Это действительно нужно было исправить. Я сделал несколько шагов и сел в кресло.

— Ты когда-нибудь делала это раньше?

Она приложила большие пальцы к моему носу и прижалась руками к моим щекам, выглядя беззаботной.

— Раз или два. — За мгновение до того, как зажать мне нос, она произнесла: — Я Молли.

Треск.

— О, бл*дь, — простонал я, когда мои глаза неудержимо наполнились слезами, а из носа снова пошла кровь. Когда она протянула мне салфетки, я выхватил их у нее из рук и поднял голову, чтобы остановить кровь.

Не мог не заметить, как невозмутимо она себя вела, и должен был что-то сказать по этому поводу.

— Ты, кажется, не очень удивлена, увидев меня.

Повернувшись ко мне спиной, она продолжила наблюдать за Хэппи и, пожав плечами, ответила:

— Была, но теперь нет. — Она повернулась, оглядываясь на меня. — Твой сын не лжец. — Когда она перевела взгляд на все еще расхаживающего Хэппи, то испустила долгий, протяжный вздох. — Я должна была догадаться. — Прошло некоторое время, и мы сидели в непринужденной тишине. В ночной тишине Молли произнесла слова, которые я боялся услышать. — Она никогда тебя не простит.

Может, и нет.

Но я планировал заставить ее снова полюбить меня или умереть, пытаясь это сделать.

— Ты живешь здесь, да? — Молли кивнула, и я продолжил: — Завтра мы с тобой поговорим о том, как легко я смог войти и выйти из этого дома и сделать это незамеченным.

Она нахмурилась, но снова кивнула.

Хорошо.

Мы разберемся с этим завтра.

Сегодня вечером я буду думать о том, как исправить все, что испортил.

Твитч

Прошло двадцать четыре часа, а Лекси все еще не выходила из своей спальни, вот почему я зашел. Мне нужно было убедиться, что с ней все в порядке.

Моего сына все это время не было дома, но Молли заверила меня, что он вернется завтра.

Ради всеобщего блага, лучше бы так и было. Если этого не произойдет, я пойду за ним, и я сказал ей об этом. Никто не удержит меня от него.

Было уже за полночь, и когда я лег рядом с ангелом, который украл мое сердце, я заговорил тихо, чтобы не спугнуть ее.

— Лекси, — произнес я, наблюдая, как напряглась ее спина. — Ангел. — Я протянул руку, чтобы прикоснуться к ней, но остановился на полпути, сжав руку в кулак, прежде чем отстраниться. — Нам нужно поговорить.

Я смотрел, как она обнимает себя. Ее тело было напряжено, она оставалась в таком положении долгое время. Ее голос был слабым, и тихо произнесенные слова ранили меня.

— Уходи.

Ладно.

У меня было все время в мире.

Я действительно надеялся, что она это поняла, потому что я никуда не собирался уходить.

Не без нее.

Я поехал с Молли, чтобы забрать своего сына из школы. Когда она наотрез отказалась взять меня с собой, я сказал ей, что все равно последую за ней, и, должно быть, выглядел достаточно убедительно, потому что она довольно быстро сдалась. Я остался в машине, терпеливо ожидая, пока она заберет его.

В ту секунду, когда он увидел меня на заднем сиденье, его лицо расплылось в широкой ухмылке.

— Папа! — но потом он сосредоточился на моем распухшем носу и фиолетовых синяках под глазами, и его лицо вытянулось. — Папочка?

— У меня был небольшой несчастный случай, приятель, но все в порядке. — Я протянул к нему руки, и он забрался ко мне на заднее сиденье, упав на меня. Я обнимал его так долго, как только мог, прежде чем пристегнуть. Пока мы ехали, я объяснил: — Твоя мама плохо себя чувствует, так что мы дадим ей передышку. Я зайду ненадолго, хорошо?

Лицо моего сына просияло.

— Ты остаешься?

Улыбаться было больно, но для него я справился с небольшой улыбкой.

— Черт возьми, да, я остаюсь.

Впервые в своей жизни я стал отцом своему сыну и не знаю, кто был больше взволнован этим, я или он.

Когда мы вернулись в дом, я вошел на кухню и потер руки друг о друга.

