«Может, это не так уж и далеко от истины. Чёрт подери, Чёрч, а ты не сдерживаешься».

— Ты видишь это дерьмо?! — прошипел Райан, поглядывая за перила, у которых они все еще сидели. — Что это? Этот парень, он жуткий. Он реально жуткий. Как Ричард Рамирес. Как Сын Сэма. Я не знаю, слушай. Не знаю, справлюсь ли я. Не знаю. Зайти в твой дом? В его дом? Должно быть, в этом доме живет дьявол. (Ричард Рамирес — американский серийный убийца, известный также как Ночной Странник. Дэвид Берковиц, также известный как Сын Сэма и Убийца с 44 калибром — американский серийный убийца — Прим. пер.)

— Да, он жуткий, — пробормотала Эмма, проводя кончиками пальцев по лицу бедного мальчика. Рядом с матерью он казался совсем маленьким. Даже хрупким. Он походил на фарфоровую куклу. Как она могла причинить ему такую боль?

— Э…Эм? Эм? Эмма? — Спросил Райан, и она вытянулась в струнку.

Девушка сунула фотографию в карман пальто.

— Где ты её нашел? — спросила она, наконец, поднявшись на ноги.

Райан тоже встал.

— У него дыра в подкладке пальто. Потайной карман. Внутри было фото. Видишь, какое оно потрёпанное? Он часто к нему прикасается. Долбанный извращенец.

Эти слова сильно задели Эмму. Чёрч не был извращенцем. Он был результатом неправильной ДНК и еще более неправильного воспитания. Он был восхитительным. Никто не смеет безнаказанно называть маленького мальчика с этой фотографии «извращенцем».

— Что ж, здорово, — сказала она. — Жуткий, жестокий, похоже, у него проблемы с мамой. Он перекладывает это на Марго. Отличная работа, Райан.

«Отличная работа, Чёрч».

— Правда? В смысле, правда-правда? — спросил он, улыбаясь ей и возясь с ключ-картой.

Эммина ключ-карта, та самая, что дал ей Чёрч, снявший Райану эту комнату, была надежно спрятана от чужих глаз в заднем кармане ее джинсов.

— Да. Я знаю, что всё это… страшно, — вздохнула Эмма и, когда он вошел в комнату, прислонилась к дверному косяку. — И очень сбивает с толку. Господи, я все время сама не своя.

Тут она не врала, но, если Эмма чему и научилась у Чёрча, так это тому, что немного честности делает ложь намного правдоподобней.

— Без тебя я бы не справилась. Райан Парк, ты — мой герой.

Господи, она прямо-таки слышала, как он в нее влюбляется. Райан покраснел и, тихо усмехнувшись, стыдливо уставился в землю.

— Ой, тебе не нужно… да ладно… теперь мы команда или типа того. Эмма, я просто хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. Хочу тебя защитить, — объяснил он, снова взглянув на нее.

Его глаза были блестящими и остекленевшими, почти лихорадочными. Она узнала этот взгляд и подавила желание отступить.

— Знаю, я начал работать на него, но после встречи с тобой, тут же оказался на твоей стороне. В твоей команде. Знаю, что я вроде как твой придурочный друг, твой полоумный друг, твой ненормальный друг, но ты… ты…

Она больше не могла этого выносить. Закатив про себя глаза, Эмма схватила его за футболку и так сильно рванула к себе, что он полетел вперед. Прямо на нее. К счастью, Райан был ненамного выше ее, поэтому ей не составило большого труда приподняться и крепко поцеловать его в губы.

Ее рука лежала у него на груди, и Эмма почувствовала, как в один миг напрягся каждый его мускул. Можно было с уверенностью сказать, что его сердце заколотилось вдвое быстрей. Он стоял неподвижно, никак к ней не прикасаясь, но она знала, что в его венах пульсирует электричество. Интересно, сколько уже Райан ни с кем не целовался? Никого не трахал. Сколько времени пройдет, прежде чем одиночество его сломит, и он снова перейдёт к действиям?

— Я так тебе благодарна, — прошептала она, отстранившись и подняв на него невинные, широко распахнутые глаза. — Как только Чёрч исчезнет, мы с тобой сможем делать все, что захотим.

— Всё…, — выдохнул он и наконец поднял руку.

Его пальцы нежно коснулись ее щеки, и Эмма подавила желание поморщиться. Его пальцы были липкими и дрожали. Он себя сдерживал. Что будет, когда он сорвётся?

