— Хорошо! Искупаться бы, да водица холодновата.

Озорная мысль пришла в голову Ярослава. Богатырь сейчас стоял к нему спиной, и видеть жеребца не мог. «Сравнить меня с этим хвостатым пустомелей! Вот, теперь будешь знать!» Он сделал шаг вперёд и с силой толкнул ничего не подозревающего силача грудью. Добромир плюхнулся в воду, подняв фонтан брызг, Булат шарахнулся в испуге. Богатырь медленно поднялся на ноги, ошалело тряхнул головой. Вид у него был растерянный, и от того невыносимо смешной. Добромир заозирался по сторонам, пытаясь понять, кто так подшутил над ним. Кроме двух лошадей рядом никого не было, а морда Ярослава была так выразительна, что долго раздумывать не потребовалось. Молодец сурово сдвинул брови.

— Так это ты тут озорничаешь? Ух, я тебя!

И плеснул в жеребца водой. Ярослав обиженно затряс чёлкой, затем быстро вбежал в воду, несколько раз ударил задним копытом по зеркально-гладкой поверхности. На Добромира обрушился целый водопад.

— Ах вот ты так?! Получай!

Начался настоящий поединок. Шумное фырканье, ржание, смех и плеск воды в тишине утра разносились далеко. Не прошло и минуты, как дружинники высыпали на берег озера. Разобравшись, что к чему, они моментально разделились на две половины, спорили, победит в странном состязании человек или конь, бились об заклад. Зоряна, оказавшаяся на месте происшествия последней, всплеснула руками. «Ты подумай! — мысленно воскликнула кощеева дочь, — не мог другой забавы себе найти! Да и Добромир тоже хорош. Одно слово — мальчишки». Истислав склонил голову на бок.

— Любопытный способ умывания, — заметил он, — но лично я предпочитаю сразу окунуться.

— Они же простудиться могут! — заволновалась Горлица, — эй, перестаньте! Хватит, вы слышите!

Серебряный голосок царевны, как ни странно, перекрыл шум, царящий на берегу. Оба поединщика остановились. Вода стекала с них ручьями, роскошная чёрная грива Ярослава вымокла до последнего волоска. Добромир почесал мокрую бороду.

— И впрямь, разошлись мы что-то…

— Вода холодная, ты простынешь! — беспокойство в голосе Горлицы усилилось, — вылезай!

Богатырь послушно вышел на берег, девушка подбежала к нему, обтёрла вышитым платком лицо дружинника. Тот смущённо уставился в землю.

— Не надо, царевна, не пачкай платочек свой белый, он ведь дорогой, небось, — забормотал Добромир, — я крепкий, не захвораю.

Ярослав отряхнулся, в последний раз обрызгав противника, и тоже вышел из воды.

— Пошли, герой, — вздохнула Зоряна, касаясь рукой гребня его шеи, — надо тебя высушить.

— Не серчай, гостьюшка, не наказывай Яра, — попросил Добромир, — он ведь сам себя наказал.

— Как это?

— Да вот, — богатырь вынул из-за пазухи раскисший комок теста, который, по всей видимости, когда-то был пряником, — хотел угостить его, а оно вон как получилось.

Ярослав потянулся к лакомству губами, и вмиг слопал сладкую кашицу. «Что сухой пряник, что мокрый, вкус от этого не сильно меняется, — подумал он, — только теперь даже неловко перед Добромиром». Он негромко заржал, закивал головой, благодаря за угощение и одновременно извиняясь. Добромир погладил коня.

— Помирились? Вот и хорошо, а теперь вам обоим нужно себя в порядок привести.

Пока Зоряна металлическим скребком «отжимала» воду с шерсти жеребца, Истислав крутился рядом, и Ярослав впервые был рад этому: звериное чутьё подсказывало, что наедине сестра наверняка высказала бы все свои мысли насчёт «водяного поединка». Впрочем, настроение девушки почуял и пёс.

— Не надо хмуриться, Зоряна, тебе это совершенно не идёт. Глаза красавицы должны сиять как звёзды, а не полыхать пламенем. Так ведь и сердечного друга спалить недолго.

Складки на лбу кощеевой дочери разгладились, губы дрогнули.

— К тому же в данном случае нет совершенно никаких причин для гнева, ничего страшного твой конь не сделал.

— Я бы предпочла не сердить богатыря Добромира.

— Ах, брось, — Истислав даже лапой махнул, — по-моему, этого здоровяка просто невозможно рассердить. Это образец подлинной силы: никого не боится, и потому никого и ни в чём не подозревает.

