Иоганн следует благородной традиции отца – он ценит рабочих. Это не преувеличение и не фальшь. В роду Энгельсов, поднявшихся со дна жизни, долго жила психология трудового люда, сознание того, что им неожиданно досталась крупная награда. Иоганн Гаспар-младший, яркий носитель этой психологии, прослыл одним из самых добродетельных господ в Вуппертале. Он строжайше сохранял прежние патриархальные отношения со своими рабочими, часто и сам работал вместе с ними. Возле его «голландского» дома вырос целый рабочий поселок, в котором раздавался перестук ткацких станков. Многие из домов текстильщиков построены были на деньги Иоганна. В 1796 году этот крупный капиталист открыл первое в Германии бесплатное училище для детей рабочих, а в неурожайный 1816 год, когда пролетариат Берлина корчился от голода, создал специальный союз по оказанию помощи голодающим. Будучи председателем союза, Иоганн Гаспар-младший жертвовал крупные суммы на покупку продовольствия и одежды. Все это создавало вокруг его имени ореол благородства, и, по-видимому, не случайно он занимал несколько почетных должностей в различных церковных и городских учреждениях Бармена – свидетельство глубокого уважения к нему со стороны барменской общественности.

При Иоганне Гаспаре-младшем фирма «Гаспар Энгельс и сыновья» достигла исключительного расцвета. То была весьма солидная фирма, не нуждавшаяся ни в протекции, ни в излишней рекламе, ни в громких сделках. У нее всегда были склады, переполненные товарами, обеспеченный рынок, устойчивые акции и умное руководство. В лице именно этой фирмы германский капитализм имел своего идеального представителя. После наполеоновских войн и особенно после 1820 года фирма стала господином на текстильном рынке, одним из его дирижеров.

Иоганн-младший, как и отец, умирал в ореоле славы. Мечта его жизни осуществилась: мастерская превратилась в фабрику, лавка стала торговой конторой, контора – фирмой. Крупнейшее текстильное предприятие Вупперталя – собственность рода Энгельсов.

У Иоганна-младшего не было оснований гневаться на бога, и смерть могла бы и подождать…

Перед кончиной дед Иоганн распорядился позвать трех своих сыновей. Один за другим переступив порог, они молча склонили головы перед смертным одром. То были три важных, модно причесанных господина в черных жакетах. В глазах умирающего блеснула тихая гордость: его сыновья – настоящие господа! Будущее фирмы – в надежных руках…

– Господи, ты был так добр ко мне!..

Еще не смолк звон погребальных колоколов, а в конторе уже началась тайная встреча. В присутствии городского нотариуса господина Биненбауэра сыновья деда Иоганна вскрывают завещание покойного. Его невероятная краткость вызывает тревогу в сердцах нетерпеливых наследников.

Физиономии наследников, освещенные догорающим светом свечи, кажутся зловещими. Неужели миллионер мог оставить такое завещание!.. Это же скандал; нет, это хуже скандала – это издевка. Завтра у всего Бармена будет веселенький денек. Последняя шутка старого черта рассмешит хоть кого. А еще через день анекдоты поползут по всей Германии. Вместо миллионов наследники фирмы «Энгельс и сыновья» получили урок благородного поведения.

Действительно смешно!

Сыновья покойного резко отличаются от родоначальников. У них, рожденных в роскоши буржуазного дома, не осталось в душе ни одной возвышенной черточки. Привыкшие с детства чувствовать себя господами, они выросли холеными барами, типичными вуппертальскими денди с нежной кожей рук, напомаженными волосами и черствыми, алчными сердцами. Вся тройка – представители того нового поколения капиталистов, которое не испытало трудностей старта, которое все больше и больше отрывалось от рабочего люда, ограждало себя кастовыми законами феодальной аристократии. Из их сознания уже выветрились воспоминания о трудовом происхождении прадедов, но укрепилась глубокая вера в родство капиталистического класса с божественным началом. Во всех их манерах господские повадки – от случайного жеста до волчьей морали, все подчинено одному – эгоизму. У них нет смелости своих предшественников, но развиты хитрость и расчетливость; открытому фронту они предпочитают удары в спину. Рожденные в орлином гнезде, они выродились в воронье, особенно это относится к двум младшим сыновьям.

