— Он их убил? — повторила она хриплым голосом.

— Совершенно точно, — подтвердил Шерман, доставая из кармана очередную порцию жевательной резинки. — Вы по-прежнему считаете, что моя мысль была глупой?

— Вы хотите сказать… он их убил?

— Да, он их убил.

— Я вам не верю!

— Ну что ж, вы прочтете об этом завтра в газетах.

— А откуда вы знаете это? Слушая вас, можно подумать, что вы там присутствовали.

— Я был недалеко, — с улыбкой ответил Шерман. — Я более или менее присутствовал при том, что произошло.

— Я не хотела, чтобы он их убивал, — сказала она. — Я хотела только причинить ему боль.

— Вы и причинили ему боль. Вы даже сделали больше: вы совершенно уничтожили его. Вероятно, его посадят на электрический стул.

— Но я совсем не хочу его уничтожать, — простонала Корина. — Он был так добр со мной… Он… он сказал мне, что я член его семьи.

— Как это трогательно! — усмехнулся Шерман. — Хоть он и считает вас членом семьи, но все-таки он украл у вас двадцать тысяч долларов.

Корина смотрела на него, сжав кулаки.

— Я уверена, что у Роя никогда не было столько денег. Я была сумасшедшая, что слушала вас. Это вы виноваты во всем. Это ваша мысль. Вам самому нужно было сделать гадость, и вы воспользовались мной.

— Вы неожиданно становитесь очень рассудительной, — улыбаясь, проговорил Шерман. — И даже если предположить, что это так, что вы можете сделать?

— Я пойду в полицию. Это ужасно, то, что я сделала. Если я им расскажу то, что произошло, они, может быть, не станут трогать его.

— Это бы меня удивило. Вы добьетесь только того, что станете всеобщим посмешищем. Не будьте дурой, Корина. Все, что вам остается теперь делать, это молчать.

— Это мы еще увидим, — злобно возразила Корина. — Я пойду повидать лейтенанта Моркли, он скажет мне, что делать.

Шерман пожал плечами.

— Ладно, если хотите, то действуйте. Я не могу вам помешать, конечно. Но вы сделаете лучше, если не будете вмешиваться в это дело.

— Я обязана вмешаться в это! Я буду допрошена как свидетельница, они станут задавать мне целую кучу вопросов, и не воображайте, что я не расскажу им про вас. Я им скажу, что это была ваша мысль.

Шерман покачал головой с задумчивым видом. Он стал ходить по комнате, не переставая жевать резинку, держа руки в карманах, с неподвижным лицом.

— Да, пожалуй, мне стоит опасаться, что вы им все расскажете, — сказал он, останавливаясь перед окном.

Он протянул руку к красному шелковому шнуру, который был продет в занавеске, и машинальным жестом проверил его прочность.

— Как это любопытно, — сказал он. — Вот уже несколько недель мне не попадается такой цвет. Он отрезал кусок шнура и подошел к лампе, чтобы лучше рассмотреть его. — Вы не помните, где покупали его?

— Какое мне дело до этого, — агрессивно сказала Корина, — не пытайтесь переменить тему разговора! Я хочу позвонить лейтенанту Моркли немедленно!

— Я не собираюсь менять тему разговора, — спокойно возразил Шерман. Шнур свисал с его пальцев как красная змея. — Я хотел бы, чтобы вы вспомнили, где купили его.

— Я не помню, — сказала Корина, снимая трубку. — К тому же, не трогайте его. Я не люблю, когда трогают мои вещи.

— Ну что ж, если вы не можете вспомнить этого, то тем хуже для вас, — сказал Шерман, пристально глядя на нее ледяным взглядом.

Корина наклонилась над телефоном, который стоял на столе. Шерман подошел к ней сзади. Шнур имел форму петли между его пальцами.

Звонок у входной двери неожиданно остановил его. Удивленная Корина подняла глаза. Она увидела отражение Шермана в зеркале, стоящем на камине. Он находился как раз позади нее со шнуром над ее головой.

Она тут же поняла, что он собирается делать. Не оборачиваясь, она сделала шаг в сторону и ей удалось выговорить:

— Я пойду открою.

И прежде чем он успел ее остановить, она подбежала к двери, открыла ее и побежала в холл.

Она пыталась открыть входную дверь, но ее колени подогнулись. Потом она увидела, что засов необходимо открыть, и быстро отодвинула его.

