– Ошибаетесь, Кира Дмитриевна! – поручик положил ей руку на плечо и со значением сжал его крепкими пальцами, не больно, скорее многообещающе. – Сосредоточьтесь, баронесса, будьте любезны! Вы замужем за бароном Багге-аф-Боо… – Поклон в сторону унылого старикашки с плешивой головой и огромным красным носом. – Уже… – Поручик взглянул на часы и кивнул в знак того, что правильно рассчитал время. – Вы, Кира Дмитриевна, замужем уже почти два часа. Пора и честь знать! Соглашайтесь на развод, капитан, и подписывайте соглашение. Титул, к слову, остается за вами.

«Баронесса? Багге-аф-Боо?»

Что-то ворохнулось в памяти, что-то такое, но…

– Что?! – до Киры вдруг дошло, что она и в самом деле сидит перед городским головой Брунфло, имеющим право, согласно общепринятым законам автономии, не только регистрировать, но и расторгать гражданские браки. – Я что?..

– Вы уже два часа, как имеете титул, мадам. Но замужем вам, должно быть, успело надоесть, – вежливо разъяснил ситуацию бургомистр. – Оттого и решили развестись, не правда ли? Ваш супруг, к слову, тоже не возражает. Говорит, развод так развод!

– Уверены? – усомнилась Кира, пытавшаяся прочувствовать всю прелесть момента, ведь замужем, на самом деле, она оказалась впервые. Да и титула никогда в жизни не имела. Кто бы его ей дал?

– Вполне, – подтвердил городской голова. – Подписывайте, баронесса, и покончим с этим делом!

– Хорошо, – согласилась тогда Кира, наскоро прикинув все «рro et contra»[31], - где подписать?

– Вот здесь, баронесса! – наклонился к ней через стол городской голова. – Здесь и еще, будьте так любезны, здесь!

Он был очевидным образом пьян, но держался молодцом. Даже смог встать на ноги и указать недрогнувшим пальцем, где Кира должна оставить свою подпись.

– Det är bra! – воскликнул он, едва Кира оторвала перо от бумаги. – Underbart! Stor!

– В каком смысле великолепно? – смутилась Кира, понимавшая шведский, как говорится, с пятого на десятое.

– Во всех! – рассмеялся Львов, подхватывая ее со стула и увлекая прочь из помещения ратуши. – Дело сделано, Кира Дмитриевна, идемте! Нам следует поспешить.

– Куда? Зачем? – попыталась остановить его Кира, ведь ей необходимо было отдышаться, перекурить на ветерке и обдумать наконец на холодную голову, что означает весь этот пьяный фарс.

Но куда там! Львов, проявлявший нынче недюжинные таланты в искусстве кружить девушкам голову и творить различного рода безобразия, не оставил ей ни единого шанса. Так что очнулась она лишь в салоне «Ермака» с закуренной папиросой в пальцах одной руки и откупоренной бутылкой бренди – в другой. На приборной панели перед ней лежал конверт плотной желтоватой бумаги, украшенный печатями и витиеватыми надписями на трех языках.

«Ох, ты ж!»

– Вы что творите, поручик? – спросила она, возвращаясь к реальности. – Что за бред?!

– Я пишу сказку, – усмехнулся в ответ Львов и выжал сцепление. – Только не словами, а поступками. Впрочем, словами я тоже не бросаюсь. Я от природы, Кира Дмитриевна, творческий человек. Я обещал вам сказку? Получите и распишитесь!

– Какую, на хрен, сказку?! – иногда Кире удавалось сыграть фурию. Особенно хорошо она вживалась в этот образ в бою, но сейчас ее явно посетила муза высокого драматического искусства. Впрочем, ее спутник тоже ведь не пешком по земле ходит.

– Разве не помните? – совершенно спокойно ответил Львов, заглядывая ей в глаза. – Мы рождены, чтоб сказку сделать былью.

– Да, да! – кивнула Кира, успокаиваясь. – Преодолеть пространство и простор… Помню. Как тут забудешь. Такое не забывается.

– Так все-таки, что это было? – спросила через мгновение.

– Преображение Золушки.

– Извольте уточнить! – потребовала Кира.

– Извольте! – улыбнулся Львов и достал откуда-то из-под сиденья початую бутылку.

