Микель едва сдержал потрясение.

– Это же антиправительственная пропаганда. Как они могли подумать, что работают на нас?

– Судя по вашему опыту, агент Бравис, много людей задают вопросы черношляпникам?

– Никто, сэр.

– Да, никто. Все типографии получили заказ одновременно от разных агентов, и у каждого была железная роза.

У Микеля перехватило дыхание. Розы считались неприкосновенными. Черношляпники будут смотреть сквозь пальцы на все виды преступлений и коррупции в столице, пока это не мешает правительству. Что же касается роз... Никто не станет притворяться, будто у него незаслуженная роза.

– Это известно широкой публике?

– Мы скрыли дело об использовании роз и организовали публичное расследование, – сказала Деллина. – А также распространили собственную пропаганду. Мы уже нашли козла отпущения – иностранного коммерсанта, который призна́ется, что напечатал памфлеты как неудачную шутку. В течение недели его «застигнут на месте преступления», оштрафуют и вышлют из страны. А потом, когда памфлеты пойдут гулять по улицам, мы их соберём.

– Это мудро.

– Рад вашему одобрению, – произнёс Фиделис Джес саркастически. – Меня мало волнует пропаганда. Пока страна успешно развивается, немного антиправительственной пропаганды, пусть даже раздражающей, не свергнет леди-канцлера. Однако я не потерплю, чтобы какие-то леваки распространяли ложь с помощью железных роз. Вот зачем вас позвали, агент Бравис. Пока наше публичное расследование служит ширмой, вы будете искать, откуда взялись эти железные розы – все пятнадцать. Были ли они подделаны, украдены, куплены или в самом деле принадлежали нашим людям, вовлечённым в заговор, – я хочу это знать, и как можно скорее.

Микель попытался осмыслить всю информацию. Похоже, памфлет к делу не относится. Хотя пятнадцать железных роз...

– Леди-канцлер знает?

– Я бы предпочёл, чтобы не знала, – ответил Фиделис Джес. – Вам, несомненно, интересно, почему я выбрал вас, агент Бравис. Среди черношляпников есть несколько толковых следователей, но все с полицейским прошлым. Они привыкли действовать публично. Их дело следить за газетами и вражескими шпионами. Мало кто за пределами этого кабинета знает, как вы достигли своего ранга. За вами никто не следит. Вы можете – и в самом деле для этого обучены – незаметно искать информацию.

Фиделис Джес переглянулся с секретаршей и продолжал:

– Кроме того, у Деллины есть список молодых и амбициозных черношляпников с блестящим будущим. В него попадают умные, желательно самоучки, не имеющие много друзей и родственников. Люди, чья преданность не вызывает вопросов, и тем не менее поднявшихся по карьерной лестнице недостаточно высоко, чтобы не стать расходным материалом. В этом списке есть и ваше имя, а поскольку у вас была бабушка пало, вы можете входить в круги, куда не пустят других агентов.

Микель поморщился при упоминании бабушки. Полукровок никто не любит, и он предпочитал не афишировать своё происхождение.

– Понимаю.

Помимо упоминания его расы в речи гранд-мастера было много хвалебных слов, но Микель обратил внимание только на «расходные материалы». И они ему совсем не понравились.

– Сэр, я найду железные розы.

– Уж постарайтесь.

Фиделис Джес кивнул Деллине. Та шагнула вперёд и протянула Микелю папку.

– Кроме того, – начала она, – у нас есть для вас ещё одно небольшое задание. Мы хотим, чтобы о нашем внутреннем расследовании знало как можно меньше людей, так что это поручение даст вам возможность вынюхивать, не вызывая подозрений. Мы отозвали из лесов армию наёмников для кое-каких дел в Гринфаэр-Депс. Вы слышали про леди Флинт?

– Пороховой маг? – переспросил Микель.

– Да. Это её армия. Вы будете при ней посредником черношляпников.

Микель пролистал бумаги в папке. Ещё один пороховой маг. Два года назад он работал информатором в центральном Лэндфолле и разоблачил покушение на леди-канцлера с участием деливского порохового мага. Это дело принесло ему серебряную розу. Похоже, у него появилось... как там говорят в театре? Амплуа. Микель фыркнул. По крайней мере на этот раз они с пороховым магом на одной стороне.