— По-моему верить всем без разбора не сила, а слабость, — возразила Зоряна, — любой, самый немощный тебя обманет.

— Поверь моему опыту: настоящий обманщик может обвести вокруг пальца любого.

— Откуда же у тебя такой большой опыт? — девушка лукаво улыбнулась.

Учёный сокрушённо вздохнул, уши его поникли.

— Я ведь уже говорил, что вырос в купеческом доме. Торговец должен продать свой товар, даже если это не совсем то, что нужно покупателю. На какие только ухищрения не приходится идти!

— Не думаю, что купца можно так уж сразу назвать мошенником. Расхваливать свой товар не значит лгать.

— Но это всё равно обман, хоть и маленький, и можно сказать, необходимый.

— Думаю, тебе не стоит переживать по этому поводу. Дети не ответчики за отцов, а сам ты ничего плохого не сделал.

— Ты добрая девушка, Зоряна, — пёс преданно заглянул в глаза попутчицы, — я знаком с тобой всего один день, даже меньше, но уже испытываю огромную благодарность судьбе.

— Благодарность?

— Да.

— За что же ты благодаришь судьбу?

— За всё. И за то, что мне попалась на глаза та книга, и за свою ошибку. Но главное за то, что она послала мне тебя. Знаешь, раньше я понятия не имел о том, что значит быть не одному, отвечать за кого-то. Оказывается, это так приятно. Особенно, если рядом такая красавица.

Зоряна почувствовала, как кровь прилила к щекам, сердце заколотилось.

— Ты опять мне льстишь.

— Зоряна, я ведь уже говорил, что не обманываю, — обиделся Истислав, — вот она, награда за преданность!

Пёс улёгся на землю и закрыл морду лапами, жалобно поскуливая. Зоряна отбросила скребок, присела на корточки рядом с лайкой.

— Истислав, не надо. Я и не собиралась подозревать тебя во лжи. Честное слово. Прости меня, пожалуйста, — погладила собаку по голове.

Истислав быстро вытянул шею и лизнул девушку в лицо.

— Прощаю. Хотя признаюсь честно: ради твоего прикосновения к моей шерсти хочется обижаться почаще. Ай! — копыто Ярослава припечатало пышный хвост учёного.

— Яр, не смей! Как тебе не стыдно?!

Жеребец зло взвизгнул и отбежал в сторону, рассерженно прижав уши. «Из-за какого-то паршивого кобеля мне должно быть стыдно?! — бушевал он, — подумаешь, красивые слова говорит, много их таких. Задурят девке голову, а потом ищи-свищи».

— По-моему твой конь ревнует, — произнёс Истислав, облизывая пострадавшее место, — впервые вижу такое.

— У меня есть средство для заживления ушибов. Пойдём, я тебя полечу, — предложила Зоряна.

— Ты не только прекрасна, но ещё и великодушна, юная целительница. С радостью доверю тебе заботу о своём драгоценном здоровье.

Ярослав услышал, как зашелестела трава, девушка и пёс направились к шатру. Через некоторое время Зоряна вернулась, неся мешок с овсом. Молча высыпала зерно на траву возле жеребца, ушла, ни разу не взглянув на брата. «Что б ему пусто было, — подумал парень в адрес учёного, — скотина языкастая, из-за него сестра теперь на меня сердится. Никогда не сердилась раньше, и вдруг… Что на неё нашло?» Вяло, без настроения набрал в рот горсть овса. Есть совсем не хочется, но надо. Надо быстрее восстанавливать силы, чтобы поскорее вернуться в замок. Там не будет Истислава, а, как известно, с глаз долой из сердца вон. Зоряна ведь не какая-нибудь наивная простушка, и поймёт, что у этого пустозвона слова с чувствами ничего общего не имеют. До Ярослава донёсся голос Горлицы.

— Зоряна, ты сейчас верхом поедешь? Может тебе удобнее будет со мной в карете? Она просторная, все разместимся. Неудобно разговаривать, когда собеседница над тобой возвышается. Мне так интересно узнать, каково жить в лесу, вдали от людей. Истислава тоже можно взять, с ним весело.

— Я польщён, царевна.

— Истислав! Будь немного поскромней, пожалуйста.

— Молчу, молчу.

— Пожалуй, я воспользуюсь твоим приглашением, Горлица. Пусть Яр идёт без всадника и седла, вольно. Наезжусь ещё верхом, а в карете, да ещё царевниной проехать, это на всю жизнь запомнится.