— Это начало… — заговорил было Хейнс, но его прервал крик Элкинса:

— Берегись, Том! Вот еще один из этих дьяволов!

Не успев пошевелить и пальцем, Хейнс увидел, как винтовка его товарища вздернулась к плечу и вверх; грохот мгновенного выстрела разорвал мертвую тишину и эхом отразился от стены леса, а темная масса менее чем в пятидесяти футах над ними пролетела мимо и над водой.

— Попал! прямо между глаз! — радостно воскликнул Элкинс. — Гляди, он падает! Будь проклята эта мерзкая тварь! — добавил он с горьким торжеством, когда в сотне футов от него громоздкое, зловещего вида создание внезапно перешло в стремительное пике. На секунду оно выровнялось, затем упало и с глухим всплеском ударилось о воду. Мощная конвульсия взмахивающих кожистых крыльев подняла облака пены и почти скрыла монстра от наблюдавших за ним людей.

Затем произошло нечто, заставившее их в изумлении затаить дыхание и ошеломленно уставиться друг на друга.

— Что это было? Ты видел это, Джо? Может, я сошел с ума? — медленно произнес Хейнс, поворачиваясь и снова разглядывая вздымающуюся поверхность озера. Раненое существо словно испарилось, и только быстро расходящиеся круги были свидетельством того, что произошло, когда чудовищная кошмарная тварь вынырнула из глубин и поглотила добычу.

— Сошел с ума? — сердито повторил Элкинс. — Нет, но будет чудом, если мы оба не свихнемся, прежде чем выберемся из этой проклятой ямы. Мы с тобой попали в край, где кошмары становятся явью, а обычные факты теряют всякую опору. Сошел с ума, говоришь? Нет, мы не сошли с ума: это само время утратило рассудок и извергло то, что не имеет права на жизнь. Конечно, все это безумие — но клянусь, это факт!

Хейнс слушал возбужденную речь своего товарища, совершенно не понимая, к чему тот клонит.

— Я понятия не имею, Джо, что ты там заливаешь. Но я точно знаю, что все драгоценные камни в этой адской дыре не заставят меня пересечь озеро. Понадобилась бы шестидюймовая пушка, чтобы справиться с этим чертовым драконом. А я-то думал, что такое бывает только в сказках или спьяну кому привидится, — ответил Хейнс, все еще ошеломленно и обеспокоенно глядя на волны.

— Короче, вот как я это оцениваю… Но лучше нам будет где-нибудь спрятаться и перекусить, пока мы болтаем, — сказал Элкинс, поворачиваясь и направляясь к роще деревьев пониже у стены гигантского леса.

Пройдя немного, они нашли два замшелых валуна, удачно расположенных друг против друга так, что открывался обзор во всех направлениях; здесь Элкинс, поедая из котелка холодные вареные бобы, принялся наконец излагать свой взгляд на ситуацию.

— Ну, я думаю, тебе покажется, что я умом тронулся или что-то навообразил, но это ничуть не безумнее того, что мы видели, — начал он, раскуривая трубку после торопливого ужина, во время которого друзья не разводили огня, боясь, что костер выдаст их неизвестным чудовищам.

— Прямо сейчас, я так понимаю, мы в трудном положении, и нам придется держать ухо востро, если мы хотим выбраться отсюда; но мы на пути к богатству, и будь я проклят, если уйду, не попытавшись его добыть — верно, Том? — серьезно спросил он своего партнера.

— Конечно. Я с тобой согласен, — просто ответил Хейнс.

— Дальше. Ты видел ту серо-белую штуку с головой, похожей на китайского дракона и размером с большую бочку, видел ее огромные челюсти с длинными зубами, тупую морду и усы вроде водорослей, и пасть с желтизной и слизью внутри, от которой любого стошнило бы. И ты видел, как эта пасть вцепилась в крылатого дьявола, плещущего по воде своими пятнадцатифутовыми крыльями — чик, и он исчез, и все это с такой же легкостью, как форель подхватывает пролетающую над ней муху. Итак, какой известный нам зверь мог бы уйти с таким куском во рту?

— Ни о чем таком я никогда не слышал, — убежденно ответил Хейнс.

