— Кстати, о нем. Он не звонил твоей матери?

— Нет, а что?

— Потому что со времени его отъезда прошло уже пять дней, а от него по-прежнему ни слуху, ни духу. Моя жена несколько раз звонила семье его отца — там о его визите никто ничего не знает. Мы ездили к нему домой, но похоже, все это время дома его тоже не было. Его машина на месте, а он просто… исчез. Я надеялся, что твоя мать что-нибудь о нем слышала, но раз нет, то нам придется позвонить в полицию. Не могла бы ты с ней поговорить, а потом дать мне знать?

Вот оно. Все встало на свои места. Или рухнуло. Теперь вмешается полиция. Эмма вдруг поймала себя на том, что лихорадочно вспоминает события того вечера. Она ничего там не оставила? Носок, резинку для волос или какое-нибудь украшение? Вроде бы нет, они с Чёрчем не забыли взять с собой даже ее разорванную футболку. Тем не менее, у нее внутри начала закипать паника, и Эмма поняла, что рано или поздно люди сопоставят все факты, которые приведут их к ней.

Ей нужно что-то сделать. Нужно действовать быстро.

Тебе нужно определиться, действительно ли ты хочешь быть громом, или Чёрч может встать на путь разрушений в одиночку.

— Обязательно спрошу, доктор, — наконец ответила она. — И… знаю, что отношения у нас порой были натянутыми. Но они ведь не всегда были плохими, правда? Спасибо Вам за помощь. Я нередко слышу Ваш голос и хочу, чтобы Вы знали, я часто к нему прислушиваюсь.

— Э… это хорошо, Эмма. Мне так кажется. Увидимся во вторник? — спросил он.

— Нет, не думаю, — тихо ответила она. — Уверена, Вы помогли мне всем, чем могли, но теперь пришло время кому-то другому обо мне позаботиться.

— Эмма, — сказал он. — Знаю, что у нас были разногласия, и дела пошли ужасно. Но я же чувствую, что что-то не так, и просто хочу тебе об этом сказать.

Эмма потеребила край одеяла и глубоко вздохнула.

— Видите ли, это всё Райан…

— Райан? Райан Парк?

— Да.

— Хорошо, Эмма, расскажи мне все. Причем тут мистер Парк?

Она вдруг поняла, что улыбается.

«Да, да, доктор. Задавайте правильные вопросы, ищите правильные ответы и верьте всему, что говорит вам несчастная больная девочка, потому что ей нужна Ваша помощь. Она ей очень, очень нужна, потому что девочке хотелось бы пожить немного подольше».

Пока Эмма ехала домой, она до мяса обгрызла ноготь большого пальца. Наконец девушка свернула на удобную парковку у магазина и, собрав всю мелочь из подстаканников и между сиденьями машины Джерри, зашла внутрь и купила себе табак. Она села на переднее сиденье и дрожащими пальцами свернула сигарету. За курение в машине Марго ее убьет, но Эмма все равно закурила, потому что у Марго практически не осталось времени злиться на дочь. Так почему бы не побаловать ее бонусом?

«Так вот значит, кто я? Вот кем я хочу быть на самом деле? Или просто пытаюсь стать похожей на него? Откуда мне знать, что правда, а что нет? Нахрен терпение, у меня нет на это времени. Я оказалась между молотом и электрическим стулом, мне нужны ответы прямо сейчас».

Когда Эмма вернулась домой, там никого не было. Она понятия не имела, где Чёрч парковал свой внедорожник, потому что рядом с домом его никогда не было видно. Внутри стояла мёртвая тишина, Марго куда-то ушла, и когда Эмма постучала в дверь подвала, ей никто не ответил. Поэтому она вернулась в комнату Чёрча, свернула в сигареты весь табак, закурила и уставилась в потолок.

«Один, два, четыре, шесть, восемь, десять, пятнадцать, двадцать, двадцать пять…»

Где-то через час, два или целую жизнь она услышала в дверях чьи-то покашливания. В комнату вошел Чёрч.

— Сегодня будет хуже, чем вчера, да? — вздохнул он, присаживаясь на край кровати.

— Так всегда и бывает, — ответила Эмма, выпустив изо рта колечко дыма.

Оно поплыло к его голове, по мере движения увеличиваясь и превращаясь в призрачную корону.

