Теперь всё внимание безраздельно принадлежало ему. Пусть он искалечен и стар, но он знает, как солдаты любят хорошие истории. Он медленно повернулся вокруг, выставив нож на штуцерников.

− Таниэль Два Выстрела трое суток уравнивал шансы, всаживая пули в головы кезанских избранных. Выцепил заодно нескольких офицеров. И стража, одного из этих созданных магией убийц. Настал день битвы и наш небольшой отряд остановился перед городом. Уланы заняли позицию в центре, гарнизон на флангах, а партизаны спустились по реке, чтобы обойти врага.

Стайк посмотрел на нож, вспоминая ближний бой в низине, тяжесть брони на плечах, ноги в стременах, мощь Дешнара, сломя голову несущегося по полю боя. На глазах выступили слёзы, и он сморгнул их. Дальше он заговорил тише. Солдаты напряжённо слушали, подавшись вперёд, чтобы не пропустить ни слова.

− Вы такого никогда в жизни не видели: три сотни уланов в легендарных тяжёлых доспехах, несущиеся сквозь вражескую картечь, словно это лёгкий дождик. Мы обрушились на кезанский центр, гарнизон − за нами. Я сломал копье о кезанского артиллериста и потерял один из клинков, сражаясь с полковником. Это была самая кровавая схватка на моей памяти, мы прорубали путь через телохранителей генерала до самого арьергарда.

Вот тут-то я и увидел Два Выстрела. Он со своими людьми обошёл с фланга и открыл огонь по вражескому тылу, сея смятение. Генерал неприятеля не выдержал и побежал, но я с несколькими уланами бросился за ним. Однако мы не знали, что за нами тоже погоня, и как только мы догнали генерала, нас настигли два стража.

Слушатели заулюлюкали.

− Ага, − произнёс Стайк. − Те самые ублюдки, созданные магией. Бьюсь об заклад, некоторые из вас по их вине лишились друзей. Да что там, я сам потерял двух своих лучших из-за этих уродов. Мне бы тоже пришёл конец, если бы Таниэль не всадил пулю в башку одного из них. В тот день он спас мне жизнь, и я у него в неоплатном долгу

На несколько мгновений в столовой воцарилась тишина, затем кто-то воскликнул:

− Он и меня спас!

− И меня тоже! − выкрикнул другой.

Внезапно столовую заполнили радостные крики и аплодисменты. Стайк почувствовал, что улыбается. Приятно снова ощутить такое братство − уважение солдат. Он собрался слезть со стола, но его остановило восклицание:

− А что случилось с другим стражем?

− Я однажды видел, как страж вырезал тридцать гренадеров, прежде чем его уложили! − добавил кто-то.

− Я видел, как в одного выстрелили в упор из восьмидюймовки, а он и бровью не повёл.

− Всем заткнуться! − прикрикнула сержант. − И всё же, Стайк, что с ним произошло?

Все замолчали и уставились на него. Однако он отвлёкся на дверь, в которую вбежал взволнованный пехотинец, бросился к леди Флинт и начал шептать ей на ухо. Флинт встала, жестом что-то приказала Олему и объявила в притихшей столовой:

− На плацу человек-дракон. Ему нужны вы.

Рука Стайка легла на рукоять костяного ножа на поясе, затем он вытащил свой и слез со стола.

− Селина, оставайся здесь.

Стайк следом за Флинт вышел из столовой. Выражение её лица было непроницаемым, и гнев выдавали только побелевшие костяшки пальцев, сжимавших шпагу.

Человек-дракон сидел на земле прямо за воротами форта. На охранников с опущенными штыками он обращал внимания не больше, чем кот − на щебечущих птичек, которых позже с удовольствием убьёт. На нём был тяжёлый парусиновый плащ, под которым Стайк отчётливо различал бугристую тёмно-зелёную кожу болотного дракона. Рядом на земле валялись два костяных топора, словно брошенные за ненадобностью. При виде этой легендарной экипировки по спине Стайка побежали мурашки, и он подумал, не совершил ли огромную ошибку.

− Значит, − произнесла Флинт сквозь стиснутые зубы, − вы не сочиняли небылиц. Эти сволочи в самом деле в Лэндфолле.

Стайк хотел было сказать, что он так и говорил, но сдержался и только кивнул.

− Что он делает в моём лагере?

Стайк опустил взгляд на её руку на клинке. Если он не ошибался, она более чем готова разобраться сама.

− Я пригласил его.

− Что?

