А я возьму. Даже если придется в одиночку протащиться через всю пургу в одном нагруднике! Я никого не заставляю со мной идти. Поэтому так, если вы сами готовы, то вперед!

Он высморкался одной ноздрей, шмыгнул носом и добавил:

— В общем так, кто за то, чтоб тут залечь, — руку вверх!

π

Голгот спрашивал наше мнение! Это было настолько невероятно, что меня это даже порядком озадачило… Он впервые так выговорился. Впервые говорил с нами, а не со своим умершим братом, не с ненавидимым отцом, а с нами. Не могло быть и речи, чтоб я дал ему уйти одному. Он отлично это знал. Но уже то, что он предоставлял нам право выбора, пусть даже чисто теоретически, для меня и этого было вполне достаточно. С его стороны этим все было сказано — уважение, которое он к нам таким образом проявил, пусть и скупое на слова, было оттого только трогательнее. Я стал считать поднятые вокруг себя руки: Альма, Аои и Каллироя, Кориолис, Свезьест, Силамфр, ястребник, Ларко, Тальвег и Степп… Чувствовалось колебание. Десять ордийцев за то, чтобы остаться в укрытии. Наверняка недостаточно.

— Теперь кто за то, чтобы выйти? Поднимите кулак!

Десять кулаков взметнулось вверх! Мой — последний, я не хотел ни на кого повлиять своим решением. Оставались Караколь и братья Дубка, которые, по всей вероятности, не хотели никого огорчить. Сов спросил Караколя, который, пользуясь откатом, запустил свой бум. Небезопасно.

— Караколь, можно узнать, что ты думаешь?

— Да, разумеется!

— И что же?

— Я не знаю, что будет, если мы останемся здесь. Но знаю, что выше есть полноветровой порт. Недалеко, можно дойти.

)

Это что, очередное видение? Такое с ним иногда случалось, всегда очень точно, как наяву, но, как правило, он доверял их только мне, опасаясь вызвать беспокойство…

— Откуда ты знаешь?

— Помню. Из будущего.

Никто толком не понял, рассмеяться в ответ или обругать его. Время поджимало. Тальвег решил отнестись к нему всерьез:

— На какой долготе твой порт, Карак?

— Десять градусов на юг.

— Придется контровать немного наискось.

— Ты серьезно, трубадур? Это не шутки, — настаивал Пьетро.

< >

Тело Караколя, обыкновенно такое гибкое, слегка напряглось, утратив свою естественную грациозность. Светлые курчавые волосы, прибитые шквалами ветра, падали ему на лицо. На плечах — рубаха арлекина (сшитая из мириад лоскутков ткани, взятых с одежд несчетного множества людей: мужчин, женщин, ребятишек, с которыми он, как он сам говорил, «немало повидал»), слегка побагровела и топорщилась во все стороны.

— Совершенно серьезно. Порт в получасе контра, в десяти градусах к югу, с двумя драккаэро-крюками, ржавыми, но крепкими.

— Никто там не пришвартован?

— Нет, пустой. Только для нас.

— Откуда ты знаешь? — повторила Кориолис, морщась от боли, пока Альма перевязывала ей руку.

— Не могу вам этого объяснить. Но я прожил эту сцену. Мы там будем ждать волну, все вместе.

)

Голгот сам помог подняться и Кориолис, и всем остальным девочкам по очереди. Поправил шлем из профилированной кожи, — настоящее чудо техники, — и повернулся к нам:

— Все, выходим, дождь скоро начнется. Слушайте сюда: контровать будем каплей! Горст и Карст, вы на прицепах вместе с Барбаком. По флангам: Леарх слева, Степп — справа. Если мы впереди рухнем, Эрг, Тальвег и Фирост — вы подпираете! Если Клинок застрянет, Пак поджимает сзади и блокирует отступ. И живо! Пока мы силенок не наберемся, чтоб снова рвануть вперед. Если Пак разнесет — лечь и ползком назад в строй, пока не заору: «Встать!». Фаркопщики, вам совет: когда хлынет первая волна, сработает рефлекс открыть рот. Мы все это уже схавали, вы точно так же вляпаетесь. Если хотите сдохнуть на месте, то идея хорошая. Если нет, закройте глотку. Это вам продлит жизнь до второй волны. Усекли?