– Я слышал о ней невероятные вещи.

– Заносчивая сука. – Фиделис Джес пренебрежительно махнул рукой. – Считает себя наёмником с принципами, как будто такие существуют. Спустим её с поводка в Гринфаэр-Депс и посмотрим, куда денутся её принципы, когда она окажется среди настоящего бунта пало. Мятежи, которые она подавляла на фронтире, покажутся ей воскресной прогулкой.

– Конечно, сэр.

– Она будет здесь после полудня, – любезно сказала Деллина. – Поддерживайте с ней связь, но не забывайте о своём первоочередном задании.

Микель опустил взгляд на «Грехи империи», которые держал в руках.

– Начну прямо сейчас.

– Замечательно, – произнёс Фиделис Джес. – Деллина?

– Восемь двадцать две, сэр. Через восемнадцать минут у вас завтрак с леди-канцлером.

Джес словно бы только сейчас заметил, что до сих пор держит окровавленный платок, которым вытирал шпагу. Выбросив его, он ещё раз смерил Микеля взглядом, будто пытаясь определить, подходит ли он для работы. Выражение его лица не сулило ничего хорошего.

– Я возлагаю на вас большие надежды, агент Бравис. Если справитесь, заслужите мою благодарность. Вы знаете, как она ценна. Если же провалитесь...

Он не договорил и пошёл в здание, а Деллина следом за ним. Микель остался посреди двора с окровавленным платком и маленьким дворником пало, отмывающим мостовую.

Он закрыл глаза, заставив себя игнорировать неприкрытую угрозу.

– Мысли позитивно, – пробормотал он, похлопывая памфлетом по ладони и снова и снова перечитывая заголовок. «Грехи империи». – Отыщи розы – и тебя ждёт блестящая карьера.

– А если не найдешь, – продолжил он, – от тебя останется мокрое пятно на этой мостовой.

– Не убьёт же он меня за провал.

– Уверен?

С этим Микель не спорил.

– Я могу заслужить золотую розу.

– Может быть. – Его голос прозвучал зловеще.

Он засунул «Грехи империи» в задний карман и пошёл через двор, обходя дворника и кровавые пятна.

– Что ж, – сказал он самому себе. – Если я провалюсь, то по крайней мере наказание будет быстрым.

Глава 5

Стайк лежал на полу в каталажке трудового лагеря, уставившись в потолок с потрескавшейся штукатуркой. Всё болело. Со стоном перевернувшись, он выкашлял слизь с кровью и сплюнул на пол. Он не помнил, когда в последний раз ему так доставалось. Его закончили бить и швырнули сюда три часа назад, но казалось, будто прошла целая жизнь.

Где-то поблизости поспешно собиралось начальство, чтобы решить его судьбу. Будут передавать по кругу записку из канцелярии леди-канцлера, пытаясь прочитать между строк и гадая, оставить его в живых или им сойдёт с рук, если они закончат начатое расстрельной командой десять лет назад.

Стайк пытался припомнить, убил ли кого-нибудь после слушания о досрочном освобождении. Вся драка была как в тумане − крики, взмахи дубинок, удары кулаков. Ему хватило ума не достать нож для выстругивания, который теперь отобрали, но он помнил, что сломал по крайней мере несколько рук. Он был взбешён, когда вступил в драку, а в таком состоянии трудно сохранять здравомыслие.

Если он убил одного-двух охранников, его вздёрнут на виселице ещё до восхода солнца, независимо от того, хотела ли леди-канцлер оставить его в живых.

Рассердиться бы на самого себя, но на это нет сил. Пять лет прошло с тех пор, как он огрызался с охранником, семь − с тех пор, как пускал в ход кулаки, и восемь после попытки побега. И всё ради напрасной надежды на досрочное освобождение. Наверняка следующие полгода он проведёт в дыре, а после придётся годами отвоёвывать привилегии обратно.

Он сел. В бездну дыру. Что будет с Селиной? Её папаша умер: засосало в болото, когда рыл канавы. Стайк − всё, что у неё есть. Без него она станет лёгкой добычей для охранников и заключённых. Она не протянет и до конца лета.