Как и неожиданное желание Грейсона спонсировать ирландцев.

— Во мне проснулась историческая сентиментальность, Соломон, — Грейсон так улыбается, одними уголками губ, только когда хочет обвести собеседника вокруг пальца. — Мой дед был наполовину ирландцем. Он оставил мне в наследство небольшое поместье недалеко от Балликроя. Ты бывал в западных землях Ирландии?

— Не доводилось, — мрачно отвечает Соломон, замечая, что Грейсон намеренно уводит разговор в иное русло.

— О, чудесный край, я должен тебе о нем рассказать. Мой дед больше всего на свете любил свое ирландское поместье. Конечно, после моей бабки. И трех любовниц. Жаль, ни одна из них не была ирландкой.

Соломон пьет чай с очень пресным лицом. И против воли выслушивает рассказы Саттона о Балликрое, любовницах его деда и ирландских просторах. Про Закари Блэка Грейсон больше не упоминает.

А Соломон с удивлением для себя понимает, что даже близкие союзники теперь играют против него.

Изначально план был в том, чтобы пожаловаться на творящийся беспредел в городе Вилме. Соломон заканчивает рабочий день в ратуше, но не застает шерифа на ее рабочем месте. Управление закрыто на амбарный замок, проржавевший от времени, и внутри нет ни единой живой души.

Соломон специально проверяет магией. Вдруг Вилма решила таким образом отвадить нежеланных посетителей. Впрочем такие методы обычно использует Соломон. Ему проще закрыться на все замки от окружающих и подождать, пока трудности решатся сами собой.

Дома Вилма тоже не обнаруживается, и Соломон начинает нервничать. Мало какие дела могут быть у городского шерифа, раз уж исчезла не только она, но и все ее помощники. Вот только последние события не располагают к позитивным мыслям.

И Соломон, усаживаясь на крыльцо дома, задумчиво представляет, стала бы Вилма заходить в портал, если бы снова его обнаружила. Это вряд ли. И помощникам своим она бы тоже не позволила туда прыгать. Вот и куда они все подевались?

Интуиция вновь заставляет Соломона насторожиться, и он внимательнее анализирует собственные чувства. Он переживает за Вилму, но его спокойствие задевает иная проблема. Соломон изрядно хмурится, когда понимает, что угроза исходит из дома Вилмы.

Заниматься магией на улицах — негласное табу. Давно уговорено, что, магию можно применять для самообороны, но никак не в повседневной жизни, среди домов обычных горожан. Выяснить сейчас, что поселилось в доме Вилмы, не представляется возможным. Поэтому Соломон решает эту проблему самым простым из способов.

— Уже соскучился? — спрашивает Вилма, показываясь около своего дома через добрые полчаса. — Или снова избегаешь серьезного разговора с матерью? Отсиживаться у меня не дам.

Соломон только поджимает губы. Такое всего один раз было, пускай Вилма не придумывает. Мать тогда пригласила в гости одну из своих дальних племянниц, которая была проездом в Форт-Уэйне. И планировала устроить церемониальное знакомство, чтобы позволить гостье окучить Соломона.

Соломон окучиваться не желал. Вот и скрылся не в доступной ратуше, где его с легкостью можно разыскать, а под вооруженной защитой шерифа.

— Прошу, только не спорь со мной, — сообщает Соломон и поднимается на ноги. — У тебя в доме паразитирует какая-то сущность, и это крайне опасно.

— Так я знаю, — энергично кивает Вилма. — Мы с ней уже подружились. Она довольно безобидная и питается только метелками.

Черт бы побрал Вилму. Она, как всегда, позаботилась обо всех жителях города и забыла про себя. А то создание, которое захватывает ее дом, вряд ли отличается особым дружелюбием. И метелками оно питается, потому что до Вилмы еще не успело дотянуться.

— Ты переезжаешь ко мне, пока мы не разберемся с этой проблемой, — непроницаемо заявляет Соломон тем тоном, который не терпит возражений. А его он редко использует, особенно в отношении Вилмы. — Точнее, ко мне, моей матери и сестре. Не переживай, твоя честь не пострадает.

— Это ты сейчас меня уговариваешь или себя? — усмехается Вилма. — Соломон, как ты себе это представляешь? Неужели ты испугался простой плесени? Даже я ее не боюсь. А теперь уйди с дороги, я сегодня провела целый день в племени индейцев и намереваюсь проспать до обеда. С твоего позволения.

Но позволение Соломон не дает. Он осторожно отходит в сторону, будто бы действительно собирается пропустить Вилму к ее дому, но в последний момент подхватывает шерифа на руки, прижимая ее к себе слишком тесно, и направляется к извозчику, который ожидает неподалеку.

— Соломон Ротшильд! — возмущенно вскрикивает Вилма, отказываясь смиряться с таким положением дел. — Я вызываю тебя завтра в управление для дачи показаний. Это похищение.

— Не переживай, я о тебе позабочусь, — с затаенным удовольствием заявляет Соломон, усаживаясь внутрь экипажа вместе с Вилмой. — У тебя будет целая гостевая комната, чтобы выспаться. Личная служанка и шкаф одежды моей сестры. Ты выберешь себе самое красивое платье.

— Только не это, — стонет Вилма, и дверь экипажа захлопывает извозчик. — Не вздумай.

Теперь точно пути назад нет.

— О, да, — мстительно обещает Соломон. И решает упомянуть самое главное. — А еще тебя ждет невероятный завтрак со мной. И с моей матерью, конечно. Она будет счастлива твоей компании.

Если бы Вилма умела испепелять взглядом, от Соломона бы уже ничего не осталось.

Но она не умеет.

Поэтому Соломон остается в живых, а экипаж отправляется к его дому, чтобы обеспечить Вилме покой и самый лучший из возможных в Форт-Уэйне приемов, даже если сама она с этим не согласна.

Итак, это действительно похищение.

— У меня здесь, черт побери, ни одежды, ничего! — возмущается Вилма, упирая руки в бока и сурово глядя на Соломона.

Который действительно притаскивает ее к себе домой. И выделяет какую-то гостевую комнату. Совершенно по-джентльменски.

Совершенно не по-соломоновски.

Обычно такой прыти и решимости от него ждать не приходится совсем. Вилма вот и не ждала. Соломон в целом крайне редко добирался до ее дома. Как-то чаще получалось наоборот. А тут, надо же, явился такой деловой и задумавший продемонстрировать, что он якобы решительный мужчина.

Никогда такого не было.

Буквально — никогда.

— Думаю, моя сестра не будет сильно против, если ты позаимствуешь пару ее платьев, — усмехается Соломон. — Потому что, боюсь, мои брюки тебе будут не по размеру.

— Эта комната мне тоже не по размеру, — заявляет Вилма.

Как и этот дом. Как и эта ситуация.

Нет, на самом деле, она совсем не хочет возвращаться в свой дом, пока там продолжает разрастаться та черная штука. Но и дамой в беде становиться — не хочет тоже.