Некоторое время братья Энгельсы работают под одной крышей, внешне сохраняя дружеские отношения. Подобная игра необходима прежде всего для того, чтобы поддерживать реноме фирмы. От этого зависят ее авторитет, ее решающее слово в борьбе за выгодные сделки. Нотариус Биненбауэр – единственный человек, которому ведома мрачная истина. Между его новыми господами давно нарастает заботливо маскируемая вражда. Трех алчных капиталистов, трех честолюбцев, недовольных сорвавшимися замыслами, символическое завещание бесит. Трех наследников, мечтавших о собственных путях-дорогах, принудили покориться благочестивому желанию.

Впряженные в одну колымагу, братья тянут ее в разные стороны. Старшего манит Англия – у него серьезные деловые связи с далеким Манчестером. Средний ищет счастья во Франции – по его мнению, французский рынок – самый солидный во всей Европе. Младшего влечет восток – не покоренная Наполеоном Россия, способная поглотить изделия всей европейской текстильной промышленности. Каждый был твердо убежден, что, если фирма намерена продвигаться вперед, она должна выбрать именно его дорогу, и ни один из них не соглашался поступиться своим мнением. Мало-помалу между братьями учащаются скандалы, сокращаются их доходы. Дела фирмы «Энгельс и сыновья» начинают прихрамывать. Плодам предприимчивости предыдущих поколений угрожает катастрофа.

И она наступает.

После одного из взрывов несговорчивые компаньоны решают разыграть между собой фабрику и контору. Пусть слепой случай решит тот спор, который не в состоянии решить они сами! Старик Биненбауэр торжественно снимает с головы цилиндр и кладет в него три биллиардных шара – два белых и красный. Белые выигрывают, красный теряет. Еще несколько минут, и самое солидное предприятие Вупперталя и всей Южной Германии будет разодрано в клочья.

Одна за другой дрожащие руки братьев опускаются в атласный цилиндр. Шаг назад. С глаз срываются повязки. Жребий вынут. Биненбауэр смущенно улыбается. В руках старшего ярко-красный шар.

Фридрих Энгельс-старший, первородный сын Иоганна-младшего, лишившись своей доли наследства, навсегда покидает семейную контору Энгельсов… Фирма «Энгельс и сыновья» перестает существовать.

Отец Фреда, пожалуй, одна из самых противоречивых фигур в роду и, быть может, поэтому одна из самых интересных. Фридрих Энгельс-старший что-то вроде межевого столба между двумя поколениями Энгельсов. Он вобрал все добро и зло гения их семьи. В нем слились древняя сила ремесленников, отбеливавших пряжу, и господская утонченность, величественная поза артиста и хищный профиль торговца. В этом человеке не было чистых тонов и ясных линий, весь он – клубок противоречий.

Внешний облик Фридриха-старшего весьма примечателен: представительная фигура, круглое мясистое лицо, обрамленное пышными рыжими бакенбардами. В голубых глазах выражение высокого интеллекта, сознания собственного превосходства. Руки – длинные и крупные: ведь его деды вели борьбу с неподатливой землей. Голос – громоподобный бас, заглушающий даже грохот машин.

Господин Фридрих Энгельс обычно носил узкие брюки в полоску, белую шелковую рубашку и цветной галстук, заколотый жемчужной булавкой. Он часто бывает в Англии, и моды лондонских денди ему не чужды. Как и денди, темно-синие жакеты он предпочитает светлым фракам. Как и денди, он любит на ходу поигрывать тонкой лакированной тростью, украшенной тяжелым серебряным набалдашником. Отец Фреда – один из элегантнейших господ в Вуппертале, который умеет с достоинством показать господскую изысканность.