— Итак… — я посмотрел вниз на маленькую и более худую версию меня, — …что ты ешь?

Молли издала сдавленный смешок, и я развернулся к ней, сверкая глазами. Увидев силу моего хмурого взгляда, она подняла руки в знак капитуляции и стерла ухмылку со своего лица, что было хорошо, потому что у меня не было никаких проблем с тем, чтобы надрать ей задницу.

ЭйДжей посмотрел на девушку.

— Молли готовит мне перекусить после школы.

— Сегодня я готовлю тебе, приятель, — сказал я ему, незаметно отмахиваясь от Молли, когда она усмехнулась преданности моего сына ей. — Что ты обычно ешь?

— Яблочный сэндвич с миндальным маслом, — сказал ЭйДжей, а я моргнул.

— Повтори?

Что это за херня такая?

Молли вмешалась:

— Я действительно могу это сделать. Это не проблема. Это вроде как моя работа.

Я повернулся, прикусив внутреннюю сторону щеки.

Я, бл*дь, могу сделать это. Если она может это сделать, и ей было — сколько? — тринадцать, тогда и я могу приготовить своему чертову сыну дерьмовую закуску.

Дерьмо.

Мое сердце бешено колотилось. Мне нужно было успокоиться.

Закрыв глаза, я глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— Я сделаю. Просто покажи мне, где все лежит.

Девушка, должно быть, почувствовала во мне раздражение, потому что сделала, как я просил, и принесла мне яблоко, нож и какую-то дрянь под названием миндальное масло.

— Все, что тебе нужно сделать, это разрезать яблоко вдоль, вырезать семена и намазать их толстым слоем миндального масла, прежде чем положить сверху еще один кусочек яблока. Видишь? Яблочные сэндвичи с миндальным маслом.

Да, я понял.

Казалось, это было достаточно просто.

Я начал резать яблоко, и Молли издала горловой звук.

— Не так. Вдоль. — Она держала яблоко на боку.

Мое раздражение поднялось на целый уровень.

— Неужели так важно, каким способом я разрежу это дурацкое яблоко?

— Да, — сказала эта всезнайка, какой она и была. — Если ты не хочешь, чтобы ЭйДжей ел яблочные семечки с мышьяком. — Когда я нахмурил брови, она тихо произнесла: — Ты этого не хочешь.

Ладно. Дерьмо.

Здесь было жарко?

Чертовски взволнованный, я почесал челюсть.

Кто знал, что приготовить закуску будет так сложно?

После того как я покончил с дурацкими фруктовыми сэндвичами, я положил их на тарелку и протянул ЭйДжею, и взгляд, который он бросил на меня, полный чистого восторга, заставил все беспокойство исчезнуть.

— Они выглядят точно так же, как у Молли. — Затем он пристально посмотрел на меня, спрашивая: — Могу я увидеть маму?

Я начал:

— Не думаю, что…

Но Молли прервала меня.

— Конечно, приятель. Просто помни, она плохо себя чувствует, хорошо? Так что используй свой внутренний голос.

И он ушел, тихо открыв дверь и войдя внутрь, прежде чем так же тихо закрыть ее за собой.

Когда я посмотрел на Молли, она произнесла:

— Она не будет возражать, поверь мне. Он всегда рядом с ней. Всегда так было.

Конечно.

Это было потому, что она была замечательной мамой. Ничего похожего на мою, ничего похожего на ее, такая, какой я знал, что она будет.

И это дало мне надежду, что, может быть, даже такой человек, как я, мог бы стать хорошим отцом, если бы приложил к этому все усилия. С помощью Лекси я бы научился.

***

Лекси

Я была раздавлена, совершенно опустошена осознанием двуличия последних пяти лет. Я не справлялась. Совсем нет. Каждый раз, когда я думала об этом, у меня перехватывало дыхание и падало больше слез, чем я даже подозревала, что скрывала.

Что еще хуже, мой сын пытался сказать мне об этом снова и снова, но я не только не верила ему, но и заставила его почувствовать, что он больше не может говорить со мной об этом.

Крепко зажмурившись, я обхватила себя руками под одеялом, когда от чувства вины у меня скрутило живот.

Я ужасная мать.