— Тебе не обязательно приходить в тот дом, — тихо произнесла она и, нахмурившись, отошла от него на шаг. Создав между ними некоторую физическую дистанцию, Эмма предложила ему путь к отступлению. — Там страшно. Я до смерти боюсь там находиться. И не буду заставлять тебя это делать.

Прочесть чувства Райана было легче, чем книжку с картинками. Шагнув вперед, он быстро преодолел образовавшийся между ними зазор, и мёртвой хваткой вцепился ей в плечи.

— Я приду. Ради тебя, Эм, все что угодно. Я сделаю все что угодно. Мы прижмём этого ублюдка. Хорошенько прижмём. И тогда останемся только мы вдвоем, верно? Только ты и я?

Пальцы Райана впивались ей в руки, его хватка сделалась сильнее. Наконец Эмма поморщилась и мягко от него отстранилась.

— Завтра его не будет, — сунув руки в карманы, сказала она. — Марго едет в город, а он за ней следом. У нас будет отличная возможность подкинуть фотографию. Подойдешь к дому около трех?

— В три. В три часа. Да хоть в полторы тысячи часов. Я приду. Может, встану там лагерем. У вас же рядом лес, верно? Господи, здесь везде лес. Но сейчас холодно. Наверное, я все же не буду становиться там лагерем. Но я приду, — кивая головой, пробормотал он.

При этих словах он протянул руку и начал поигрывать с ее петлёй для ремня.

— Хорошо. Очень хорошо, Райан. Мы почти всё сделали. Все складывается просто идеально, — сказала она, коснувшись ладонью его щеки.

Ему стоило побриться. И помыться. По его коже пробежала дрожь, и он наклонился к ней.

— Идеально, — выдохнул он.

— Увидимся в три.

Райан подался вперед, словно ожидая еще одного поцелуя, но Эмма повернулась и ушла. Одного раза ей было достаточно. Он пытался отвертеться и не приходить к ней домой. Так не пойдёт. Ей нужно, чтобы он был там, а значит он должен прийти. Если для этого требовался незначительный поцелуй, что ж, так тому и быть. Она добилась большего гораздо меньшими усилиями.

Чёрч сидел в машине на их прежнем месте у круглосуточного магазинчика и снова задумчиво смотрел в окно. Эмма забралась во внедорожник и стряхнула с волос снежинки.

— Фотография была отличным ходом, — сказала она и, достав ее из кармана, показала ему. — Удивительно, что ты позволил ему ее взять. Похоже, она для тебя важна.

Чёрч взял у нее фото и, взглянув на него, вернул Эмме.

— Так и было. Я оставил ее здесь, когда уехал в университет, и с тех пор ни разу на нее не взглянул. Когда ты сказала, что нам нужно что-то такое, я решил, что эта фотография как раз подойдёт.

— Не то слово. Она напугала его до усрачки. Райан думает, что ты дьявол.

— Вот и отлично.

— Он чуть не отказался идти завтра к нам домой, — сказала Эмма, снимая перчатки. Чёрч наконец-то на нее взглянул, но ничего не ответил. — Он все нес какую-то бессвязную чепуху, и я его поцеловала.

Краем глаза, Эмма следила за ним, оценивая его реакцию. Чёрч продолжал смотреть в окно.

— Всего лишь безобидный поцелуй, чмокнула его в губы. Он так отреагировал, будто я упала на колени и сделала ему предложение. Я всегда знала, что его страсть когда-нибудь очень пригодится, только не предполагала, как именно. Он прискачет завтра при полном параде.

Чёрч ничего не сказал, его молчание окутало их обоих, словно злой дух. Он просто завёл машину, вырулил на дорогу и поехал домой. Эмма решила, что они весь остаток пути проведут в молчании, но примерно на полдороги Чёрч откашлялся.

— Думаю… думаю, я пошёл в отца, — тихо проговорил он.

Эмма взглянула на него.

— В самом деле? Мне казалось, что это мать у тебя жестокая.

— Она — да. А вот я не такой уж и жестокий.

— Чёрч, ты распилил моего психотерапевта на десятки кусочков.

— После того, как он умер.

— После того, как ты его убил.

— Защищая тебя.

— Ты споришь о семантике серийного убийцы, — фыркнула она. — Может, ты и «не такой уж и жестокий», но ты хочешь им быть, а это практически одно и то же.