Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Афоня, — произнёс Данила, — твой прадед оставил какую-нибудь инструкцию, как себя вести с этой гадиной?

— Нет, они тогда успели уйти, долго здесь не задерживались, — ответил проводник, — а до этого он здесь и не был никогда. Ему ещё его дед говорил, что лучше сюда не заявляться, ибо тут мир мёртвых и сторожит его злой дух Бон. Дед моего прадеда шаманом был, в духах разбирался.

— А ты? — поинтересовался Алексей, на ходу высматривая среди деревьев преследующее их существо.

— А что я? Я на компьютерных играх вырос, тогда как раз они попёрли, — ответил Афанасий после того, как Сущность закончила исходиться очередным приступом так называемого плача. — А потом всё вот это случилось. А ты думал, я по тайге стадо оленей гонял? — тихо и нервно рассмеялся он.

Во как! Плетнёв впервые видел нервничающего Афанасия. Надо же и его, в итоге, проняло.

Что "это" случилось и когда это "потом", Плетнёв спрашивать не стал, просто потому, что с ним тоже случилось то, о чём потом можно будет рассказывать в стиле "а потом вот это всё случилось". Ладно, ещё успеем пообщаться.

— А что это за дух такой, твой прадед не рассказывал?

— Рассказывал… Только это он его духом называл, несмотря на то, что в советское время вырос, но другого объяснения придумать не мог. Или не хотел. Этот образ хорошо укладывался в его восприятие окружающего мира, соответствовал его знаниям. А так, Бон — даже не совсем дух, это, скорее, мертвец, в тело которого вселилась душа живого человека. Вот и ходит он по миру, вроде как мёртв, но и жив…в какой-то степени. А вообще, он не то, чтобы злой дух, всё зависит от того, как с ним обращаться будут.

"Прямо как Зверь" — подумал Алексей. Не в том, что ни мёртвый, ни живой, а в том, что, как говорил полковник, иного он мог свести с ума просто из шалости, или, обозлившись, а иному лишь сил придавал, и даже оберегал.

Однако, это навевает на определённые размышления. Алексей вспомнил мозаики из церкви. Представил, как это могло быть.

Небо озарилось яркой вспышкой. Такой яркой, что она выжигала глаза, оставляя слепым любого, кто по неосторожности решит на неё посмотреть. Всё, что находилось в радиусе пятисот метров, просто испарилось, а земля запеклась до состояния стекла.

В воздухе стало формироваться до боли знакомое облако, специфической формы.

Взрывная волна уже прокатилась по земле в обе стороны, оставляя после себя руины городских зданий и вырванные с корнем деревья, содрав с тех, что, каким-то чудом, смогли удержаться в почве, всю листву подчистую.

Совсем молодая девушка, почти девочка, взирала на то, как тысячи и тысячи людей сгорали в жадном пламени.

Почему-то именно это облако больше всего напоминало такой безобидный, казалось бы, шампиньон. Почему не ромашка? Почему не роза или апельсин, в конце концов? Нет, ядерный взрыв по какой-то прихоти законов физики обрёл форму гриба, где-то того самого шампиньона, где-то мухомора, а где-то поганки с обязательной юбочкой. Хотя, когда Плетнёв смотрел на мозаику, ему больше всего изображение напомнило некое раскидистое дерево типа баобаба.

Древо Судного дня, чтоб тебя! И произрастёт оно из семени грехов ваших! Тьфу ты!

— О чём думаешь? — рядом появился Данила. — Явно не о том, кто это там стонет в лесу.

— С чего взял, что я вообще о чём-то думаю? — Алексей, конечно, думал, но внимания не ослаблял.

— Догадался. Вид у тебя такой, будто пытаешься в голове собрать кубик Рубика, да только ничего не получается. Небось о Царице Долины Мёртвых размышляешь. Забудь, хотя бы пока. Кем бы она ни была, нам она была врагом. Причём явно с поехавшей крышей.

— О! У неё уже прозвище появилось, — невесело ухмыльнулся Алексей. — Хотя да, и о ней тоже. Вспоминаю картинки на стенах церкви. После того, что выпало на её долю, я ни разу не удивлён, что она сошла с ума. И потом, она была уверена, что её послали сюда высшие силы.