− Я стар. Изувечен. И не собираюсь гоняться за этим ублюдком по всему Лэндфоллу. Я передал ему, что если он хочет вернуть свой нож, пускай придёт и заберёт.

− Какой ещё нож? Простите моё раздражение, но в прошлую встречу с таким, как он, я потеряла сорок человек. Я всажу ему пулю в голову.

Стайк мягко положил руку на плечо леди Флинт:

− Это... личное.

− Проклятье, вы правы. − Флинт шагнула вперёд.

− Нет. − Стайк потянул её за плечо назад.

− Если вы не уберёте руку...

− Если вы попытаетесь помешать мне делать свою работу, − прорычал Стайк, − вам придётся сначала иметь дело со мной, а затем уже с человеком-драконом. Вы дали мне задание. Так позвольте его доделать.

Не дожидаясь ответа, он поковылял к человеку-дракону и остановился на середине плаца. Он потёр ногу, надеясь, что роговик позволит выдержать бой.

Человек-дракон несколько мгновений наблюдал за ним, опершись на локоть, будто на загородном пикнике. Наконец встал на ноги, стряхнул с себя пыль и собрал костяные топоры. Броня болотного дракона состояла из нагрудника, оставляющего загорелые руки обнажёнными, и юбки из кожаных полос, доходящей до колен. Руки и ноги были испещрены чёрными татуировками, придавая одежде, которая выглядела бы нелепо на другом человеке, особенно жуткий вид.

Стайк снял с пояса костяной нож.

− Кушель, верно?

Глаза Кушеля сузились:

− Откуда ты знаешь моё имя?

− У тебя два способа вернуть нож. Либо ты рассказываешь, что за богокамни вы ищите и какие у вас, дайнизских придурков, планы на Лэндфолл. Либо сражаешься со мной.

− Ты знаешь гораздо больше, чем в нашу прошлую встречу, Бен Стайк, − с откровенной издёвкой ответил Кушель. − С чего ты вообще взял, что я оставлю в живых хоть кого-нибудь в этом загоне?

− Твой приятель перебил в низине всего сорок человек Флинт. Впечатляюще для одного, но неужели ты думаешь, что справишься с их разозлёнными друзьями?

Стайк слышал, как из столовой высыпали солдаты и выстроились, чтобы наблюдать за стычкой.

− Скажи мне то, что я хочу, и уйдёшь без единой царапины на этой красивой броне.

Стайк вспомнил о сопляках пало у мамаши Сендер, которые были слишком глупы и не отступили от человека, явно не боявшегося численного превосходства. Он надеялся, что не повторяет их ошибку.

Как знать.

Кушель медленно, механически обвёл взглядом плац, отмечая охранников в башнях и на стене, задержался на леди Флинт и наконец остановился на Стайке. Стайк понял, какие мысли крутятся в голове человека-дракона. Он сам тысячу раз делал такие же расчёты. «Выберусь ли я живым?» Судя по лёгкому изгибу уголков губ, тот решил, что выберется.

Ну и заносчивость.

− Будем драться? − спросил Стайк. − Ты вырвешь его из моей старой, искалеченной руки.

Сжав костяной нож изуродованной рукой, а боз-нож здоровой, он перенёс вес тела на правую ногу. Едва он занял стойку, как человек-дракон внезапно прыгнул вперёд.

В своё время Стайк сражался с множеством быстрых людей, начиная с дуэлянтов и заканчивая профессиональными убийцами. Но никогда не видел, чтобы кто-то преодолел двадцать футов в мгновение ока. Топоры Кушеля взлетели и опускались: левый падал на голову Стайка, а правый к животу.

Стайк на удивление ловко отразил оба ножами, а затем заблокировал вторую и третью атаки. Кушель каждый раз быстро приходил в себя и отступал, чтобы снова напасть со скоростью гадюки. Каждая новая атака была поразительно точной, что восхитило бы Стайка, будь у него на это время. Он полностью сосредоточился на том, чтобы реагировать, принимать и перенаправлять выпады. Почти двадцать секунд он отступал под шквалом ударов, даже не нанеся ответного. Кушель изрезал руки и грудь соперника, Стайку едва удалось избежать глубоких ран.

Стайк знал, что уже стар и не в форме, но сомневался, что даже в расцвете сил смог бы сравниться в скорости с Кушелем. Он держался только благодаря разнице в весе оружия − более тяжёлые и громоздкие топоры Кушеля против ножей Стайка. Атаки следовали без промедления, каждый удар казался сильнее прежнего, а искалеченная рука Стайка начала неметь от усилий.