Зоряна вздохнула. Может правда рассказать, глядишь, полегче станет. Только получится ли словами выразить?

— Мне не хватает Истислава.

— Что? — Ярослав даже рот открыл от изумления, — Истислава? Но…

— Не спрашивай ничего. Я сама понять не могу, что со мной происходит. Просто тревожно, сны плохие снятся. Вдруг его убили? — на глазах кощеевой дочери снова выступили слёзы, — зачем я только с ним связалась? Не связалась бы, был бы он цел и невредим.

— Совесть проснулась значит, — в голосе Ярослава послышались жёсткие нотки, — а когда царевну крали, она молчала почему-то.

— Ну что царевна, — Зоряна шмыгнула носом, — мы же с тобой приказ выполняли. Охотник может любоваться мехом лисицы, но, не задумываясь, подстрелит её и принесёт шкурку, если жене воротник на шубу понадобится. Горлицу отец, так или иначе, заполучил бы. А Истислав, он же совсем ни при чём. Что делать, братик? Мне плохо без него, в груди так и давит что-то, так и жжёт.

Она расплакалась, уткнувшись в плечо Ярослава. Тот крепче прижал девушку к себе, гладил по голове.

— Успокойся, милая, не плачь. Я уверен, с Истиславом всё в порядке.

— Почему уверен.

— У меня есть на то причины. Послушай, пойдём ко мне. Я по дороге пса подобрал, он лапы сильно поранил. Полечишь его?

Говорить сейчас о главном деле не стоило: в библиотеке имелось немало укромных уголков, где мог бы спрятаться соглядатай.

— Пойдём, сестричка, за работой плохие думы сразу развеются, вот увидишь. Да и животина страдает, зачем её заставлять лишнюю боль терпеть.

— Идём. Я только за мазями своими сначала зайду, — Зоряна уже взяла себя в руки, слёзы высохли, лишь порой слегка вздрагивали губы.

Перед порогом своей комнаты Ярослав пропустил сестру вперёд, когда она вошла, плотно затворил дверь. Уютно устроившийся на кровати пёс поднял голову, застучал хвостом по покрывалу. Зоряна застыла на месте.

— О-о-ой, — только и смогла вымолвить она, — Истислав… Как ты здесь оказался?

— Добрый день, любезная Кощеевна, — учёный поклонился, — как я здесь оказался, история весьма занятная, но длинная.

Зоряна с трудом подавила неведомо откуда взявшееся желание броситься на шею псу. Чтобы скрыть охватившие её чувства принялась медленно доставать из мешочка лечебные настои.

— Раз длинная, расскажешь позже. А пока помолчи.

— Последнее время я что-то слишком часто слышу эти слова, — фыркнул Истислав.

— Правда, сестрёнка, пусть сейчас всё расскажет, — вступился за учёного Ярослав, — для него молчание хуже любой пытки. Да и время упускать не стоит, чем раньше начнём над задачей думать, тем скорей её решим.

— Ну что ж, рассказывай, — разрешила девушка, снимая с собачьей лапы старую повязку.

Когда Истислав умолк, Ярослав рассказал сестре о разговоре с кузнецом и о встрече с Добромиром. В комнате повисла тишина.

— Братец, ты с ума сошёл, — заговорила наконец Зоряна, — если даже кузнец правду сказал о кощеевой смерти, как нам её добыть? Такое сокровище отец без охраны не оставит, да и охрана наверняка непростая.

— Допустим, — не стал спорить Ярослав, — я не спешу убивать отца. Главное Горлицу вызволить. Ты поможешь?

— Я ещё жить хочу.

— А я не хочу быть помощником в отцовых делах! И не буду, пусть лучше казнит. Мы ведь люди с тобой, зачем же против своих идти?

— Отцу мы хоть нужны, а людям — нет.

— Угу, нужны. Как слуги, как хорошее оружие. А мне не хочется быть живым оружием. Послушай. Добромир ведь мне поверил, помочь готов. Мы уже не одни, есть на кого положиться. А здесь ничего не будет: ни своей судьбы, ни будущего, какое себе пожелаем. Всё он за нас решает.

— Замолчи!

— Я всю жизнь молчал. Не могу больше. Он же матушку нашу погубил, и ещё многих девушек. А за что спрашивается? За то, что воле его не подчинились? Но разве правильно навязывать свою волю? Вот скажи, если завтра отец прикажет тебе убить меня, ты сделаешь это?

— Нет, никогда! — подбородок Зоряны вздёрнулся кверху, точь-в-точь как у брата, — на тебя я руку не подниму.