Высокая, темноволосая молодая девушка в мокром от дождя плаще стояла на пороге.

— Мисс Инглиш?

Корина утвердительно кивнула. Ее прерывистое дыхание со свистом вырывалось из груди, и она так дрожала, что едва стояла на ногах.

— Я Лоис Маршалл, секретарша мистера Инглиша, — сказала Лоис. — Могу я зайти?

— О да, — пролепетала Корина. — Входите.

Лоис внимательно посмотрела на нее и вошла в холл.

— Что тут происходит? У вас такой испуганный вид.

— Испуганный? — хриплым голосом повторила Корина. — Я умираю от страха… у меня здесь один мужчина…

В дверях появился Шерман с полицейским пистолетом 38-го калибра в руке. Он навел его на Лоис и улыбнулся.

— Заходите, мисс Маршалл, — любезно проговорил он. — Я не ожидал вашего появления, но вы будете желанной гостьей.

Корина поднесла к лицу дрожащую руку.

— Я… я полагаю, что он собирался меня задушить, — сказала она и упала на пол без сознания.

— Вот и вся история, — сказал Инглиш. — Что ты на это скажешь?

Крайль достал носовой платок и вытер свое потное лицо.

— Это очень плохо, Ник, — сказал он задушенным голосом.

— Это слишком слабо сказано! — воскликнул Эд со своего места. — Плохо, сказали вы? Нет, это хуже, старина! Это катастрофа.

— Ты очень плохо выполнил свою обязанность, Эд, — сухим тоном проговорил Инглиш. — Я говорил тебе следить за этой тварью. Я предупреждал тебя, что он попытается сыграть со мной мерзкую шутку.

— Не расстраивайся, — сказал Эд. — За ним следили. Я нанял двух типов у Валека, и они знают свое дело. В Кроун-стрит только два выхода и оба они охранялись. Я находился в твоей квартире и каждые полчаса ходил слушать у двери Шермана. Он был дома, и у него играло радио.

— Но он убил Юлию и Гарри.

— Ты уверен, что она не ошиблась?

— Абсолютно. Она описала его, и это, конечно, Шерман.

— Он не мог покинуть своей квартиры.

Вмешался Крайль.

— Он там в настоящий момент?

— Он должен быть там. Когда мисс Маршалл позвонила мне, я оставил Брута и Хорвилла у обоих выходов. Если Шерман вышел из дома, они должны знать.

Инглиш подошел к телефону, набрал номер телефона Шермана, некоторое время ждал ответа, потом повесил трубку.

— Он не отвечает.

— Это не доказывает, что его нет дома, — сказал Леон.

— Можно сделать только одну вещь, — сказал Крайль. — Поедем вместе в полицию и расскажем всю историю.

Инглиш саркастически улыбнулся.

— Ты можешь быть уверен, что комиссар будет в восторге! И Рис тоже, а также Мэп. Не воображаешь ли ты, что они поверят мне? Никакого шанса на это.

— Он прав, — сказал Леон. — Не надо делать этого.

— Наоборот, нужно, во что бы то ни стало! — воскликнул Крайль, повернувшись к Инглишу. — Разве ты не понимаешь, что это единственная для тебя возможность оправдаться?

Инглиш покачал головой.

— Если только они наложат на меня руку, я уже не выберусь оттуда. Никогда, Сэм. У меня слишком много врагов.

— Но это абсурд! — закричал Крайль. — Если ты убежишь, ты сам подпишешь себе смертный приговор. Позволь мне защищать тебя, Ник! Я клянусь, что это будет процесс века, твой процесс.

— Когда он сядет на электрический стул, его уже не будет интересовать исторический процесс, — сказал Леон. — Не вмешивайтесь в это, Крайль! Все вы, адвокаты, только и ждете, как бы отличиться. Мы будем оправдываться, но не в зале суда. Если же нам не удастся этого сделать, то наступит ваш черед.

— Как ты не понимаешь! — воскликнул Крайль, стукнув кулаком по столу. — Если ты будешь скрываться, то ты этим свяжешь мне руки для дальнейшей защиты.

После ухода Крайля Инглиш налил себе виски и сразу же проглотил. Его лицо было бледным.

— Он, кажется, прав, Эд, — сказал он, начиная ходить по комнате. — Если мы не найдем его, Шермана, я пропал.