– Ваше здоровье! – отсалютовал он бутылкой, затем вырвал зубами пробку, выплюнул ее в открытое окно автомобиля и приложился к горлышку, не прекращая, впрочем, гнать внедорожник вперед по пустынному в этот час унылому сельскому шоссе.

«Хорош! – признала Кира, в свою очередь поднося к губам бутылку. – И куда девалась ваша хваленая сдержанность, поручик? А ваша скромность, госпожа штабс-капитан?»

– Итак? – напомнила она, немного отдышавшись.

– Кто ходил на бал к королю? – вопросом на вопрос ответил Львов.

– Золушка!

– Никак нет! – возразил поручик.

– А кто тогда? – поддалась на провокацию Кира.

– На бал к королю пришла не Золушка, а принцесса! – попробовал объяснить возникшую коллизию Львов.

– Но принцесса это же и есть Золушка! – возразила Кира, закуривая очередную папиросу.

– Вы же Гегеля читали, – осуждающе посмотрел на нее Львов, – должны знать, что такое диалектика!

– А она-то тут при чем? – совершенно растерялась Кира, Гегеля действительно читавшая, но в нынешнем своем состоянии совершенно неспособная вспомнить, о чем писал этот немец.

– А при том, Кира Дмитриевна, – подмигнул ей Львов, – что Золушка потому и обратилась в принцессу, что принцесса могла войти в королевский дворец, а Золушка – нет! Так уж устроен этот мир.

– А я? – спросила тогда Кира, начиная прозревать.

Похоже, шутка поручику удалась на славу.

– Если вы про госпожу Амелину, – хмыкнул довольный вопросом Львов, – то у нее, уж извините, шансов нет. Ну, только если получите, Кира Дмитриевна, следующее звание и с ним личное дворянство, да и то…

С личным дворянством к королю? Простите, но не верится.

– А если я баронесса Багге-аф-Боо?

– Вполне! – подтвердил ее догадку Львов. – Я же обещал вам найти подходящего крыса в форейторы, ведь так?

– Да, но… – попыталась собрать свои мысли Кира. – Очень уж похоже на подлог. Да и перед стариком неудобно…

– За старика не переживайте! – пришел ей на помощь Львов. – Филипп – старый алкоголик. Немного самогонки и некоторая сумма в качестве отступных, и крыс наш с потрохами.

– Но это…

– Это что?

– Это не этично, я думаю.

– Не слышу в вашем голосе уверенности! – возразил поручик и снова приник к бутылке.

«Вот же черт! – в смятении думала Кира. – Сделали баронессой, даже глазом моргнуть не успела… Тем более протрезветь! Если он так же в постель затаскивает, то, считай, сама пришла!»

– Куда мы едем? – спросила, чтобы только не молчать.

– Сейчас мы едем к фее.

– К кому, простите? – переспросила Кира.

– К фее. А точнее, к Марии Антоновне Дуглас.

– Вы имеете в виду графиню Дуглас? – вспомнила Кира вдруг, где слышала эту фамилию.

У покойного генерала Дугласа, командовавшего авиацией империи в годы ее ученичества, должна была, верно, остаться жена, превратившаяся нынче во вдову генерала.

– Знакомы? – удивленно глянул на нее Львов.

– Нет, разумеется, – помотала Кира головой.

– Ну, значит, познакомитесь! Осталось недолго…

Графиня Дуглас жила в замке на берегу озера, притаившегося среди скал и лесов.

– Семнадцатый век! – объяснил Львов, перехватив недоуменный взгляд Киры. – Серьезно.

Ей и в голову не приходило, что кто-нибудь, тем более вдова генерала Дугласа, может жить в таком странном месте.

Холодные воды озера – дрожь пробирала от одного взгляда на них, – скалистый мыс, серые прямоугольные башни, отвесные стены, монотонность которых нарушалась лишь пятнами лишайника, бурая черепица крутых крыш.

«Хорошее местечко, чтобы встретить старость…»

– Природная аристократия империи имеет тенденцию сходить с ума самым причудливым образом, – прокомментировал ситуацию Львов.

– А каким образом сходите с ума вы? – Кира засмотрелась на мужчину, чего раньше за ней не водилось. Но факт – смотрела и определенно знала, отчего так, как знала и то, что ни о чем из того, что собирается сделать, никогда не пожалеет.

– Узнаете, – он обернулся, представив Кире вместо профиля анфас, посмотрел в глаза, улыбнулся. – Обещаю, в конце путешествия вы все узнаете, баронесса. Но всему свой черед!