю оставшуюся жизнь. А другой — нет.

У каждого свои скелеты в шкафу. Пусть там и лежат.

В молчании они провели около могилы ещё несколько минут. Алексей стоял, периодически оглядываясь и высматривая возможную опасность, которая могла бы скрываться в темноте за деревьями.

— Ладно, — Вячеслав поднялся на ноги, отряхнулся, — давай уже сделаем то, зачем нас сюда послали. Вода никогда лишней не бывает. Народ, наверное, уже нас заждался.

Если бы за них так переживали, подумал Алексей, с ними уже попытались бы связаться по рации, но рации молчали.

— Двигаем! — Слава бросил прощальный взгляд на место захоронения.

И как только они развернулись, где-то сбоку, но совсем рядом, раздался треск ломаемой древесины и ухающие звуки, причём, судя по раздающемуся шуму, в темноте скрывалось что-то по-настоящему большое.

Люди сразу присели и стали прислушиваться. Медленно и осторожно сняли с предохранителя автоматы, избегая резких щелчков.