— Или взять этих крылатых уродов — или шум, поднятый тварями, которые бесчинствовали где-то здесь прошлой ночью. Кажется, что от одной мысли об этом мозг немеет; но есть один ответ, который как нельзя лучше подходит ко всем безумствам, что мы здесь видели. Все они вполне естественны, тут ничего не поделаешь. Сначала меня заставили задуматься те треклятые деревья; потом злобные как Сатана птицы без перьев принудили память по-настоящему заработать. Ошибиться было невозможно: я, конечно, не мог в это поверить, но даже ребенок заметил бы, насколько они похожи на картинки в книгах, рассказывающих о таких странных зверях; а теперь этот громадный водяной дьявол — говорю тебе, Том, обо всех них написано в книгах, которые я не раз просматривал. Одному Богу известно, сколько сотен тысяч лет назад жили эти звери; теперь их кости иногда находят на глубине ста футов в твердом камне. Я могу вспомнить лишь несколько имен, что для них придумали ученые, кажется, на латыни и греческом. Ту крылатую тварь называют Питер что-то там, а дракон относится к породе динозавров. Я снова и снова вертел это в голове, но не могу отделаться от мысли, что эти проклятые уроды в точности такие же, как в тех книгах — в общем, они те, кого называют доисторическими чудовищами. Если это правда, то мы с тобой, Том, очутились в тяжелом положении, потому что некоторые из этих тварей достигали двадцати футов в высоту и могли проглотить нас целиком, не разжевывая.

Элкинс задумался и, погрузившись в свои хмурые размышления, стал осторожно вытряхивать пепел из трубки на голый камень.

— Двадцать футов! — повторил Хейнс и замолчал, представляя себе подобного великана.

— Ну да, я видел в музее кость толщиной с твое туловище, — заверил Элкинс с родительской гордостью настоящего ученого.

— Но если все эти твари вымерли так давно, почему некоторые все еще живут здесь, внизу? — спросил Хейнс с тем вниманием к деталям, что нередко встречается у подобных ему практичных людей.

— Ну, я не знаю — я не слишком в этом подкован, — коротко признался Элкинс. — Возможно, около миллиона лет назад произошло какое-то землетрясение, часть плато провалилась и животные оказались взаперти, как в тюрьме, а то, что вызвало вымирание их породы, не смогло до них добраться. Но это всего лишь предположение; мы можем быть абсолютно уверены только в том, что видели сами, и никакая логика или знания не могут это опровергнуть.

Поскольку все соображения Элкинса не могли пролить больше света на загадку, а время и судьба наступали им на пятки, друзья оставили обсуждение этого вопроса до лучших времен. Их образ жизни воспитал в них презрение к бездействию и пустословию, а также привил им склонность к быстрым решениям и мгновенной реакции в случае опасности. Кроме того, у них и в мыслях не было прекращать поиски прежде, чем они приведут их к победе или поражению.

Фут за футом они осматривали гравийные насыпи. Часто приходилось останавливаться, оглядываясь вокруг и прислушиваясь, что значительно замедляло их продвижение. Но ни вдалеке, ни вблизи ничто не шевелилось; тишина окружающего пейзажа напоминала безмолвие нарисованной художником картины или мертвое молчание кладбища, и над всем, как саван, нависала удушающая жара. Их крошечные фигурки, походившие на копошащиеся в грязи личинки, неустанно вгрызались в Мать-Землю, медленно двигаясь к своей цели.

Так они добрались до края озера, где в него впадал глубокий ручей, текущий между высокими берегами из конгломерата глины и гальки, твердого, как цемент. Чуть подальше берега становились еще выше, и мрак густого лесного свода придавал узкому проходу неосязаемую атмосферу таинственности и угрозы. Даже закаленным искателям приключений не понравился его предательский вид, и на мгновение они заколебались, решая, не лучше ли немного разведать окрестности. Но нетерпение взяло верх над благоразумием, ибо чем ближе они подходили к этому мрачному каналу, тем богаче становились находки, и хотя ни один камень не мог сравниться с первым, что оказался в сумке у Хейнса, к нему все же присоединилась теперь почти дюжина заслуживавших внимания зерен.

— Мы должны рискнуть! — нетерпеливо сказал Элкинс после нескольких секунд осмотра. — На обход уйдет почти час, и там на нас могут в любой момент напасть. А здесь, если мы будем вести себя тихо, шум воды и высота берегов скроют нас от взгляда или слуха любого зверя, если он только не окажется прямо над нами.