Для его реализации были необходимы два главных условия: наличие заснеженной дороги, желательно со льдом, и машина, предпочтительно грузовая. Цель: зацепиться за задний бампер грузовика и, сидя на корточках, скользить по льду. При этом надо было умудриться оставаться незамеченным для водителя, ведь мало кто был рад такому «прицепу».

С заснеженными дорогами на зимних поселковых улицах проблем не было, а вот на машины велась настоящая охота. Это не электрички, что ходят по расписанию. Здесь нужно было поймать момент.

Единственный грузовик, который можно было подловить в более-менее определённое время в определённом месте, – это ГАЗ с надписью «Хлеб». Он регулярно курсировал до местного магазина и обратно. Но поймать его можно было лишь на выходных и каникулах, так как приезжал он преимущественно утром. В будни застать его мешала школа.

Также охота на грузовики шла тёмными зимними вечерами у ворот завода, на котором им ставили кузова. Данное предприятие располагалось на окраине района.

Иногда подворачивались «буханки» разных служб, по типу газовой или аварийной. Порой оголтелая юность не брезговала и мусоровозами. Ну и скорая помощь – она чем хуже? Про скорую ходила злая шутка: мол, заедут ноги под колесо, и ждать никого не надо, скорая уже здесь.

«Ноги под колесо» – главная фобия автомобильного зацепа. Шанс имелся. Но тут, как и в случае с ЖД-зацепом: кто не рискует, тот не катается. Точка.

Найти стоящий на месте грузовик, что планировал сорваться с места, было несомненной удачей. Цепляться за машину на ходу было неудобно и травмоопасно. Это практически гарантированный провал операции. А вот стартующий с места объект – дело совсем иное. Оставалось лишь незаметно пристроиться сзади и, схватившись за бампер, ожидать, когда аттракцион запустится. Обычно сигналом к запуску был повернутый ключ зажигания и характерный шум мотора.

Как и в случае с поездами, нужно было быть начеку. Бывало, водитель замечал «лишний груз» в зеркало заднего вида и стремительно выскакивал на смешанный с копотью снег, сопровождая свои действия матом и угрозами. Тут срабатывала реакция и инстинкт самосохранения. За доли секунды, рассекая морозный воздух, бригада «авто-зацеперов» отбегала на безопасное расстояние и покрывала водителя ответным шквалом мата.

Но если водила был не особо внимательным и машина трогалась, начинались секунды восторга. Почему секунды? Потому что автомобильный зацеп длился намного меньше железнодорожного, где можно было долго мчаться от станции к станции, зависнув на выступах кабины.

Здесь же всё зависело от скорости, наличия снега/льда под ногами и расстояния до трассы, к которой примыкал населённый пункт. Бывали места, где из-за проложенных труб снег отсутствовал, и ехать по асфальту не представлялось возможным, нужно было срочно отцепляться. Очень сильный разгон сулил вышеупомянутой угрозой – заехать ногами под колёса. А если удавалось домчаться до выезда на трассу, тут и дураку понятно, нужен был срочный отцеп. Существовал риск залететь в открытый канализационный люк или под колёса едущей следом машины.

В общем, развлечение то ещё. Но кипящая молодая кровь не искала уюта и спокойствия, она требовала адреналина. И она его получала. Кто не рискует, тот не катается. Точка.

Слово «бизнес» всегда ассоциировалось с серьёзными дядьками в пиджаках, кейсами для денег, дорогими тачками и прочими атрибутами навалившегося на постсоветскую Россию капитализма. В девяностые, по понятным причинам, в умах обывателей между «бизнесменами» и «бандитами» ставился знак равенства.

Но предпринимательская деятельность была присуща не только сформировавшимся мужчинам в пиджаках. Её зачатки проявлялись и у совсем не сформировавшихся юнцов в футболках и шортах, которые были далеки от серьёзных финансовых оборотов, но, тем не менее, стремились добыть себе денег на карманные расходы. Потребности беззаботного малолетства были минимальными, поэтому получение любой, даже самой незначительной суммы было за радость. Бьющая через край энергия молодости хваталась за скромные возможности постсоветской эпохи и брала своё.

При правильном взгляде на ситуацию заваленные мусором родные улицы превращались в «остров сокровищ». Для кого-то стеклянная бутылка в кустах – это бесполезный мусор, а для юного «бизнесмена» – это целый рубль в пункте приёма тары. Для кого-то скрюченная железяка на свалке – это просто скрюченная железяка, а для юного «бизнесмена» – это ресурс, сулящий «подъём» в пункте приёма металлолома.

Шумная трасса с бесконечным потоком машин на окраине посёлка – это практически готовая автомойка. Осталось только вынести из дома пару вёдер и несколько губок, набрать ледяной воды из колонки и написать маркером на куске картона: «мойка машин». Небольшой состав «корешей» и обочина трассы запускают незамысловатые бизнес-процессы со смешными, с точки зрения «дядек в пиджаках», финансовыми оборотами. Но каждый заработанный самостоятельно «полтос» подобен триумфу.

Добыча «полезных ископаемых» и оказание услуг – это базовый уровень малолетнего предпринимательства. Вишенкой на торте являлась торговля. Торговать можно было всем, что попадалось под руку: семечками, жвачками, ветками цветущей сирени, значками и всякой всячиной. Людное место и прилавок в виде какого-нибудь ящика – всё, что было нужно для запуска «торговой точки».

Гонения со стороны взрослых конкурентов и милиции разбавляли молодую кровь бодрящим адреналином. Взгляд на мир через призму подросткового пофигизма – лучшее лекарство от царившей вокруг безнадёги. Когда очередная напасть – это новый повод поржать, жизнь кажется бесконечно весёлой игрой.

Неугасаемая энергия молодости всегда подталкивала к совершенствованию и новым горизонтам. Топом малолетней торговли стала продажа варёной кукурузы. В лучших традициях Никиты Хрущёва.

– Вы чего, кукурузу продаёте? – парень лет двадцати пяти, в белой майке и серых джинсах встал перед ватагой подростков.

Незрелые продавцы в составе шести человек сидели рядом с термосумкой. Кто-то из них восседал на деревянных ящиках, кто-то на корточках. В руках двоих из них дымили прикуренные сигареты. На стенке клетчатой сумки был приклеен белый лист бумаги. На нём виднелась уточняющая надпись: «горячая кукуруза». Написана она была от руки чёрным маркером и довольно криво. Такой дизайн совсем не способствовал привлечению внимания, поэтому спускавшиеся с железнодорожной платформы люди в большинстве своём проходили мимо. Так как парень был одним из немногих, кто остановился у самопальной торговой точки, юные продавцы заметно оживились.

– Да, кукуруза свежая, горячая, вкусная – берите! – ответил короткостриженый паренёк с закрученной чёлкой в районе лба.

– И почём она? – покупатель обвёл компанию взглядом, который выражал смесь недоверия и насмешки.

– Десять рублей! – ответил паренёк с чёлкой, – вам с солью или без?

– А соль-то где? – удивился «клиент», ища глазами обещанную приправу.

– Костян, дай соль, – кинул малолетний продавец сидящему сзади товарищу.

Костян с наполовину скуренной сигаретой в руке поднял с земли прозрачную банку с солью и передал «коллеге»:

– На, Сань!

Саня же тем временем расстегнул большую клетчатую сумку, что стояла на потрескавшемся асфальте у лестницы железнодорожной платформы. Из неё в тёплый летний воздух вырывался горячий пар. В правой руке Сани появилось несколько салфеток. Лёгким движением руки он вытащил красивый жёлтый початок из горячей сумки и тут же застегнул её левой рукой, дабы не выпускать тепло. В следующий момент Саня протянул испускающую пар кукурузу парню правой рукой, в левой он уже держал банку с солью.

– Ну вы, конечно, даёте огня, ребятки! – с усмешкой в голосе проговорил редкий покупатель, посыпая горячий початок солью.

Подростки переглянулись и вопросительно уставились на «клиента». Отряхнув руку от соли, «клиент» полез в карман штанов и вытащил оттуда десятирублёвую купюру.