— Я хочу, чтобы ты знала, — медленно произнес он, тщательно подбирая слова. — Я не сомневаюсь, что ты можешь сделать все, что захочешь. Ты раз за разом это доказывала. Я верю в тебя больше, чем ты сама. Да и как я могу не верить? Ты — вторая половина моей души.

Услышав выбранное им слово, она удивленно поморгала и, наконец, посмотрела ему в глаза.

— В самом деле?

Чёрч кивнул.

— А значит, не верить в тебя — это всё равно что не верить в себя. Невозможно. Когда я говорю с тобой определенным образом, знай, что точно так же я говорю и с собой. Это самая высокая честь, которую я могу кому-либо оказать, и ты единственная, кто этого удостоился.

Из уст Чёрча это и впрямь наивысшая похвала.

— Ты действительно считаешь, что я не хочу навредить маме? — спросила она грубым от сигаретного дыма голосом.

Чёрч долго молчал, потом положил руку ей на голень.

— Думаю, да… это то, с чем не следует спешить. Мы говорим не только о Марго, но и о жизни и смерти. Ты говоришь, что хочешь ее убить, и я тебе верю и сделаю все, что в моих силах, чтобы твои фантазии стали реальностью. Но мне кажется, это не должно случиться сию секунду. Подожди. Спланируй. А затем осуществи. Марго всего сорок, и тебя никто не подгоняет. Люди, совершающие преступления в порыве эмоций, практически всегда попадаются, а всё потому, что они не могут трезво мыслить. Ты хочешь это сделать? Тогда убедись, что всё пройдет как надо. Второго шанса, скорее всего, уже не будет.

«Всё пройдёт как надо, да? Не похоже на мои последние попытки убийства. Обе эти сучки по-прежнему живы, и у одной из них уже почти закончились сигареты. Надо было купить две пачки».

— А что, если у нас нет времени? — спросила она, затушив в блюдце окурок.

— Почему у нас нет времени?

— Завтра доктор Розенштейн звонит в полицию, — объяснила она. — Он волнуется о своем зяте и попросил жену сделать пару звонков.

— Это завтра, а между тобой и его исчезновением все еще нет никакой связи.

— Только если добрый доктор решит не рассказывать копам о моей глубокой ненависти к Касперу и о том, что я использовала его в качестве инструмента для шантажа, чтобы выйти из клиники.

— И всё же, думаю, мы можем…

— Но если Марго тоже пропадёт, то это уже похоже на побег двух влюбленных. Это даст нам еще больше времени, а после всего, что мы сделали, первое же расследование приведет их к Райану — бывшему пациенту Каспера, который завидовал вниманию, которое мы с моей матерью уделяли глупому терапевту. Мы ведь так планировали, да? Чёрч, все это рано или поздно должно было случиться. С таким же успехом можно действовать и сейчас, пока все фишки еще могут упасть на нужное место.

Чёрч уставился на нее своим жутким взглядом. Его лицо не выражало никаких эмоций, а глаза буравили ей душу. На мгновение, всего лишь на мгновение, она затосковала по старым добрым временам. Когда ему было достаточно на нее взглянуть. Она могла этим жить, черпать из этого энергию, а не задаваться всё время вопросом, кто она такая.

«Чистокровное я чудовище или сотворенное человеком? Это вообще имеет значение? Мне это важно? Ему это важно?»

— Ты никогда не спрашивала меня, каково это, — сказал он.

— Прости, что?

— Когда я убил Каспериана. Ты никогда не спрашивала меня, что я при этом почувствовал.

— Хорошо. Что ты при этом почувствовал?

— Ничего. Словно выключил свет. Словно отшвырнул ногой какой-то мусор. Но не думаю, что у тебя будет так же, Эмма. Это тебя изменит, и пути назад уже не будет. Я в тебе не сомневаюсь — я просто хочу убедиться, что сейчас ты к этому готова. Ты только что пережила огромное потрясение. Ты готова пережить еще одно?

Эмма спустила с кровати ноги и встала. Схватив еще одну сигарету, вышла в коридор.

— А я вообще когда-нибудь была готова? — буркнула она. — Была я готова переехать в середине первого класса? Была я готова к тому, что в одиннадцать лет меня изнасилуют? Или к тому, чтобы поселиться в этом захолустном городишке? Или убить ради тебя? Нет. И каждый раз, когда что-то из этого происходило, мне доставалось больше, чем в предыдущий, но я, блядь, все еще жива, так ведь? Я справилась. Справлюсь и с этим.