хотели прихлебнуть немного моего престижа, и женщинами, и большинстве достаточно зрелыми, которые истолковывали мою застенчивость как знак согласия на разговор.

И вскоре потерял из виду Нушку и остальных. Вдалеке, в вельде, я видел пятна света, откуда залпами выплескивалась музыка и крики — арену или, может быть, площадку для игр?

π

Я расспросил коммодора о человеке с желтыми глазами и треугольным лицом, который допытывался у Фироста про технику боя Эрга, и мои подозрения подтвердились: он не был членом экипажа Легкой эскадры. Он представился контр-адмиралу как Силен во время захода в порт какой-то непримечательной деревушки. Ороси, осторожно понаблюдав за ним на празднике и даже немного с ним поговорив, сделала мне знак, и мы незаметно вышли из освещенного круга. Разойдясь в разных направлениях, мы обошли праздничную поляну каждый по своей стороне и встретились за ней, в низовье, укрывшись в небольшой впадине. Ороси села, поджав под себя ноги, с прямой осанкой и непроницаемым лицом. В свете неполной луны травинки поблескивали металлическим цветом. Резко повернувшись ко мне, она спросила:

— Коммодор избавил тебя от сомнений?

— Да. Силен не член экипажа, он попросил коммодора взять его во внешний эскорт Физалиса.

— Да, он мне сказал. Что такое этот эскорт?

— Это та куча буеров, аэроглиссеров и контрасов, которые идут впереди или за кораблем, по ситуации. Они служат своего рода первым защитным пластом против атак наемников.

— Кто их атакует?

— Обычный пиратский сброд. Физалис и сам по себе ценный корабль, к тому же еще и груженый. Они занимаются срочной перегонкой, благодаря их скорости…

— И что они перегоняют? Слитки?

— Да, много прутковой стали, олова, мрамора, камня, для укрепления сел, легкового транспорта…

— Оружие?

— И еще сколько! По большей части неокантованные винты, механические арбалеты. У них в трюме даже налажено производство пневматических пуль, настоящий цех. К тому же у них мощнейшая компрессия. В общем, завистников у них немало.

)

Мне пришлось согласиться не на один танец, уступая зазывающему, словно вырывающемуся из ночи оркестру и приглашению дам. Несмотря на то что партнерши всячески старались мне помочь и вели танец, я путался в слишком сложных для меня танцевальных па, чем вызывал шуточки в свой адрес, в особенности от Караколя, который прохаживался меж вальсирующих, изображая ревнивого супруга, то и дело разбивал пары, чтобы поволочиться за фреольскими красотками в длинных платьях, серьгах и звенящих браслетах, которые в моих непривычных к такому зрелищу глазах еще пуще распаляли пламя костра. Что еще меня поразило, так это присущая Фреольцам элегантность, которая проявилась, когда упала завеса небрежности и разгильдяйства. Как естественно они расширяли круг, чтобы принять в него нового танцора, как выказывали почтение красоте той или иной девицы, как ненавязчиво пытались приударить! По сравнению с деревенскими того же уровня воспитания они обладали таким природным обаянием, что ни одна из их выходок не выглядела грубостью, несмотря на резкую вспыльчивость, привычку устраивать бои или

метать (как любил это делать Караколь) цветные диски с бумерангами куда ни попадя, не заботясь о том, что могут их потерять или что-нибудь разбить. В них было нечто такое, что, постарайся я объединить в одно слово все их манеры, производившие на меня такое впечатление, я бы сказал, что они были ребята со вкусом, хотя порой бывали чрезмерно экспрессивны, а иногда, прямо сказать, выделывались.

— Здорово, мудрая Сова! — крикнул мне Караколь, проходя мимо. — Вокруг кого кружится по орбите твоя Венера? — добавил он, снова промелькнув в танце, крепко сжимая в объятиях партнершу…

Это была она! Нушка! Я искал ее глазами целый вечер. А она смеялась в его объятиях, вся раскрасневшись, мне показалось, что она даже пожалела о своей насмешке надо мной. А может, вовсе нет. Может, она была просто счастлива? Я почувствовал, как вдруг обмякли мои плечи, как ссутулилось все мое естество, влюбленно-ревниво я, необъяснимо для себя, проследовал за ними взглядом до самого окончания танца. Нет, вру. Я не выдержал и вышел из круга, стараясь сохранять самообладание, и отправился хлебнуть немного этой ночи.

— Как этого типа взяли в эскорт?

— Шарав сказал, что после Норски они остались без пилота. Они там потеряли четыре велесницы… И, естественно, протестировали его перед тем, как нанять. И он их не разочаровал. Говорят, он показал себя блестяще. У него очень необычный буер, уникальная модель, прототип. Четыре колеса, очень компактный, с квадратной рамой, поворотный парусинт и сиденье, вращающееся на 360°, копьеметатели, установленные по осям всех четырех колес, с наводкой отдельного ветряка.

— Парусинт? Ты уверен? У него настоящий парусный винт? С лопастями тонкими, как лезвие, плотно состыко-

ванными, в форме треугольника при полной остановке, который можно использовать как парус?

— Да, именно так. У него парусинт. Я всего раз такой видел, но я хорошо себе представляю, что это!

— Ты знаешь, что существует только один цех по производству парусинтов? Есть только одно место…

— И оно в Аберлаасе.

— В Кер Дербане, если точнее.

— Это значит, что этот Силен с Дальнего Низовья… Сколько ты ему дашь на вид?

— Нашего возраста: лет тридцать пять — сорок. Но его не так сильно пощебенило, как нас.

— Как бы ты его охарактеризовала? Осмотрительный, опасный?

— Умный. Рассказал мне ровно то, что должно было меня успокоить: рад стать частью эскадры, новая цель в жизни, знакомства, друзья… Всю необходимую правдоподобную чепуху. С большой убедительностью, сдержанно. Идеально.

— Ты не думаешь, что нас затянуло в паранойю, Ороси? Нет никаких формальных доказательств того, что Преследователи существуют. Ни в одном контржурнале — а мы с Совом сотню раз об этом говорили, — нигде не говорится ни об Ордах, которые бы подверглись преследованию или уничтожению, ни о связанной с этим опасностью.

— Да, но все же имеются огромные подозрения на этот счет, как ни крути, Пьетро! Вспомни хотя бы двадцать восьмую, они сначала застряли в селе, потом на них четыре раза напали всего за одну неделю, потом у них боец-защитник водой из источника отравился. А после этого еще одно нападение. Окончательное. Мы никогда не видели контржурналы Орд, которые так или иначе были ликвидированы, а значит, мы по определению не можем утверждать ничего наверняка.

— Что тебя насторожило в его поведении?

— Пока мы разговаривали, Караколь бросал в нас всеми летающими игрушками, которые ему под руку попадали. Фас, профиль, со спины. Мне только пару раз удалось уклониться от летушек. А он увернулся ото всех, не выпустив бокала из рук. Я даже не могу тебе объяснить, как он это сделал. Он невероятно быстро движется, точнейшие, мельчайшие движения. Грудь, затылок, поворот плеча, полушаги. Я никогда такого не видела.

— Он поймал летушки?

— Некоторые поймал. И перезапустил их.

π

Ороси сделала паузу. Она заметно подрагивала. Ее серебряные флюгера в волосах поблескивали.