— И нет никакого шанса, что ты согласишься избегать его?

Она обхватывает себя за плечи, будто прячась от холода, и Славе снова приходится сказать правду.

— Нет.

Он привык, что мать сильная и уверенная, привык видеть её с гордо поднятой головой, но сейчас перед ним будто совсем другой человек стоит. Маленький, усталый и обеспокоенный. Слава видит это беспокойство в её глазах, в залёгших в уголках губ морщинках и спешит пояснить, рассказывая то, чего не собирался.

— У меня есть брат.

Она вздрагивает, недоверчиво глядя на Славу, но не перебивая.

— Его укусили и Герман это знает. Если я его не найду, то не знаю что он с ним сделает. Просто… Я не могу бросить этого мальчишку. Вероятность того, что он обратится минимальная, но если это всё-таки произойдёт… Я боюсь, Герман его убьёт. Понимаешь?

Слава рассеянно запускает пальцы в волосы, зачёсывая пряди назад, и едва не получает ключами в глаз, совершенно забыв что всё ещё держит их в руках.

— Я пойду. Обещаю вернуться как можно скорее. Люблю тебя.

Чмокнув мать в щёку, Слава вылетает за дверь в сторону навеса, под которым Демид вчера припарковал машину.

На отключение сигнализации требуется всего несколько секунд. Слава уже тянется к двери, прикидывая, сколько часов ему потребуется на дорогу до родного города, когда на плечо ложится рука.

Слава реагирует на чистом инстинкте: перехватывая руку и выворачиваясь, однако его лишь разворачивают обратно и впечатывают в заднюю дверцу машины, так что из лёгких вышибает весь воздух.

— И куда ты собрррался?

Сердце в груди подпрыгивает к горлу заставляя сглотнуть, но даже вывернутая в болевом захвате рука и вжимающее его в машину тело не пугает так, как понимание того кто именно его поймал.

— Демид, я думал, ты ещё спишь.

— Поэтому решил свалить по-английски, да Слав?

Его наконец-то отпускают.

Сжав запястье чуть сильнее, Демид отталкивается, отступая на пару шагов назад и скрещивая руки на груди.

— Я просто не хотел тебя будить. После всего случившегося тебе просто необходимо было отоспаться, — как можно более обиженно ворчит Слава, растирая пострадавшую руку и не глядя в глаза.

Демид скептически приподнимает бровь, вызывая у Славы тяжёлый вздох.

— Хорошо. У меня появилась наводка, так что я хотел съездить и проверить. Подумал, что вариант стоящий, да и других всё равно нет.

— И ты решил сделать это в одиночку.

Слава прячет руки в карманы толстовки, прежде чем пожать плечами и отозваться:

— Ага. Но я уже большой мальчик, Демид. И один вполне могу справиться. Знаешь ли, я уже не ребёнок и даже не вчера академию закончил.

— Я еду с тобой.

Пропустив тираду мимо ушей, заявляет Демид, делая шаг к машине, и Слава отталкивает его, не позволяя добраться до дверцы.

— Нет. Ты должен остаться с Аней, понимаешь? Её нельзя оставлять одну, особенно сейчас, особенно после всего случившегося.

Слава напирает, скрещивая руки на груди.

— Ты остаёшься здесь, а я поеду. Тут недалеко.

Слава кривит душой, но старается об этом не думать. Если верить карте, ехать ему почти сутки и это если без остановок.

— Обещаю вернуться в самые кратчайшие сроки.

«Только туда и обратно» — подначивает сам себя Слава.

— Аня останется с твоей матерью, а я еду с тобой. Ехать одному самоубийство.

— Самоубийство — брать тебя с собой. Одного раза мало было? Хочешь, чтобы ещё разочек меж глаз пистолет посмотрел? Так я могу тебе оформить, если ты, внезапно, забыл это чувство!

— Слав.

Голос Демида смягчается. Он даже руки опускает, переставая закрываться, однако Слава уже не может остановиться. Лишь прячет руки в карманы, скрывая то, как подрагивают пальцы.

— Они охотники и не раз убивали. Стаи Демид. Не одного, а целые стаи. Я не хочу больше видеть тебя в том состоянии. Хватит. Насмотрелся, понимаешь? Мне нужно вытащить Богдана. Если что случится и мне придётся выбирать, его я не спасу, ты понимаешь?

Слава шумно втягивает носом воздух и выдыхает, пытаясь успокоить громко бухающее в груди сердце. Только вот поселившаяся под кожей дрожь никак не хочет уходить, будто вросла в него.

— Если он обратится, — начинает Демид, осторожно подступая ближе. — А только в этом случае его надо будет спасать. Если это случится, то я буду нужен тебе именно там. Понимаешь?

Слава наблюдает за тем, как сокращается между ними расстояние, но не двигается. Сил нет. Он устал. Всплеск адреналина будто высосал из него всё что оставалось.

— Ему нужен будет альфа, но ты даже не оборотень, чтобы что-то ему противопоставить, понимаешь? Поэтому Аня останется здесь. Ей нравится с бабушкой, а твоя мама знает, как с ней обращаться. А я еду с тобой.

— Он может кого-то послать сюда… Он наверняка знает, где живёт мать…

Эта мысль приходит в голову только сейчас, и Слава передёргивает плечами от пробежавшего по спине холодка.

— Да даже если не знает… Федор Игнатьевич наверняка сказал ему моё местоположение. Они же старые друзья… оказывается. Как не помочь другу…

Слава нервно облизывает пересохшие губы и обессилено приваливается к боку машины.

— Демид, я такой дурак…

— Твой начальник?

— Мой начальник. Оказывается, они дружили, когда я был мелким. Видел его лицо на одной из старых фотографий сегодня.

— Тогда вырубай телефон и едем. У твоей матери есть те, кто сможет её на время приютить с Аней? Или лучше сразу позвонить Руслану и забросить их к ним?

— Ты доверяешь охотникам? — не сдержавшись, поддевает Слава.

— Этим да, — коротко и спокойно отзывается Демид, поднимая выроненные Славой ключи. — Они доказали свою лояльность.

Солнце не так уж и высоко поднимается над горизонтом, когда они наконец-то выезжают из дома. Слава даже удивляется, когда матери удаётся дозвониться до подруги так рано, но фраза: «Мы же учителя, мы привыкли» ставит всё на свои места.

«Рано вставать и поздно ложиться. Тетради, бумаги и подготовка к урокам вместо жизни» — морщится он, вспомнив своё детство.

— Ты им доверяешь? — обернувшись назад, в который раз спрашивает Слава у матери, когда Демид останавливает машину и глушит двигатель у одного из заборов.

— Да, — в который же раз повторяет та. — Мы дружим уже несколько лет, Слав. Она хороший человек. Всё будет в порядке.

Слава кивает, однако беспокойство унять всё равно не получается. Оно так и скребётся внутри голодной кошкой.

Даже то, что с этой незнакомой женщиной его мать работает и дружит вот уже несколько лет, не успокаивает. Как и тот факт, что муж той отставной военный, а значит, если что вдруг случится, то сможет защитить.

— Хорошо, — сдаётся он.

— Пап, а ты с нами не пойдёшь?

Аня вклинивается, едва дождавшись окончания разговора. Приподнимается, натягивая ремень безопасности до предела.

— Нет, волчонок, у меня есть дела.

Аня дуется на такой ответ, недовольно складывая руки на груди и падая обратно в кресло.

— Но когда вернусь, обещаю, что выполню любое твоё желание.

Во взгляде Ани тут же загорается хитрое предвкушение, и Слава спешит очертить границы:

— В разумных пределах и возможностях, Ань.

— Ну, пааап! — канючит Аня под тихий смех матери Славы, но, видимо что-то поняв по его лицу, меняет тему. — Дядь Демид, а ты? Ты же с нами?

Она снова приподнимается, протягивая ладошки к водительскому креслу, но и с этой стороны получает отказ.

— Я присмотрю за твоим папой, волчонок. А-то вдруг он заработается. Ты же знаешь, какой у нас папа.

У Славы даже обижаться на такое заявление не получается. Слишком уж серьёзное лицо становится у Ани, что улыбка сама собой забирается на губы. А Демид просто сказал правду. За работой Слава теряет счёт времени.

— Хорошо. Только привези папу поскорее, — просит Аня прежде чем обернуться к соседнему креслу. — Баб, а у них ведь нет котиков?

— Нет, котиков, насколько мне известно, у них нет.