— А именно этим кончится, если всё останется, как было. Сестричка, подумай, как следует. Может, зря мы так сильно отца боимся?

Зоряна задумалась. Вспомнила муки последних дней. Если бы не отцов приказ, ничего этого не было бы. Прав брат, в каждом слове прав. Кощей погубил их матушку, растил их не из любви, а лишь ради пользы. Они для него не дети, а живое оружие. Но до чего страшно…

— Если мы покинем замок, где я найду средство, способное расколдовать Истислава? — предприняла она последнюю попытку остановить зарождающийся мятеж.

— Отец не единственный чародей на свете. Может быть самый сильный, но не единственный.

— Кроме того, мне доводилось слышать, что против любых чар самое сильное средство — любовь, — добавил учёный, подмигивая девушке янтарным глазом, — уж этого точно в Железном царстве не сыщешь.

Зоряна вспыхнула до корней волос. Помолчала ещё несколько мгновений, затем резко махнула рукой, отбрасывая колебания.

— Семи смертям не бывать, а одной не миновать. Я с вами.

Ярослав просиял, Истислав вскочил на ноги, закружился, ловя собственный хвост. Девушка засмеялась, но тут же легонько шлёпнула собаку.

— Лежи, пока вставать не позволю! И не вздумай перечить!

— Перечить ведьме — никогда, — пёс послушно растянулся на постели.

— Вот, учись, брат. Тебя-то силком не уложишь.

— Ладно, пошутили, и хватит, — Ярослав понизил голос, — теперь о деле поговорим. Кощееву смерть искать придётся долго, а времени у нас мало. Нельзя Горлицу в полоне оставлять, но как её через реку огненную переправить, пока придумать не могу. Может ты, сестрица, посоветуешь? Можно ли Змею и Железному Волку глаза отвести?

— Не знаю, — чародейка с сомнением покачала головой, — я бы не стала пробовать. У них кроме зрения ещё и чутьё есть. Запах живого существа изменить на запах другого нельзя.

— А если в неживое превратить? В вещь?

— В неживое? Хм… Если это будет пояс или скажем, гребень, то запах смешается с моим. Можно ещё зельем каким-нибудь резко пахнущим опрыскать. Должно получиться.

— У двери в башню и днём и ночью стоят два охранника, — продолжил Ярослав, — не хотелось бы убивать их. Запах крови точно внимание привлечёт.

— Это и вовсе не преграда. Я с двенадцати лет умею сонные чары наводить. Правда они на Горлицу тоже подействуют, но оно, пожалуй, к лучшему: не придётся объяснять ей, для чего за ней пришли, ведь не поверит.

— Ты можешь усыпить сразу несколько человек?

— Ну, за десятерых не поручусь, но пятерых-шестерых смогу.

— Вот как… Я помню, у матери в своё время была девка-чернавка. Значит и к Горлице служанка приставлена.

— Да, моя чернавка теперь и ей прислуживает, — кивнула Зоряна, — с чего тебя это вдруг заинтересовало?

— С того, что когда служанка обнаружит, что светлица пуста, она тут же тревогу поднимет. Я вот что придумал: надо дождаться, когда чернавка в башню войдёт, а уж потом сонные чары наводить. Запрём девку вместо царевны, и дёру. Коней я загодя оседлаю, будто мы с тобой на прогулку собрались.

— А мне что прикажете делать, кроме как молчать? — поинтересовался Истислав.

— Ты будь собакой. Весёлой, довольной жизнью. Крутись вокруг нас, хвостом благодарность за исцеление выражай. Вот что: проследи за служанкой. Как направится она к башне, тотчас к Зоряне беги.

— Примчусь с быстротой ветра, — пообещал пёс.

— И ещё — подойди к окну, которое в конюшенный двор выходит, и пролай трижды, чтобы я знал и мог присоединиться. Чары чарами, а сила тоже понадобится.

Ярослав вывел Горицвета из конюшни, встал у коновязи, где уже ждал на привязи тёмно-гнедой Осколок. Потрепал коня по шее, угостил сухариком. Главное вести себя как обычно. Знака от Истислава всё нет. Парень ещё раз оглядел коней, проверил, надёжно ли закреплены вьюки, не перекручены ли ремни, ощупал ноги лошадей. Пальцы его слегка дрожали. Удастся ли их задумка? Если не удастся… Лучше и не думать о том, какова будет расплата. Из окна замка донёсся троекратный собачий лай. Пора!