— Ну, кто её послал, нам ещё предстоит разобраться, если, конечно, руководство не решит наглухо запечатать все проходы сюда. В конце концов, думать она могла всё, что угодно. У психов и не такое в голове происходит.

— То есть всё, что она творила, как управляла манекенами, не говорит о том, что она посланница высших сил?

Данила прислушался к шороху в лесной чащобе, поморщился.

— Это говорит лишь о том, что мы не понимаем природы её силы, — скептически возразил он.

Алексей покивал головой. Мозаика, та, что в церкви на площади, не выходила из головы.

— Что именно тебя зацепило? — спросил Данила.

Ухнуло где-то совсем рядом, и вся группа присела на колено, ощетинившись оружием, только американец, обезоруженный и вновь скованный наручниками, затравленно озирался по сторонам.

Затрещали ветки и вот, кажется, что-то большое и косматое прошмыгнуло между деревьев, заставляя осыпаться с ветвей пыль, но стоило присмотреться, как перед тобой опять только стволы и ветви, ветви и стволы.

— Чёрт бы её разодрал, эту сущность! И чем она здесь только питается? — напряжённо прошептал Данила.

Дождавшись, когда всё снова стихло, бойцы поднялись и пошли дальше по осыпающейся насыпи.

— Так что там с мозаикой? — возобновил разговор Данила, он проявлял явный интерес к размышлениям новичка. Ну а что, свежий взгляд, незамутнённый опытом, бывает очень даже полезен.

Что же, Алексей был сейчас не против поделиться своими размышлениями, с учётом, конечно, имевшихся в его багаже знаний. Он стал быстро проговаривать то, что ему показалось важным.

Могла ли, например, та мозаика быть просто иллюстрацией к обычному преданию, мифу, коих человечество породило сотни, если не тысячи за свою историю? И местные люди, если они, конечно, люди в нашем понимании этого слова, тоже могли напридумывать разных сказок. Такие картинки наверняка можно во множестве найти на стенах любого храма, хоть древнего языческого, хоть христианского с его фресками Судного дня, муками грешников в аду и прочим таким.

Один только скандинавский Рагнарёк чего стоит, хотя он о нём узнал лишь тогда, когда в его части кто-то решил набить себе татуху в виде молота Тора и каких-то там воронов, да ещё в кино он упоминался. Или вот Апокалипсис от Иоанна, о котором он узнал от родной бабки, но дальше углубляться не стал (и не удивительно, учитывая, что он был тогда совсем пацаном, у которого играли гормоны, а соответственно думал он только об одном). Других примеров Конца света Алексей вспомнить не мог, но был уверен, что примеры Последнего Дня человечества найдутся в любой религии более-менее развитого народа, не исключено, что даже у аборигенов Австралии, что-то такое в сказаниях тоже есть.

Нет. Не могло это быть просто картинкой для прихожан. Точнее, для прихожан той церкви это действительно могла быть всего лишь картинка, иллюстрирующая историю из святого писания, дошедшего до них сквозь века, если не тысячелетия. Книга, превратившаяся в набор преданий и догм, которые, не факт, что кто-то особо соблюдал на момент постигшей их катастрофы. К тому же пока не ясно, имели ли жители долины, в которой располагался город, представление о ядерном оружии и силе расщеплённого атома и цепной реакции. Знали они хоть что-то о ядерной энергии и способах её применения или нет?

По крайней мере, никаких огромных труб большого диаметра, свойственных всем атомным электростанциям, они на своём пути не заметили. Даже та фабрика, или завод, которую они видели издалека, обходилась без них.

Проблема состояла в том, что он-то, родившийся в двадцатом веке, знал, что такое ядерный взрыв. Он его видел неоднократно. И в художественных фильмах и в чёрно-белой хронике середины прошлого века. Для него грибовидное облако было легко узнаваемым. А покажи его, например, папуасу, который и телевизора-то мог никогда в своей жизни не видеть — что он подумает, увидев ядерный взрыв, и поняв, какой разрушительной силой он обладает? Вопрос!

Скорее всего, он попытался бы хоть как-то да уложить увиденное в рамки своего представления об окружающем мире, естественно с учётом религиозных мировоззрений, доставшихся ему от бабушек и дедушек. Во что там, в туземных племенах, верят? Местный шаман бы тоже помог.

60
{"b":"849921","o":1}