— Да.

— И не вздумайте пытаться дышать. Апноэ, апноэ, апноэ! Начиная с секунды, как выйдем за портик, слушать только двоих: меня и Ороси!

< >

Ороси вышла вперед. Она была стройна и красива, а жесты ее точны и изящны. Она развязала свой хаик, распустила его по ветру и затем снова завязала на ногах и руках, на животе и на груди, до самой головы; затянула маково-красные шелковые ремешки на местах, где разлеталась бежевая ткань. Она была готова. Ее волосы цвета темного каштана были причудливо забраны в гульку, в которой привольно крутилась бабеолька — шпилька с

крохотной ветряной мельничкой на кончике. Ороси казалась совершенно спокойной, обращаясь к нам, и только тембр ее голоса звучал непривычно жестко:

— Затяните до крови пояса и ремни: лодыжки, запястья, подмышки, вдоль бедер и по рукам, везде, где будет хлестать ткань. Шапки и шлемы — до бровей. Отрегулируйте защиту на бедрах и на голенях. Потом не будет времени поправлять. Оставьте зазор под нагрудником, чтоб не сдавливало дыхание. Пристегните рюкзаки к плечам. Закрепите все так, чтоб ничто нигде не болталось. Ярветер как сервал, он с удовольствием всадит в вас свои когти. Каждая клеточка вашего тела, что останется не прикрыта, взвоет на ветру. У кого есть — наденьте перчатки, остальные бегом к Альме, чтобы она забинтовала вам руки. Ни в коем случае не вдыхайте напрямую, только через ткань или к ветру спиной, если сможете. У нас будет восемь секунд, пока волна докатится и обрушится на нас. Описывать не буду, вы сами ее узнаете. Когда это случится, если, конечно, мы успеем к тому моменту привязаться, постарайтесь защитить голову и молитесь, кому захотите, если еще будете в сознании. У нас в запасе полчаса сламино, потом снова начнутся шквалы, будут нарастать короткими залпами, крещендо. Ветер поднимается невыносимый, по позицию нужно будет держать все время! Волна ярветра, как правило, накатывает после легкого замедления. По моим подсчетам и наблюдениям, их всего будет три. Вторая будет самая жесткая.

— Что делать, если окажешься один? — отважился спросить Свезьест.

— Ложись.

— Ногами к верховью или нет?

— Зависит от бугристости почвы, от уклона, от твоего веса, от волны… Всего существует четырнадцать типов

точно классифицированных волн. Ламинарные, рваные, катящиеся, пенящиеся, циклонические, засасывающие, с воронкой или без, вращательные или линейные, с эффектом спина или всасывания…

— И с чем мы… рискуем столкнуться?

— По идее, с худшей, с пенящейся. С ярко проявленной циклонической турбулентностью, уймой воронок и наверняка с хронами.

— И что это значит… для нас?

— Ничего, Свез. Тебе физиономию скрутит, как белье на выкрутке. Шучу! Это все не точно.

)

Альма как раз заканчивала перевязывать руку Кориолис, у которой лицо побелело от услышанного. Мне хотелось ее как-то успокоить, но ничего не приходило на ум. Этот ярветер мне сильно не нравился. Земля никуда не годится, судя по физиономии нашего геомастера Тальвега, а это ничего хорошего не предвещало, да и от шума у меня уши скручивало, а Силамфра, нашего меломана, всего прям морщило. Он даже решил достать свой кожаный фиксирующий воротник и еще один дал Свезьесту. К тому же мы запаздывали. Я начинал бояться, что мы выйдем слишком поздно… Все мешкали… Наконец Кориолис поднялась, бледность немного сошла с ее лица, и она решилась на последний бой: