— Успокойся, Грейс.

— Я предпочла бы сидеть сама по себе.

Она мечтала оказаться от него как можно дальше. Грейс не могла думать ни о чем другом, кроме как о том, каким большим было его тело. Она вспоминала, какой защищенной чувствовала себя, когда верила, что он заботится о ней. Желание обнять его и выплакаться навзрыд было почти непреодолимым.

— А я предпочел бы, чтобы ты успокоилась и позволила мне позаботиться о тебе, — тихо нашептывал он ей на ухо. — Нет смысла бороться со мной, Грейс. Тебе все равно не победить. Ты попалась. Мне плевать, зачем ты это делала. Может быть, тебе нужны были деньги… а впрочем, неважно. Теперь с этим покончено. Так что расслабься. Я обо всем позабочусь. Я позабочусь о тебе.

Шон и не думал позволять ей сидеть в гордом одиночестве, и тем самым лишил ее возможности сохранить человеческое достоинство. Похоже, этот человек хотел отнять у нее все. Грейс неподвижно сидела в его объятиях, продолжая лить слезы. Возможно, она и не смогла бы убежать от него, но насчет остального он ошибался. Есть смысл бороться. И она собиралась устроить ему кромешный ад.

Шону очень не нравилось, как напряженно и скованно Грейс сидела у него на коленях, словно ей было невыносимо находиться так близко к нему. В какую, черт возьми, игру она играет теперь? В любом случае, получалось у нее плоховато. Он не понимал, для чего Грейс подчинялась ему, когда без труда могла бы окрутить его, заставив «побегать» за собой. Или теперь, когда ей лучше было делать все возможное, чтобы воззвать к его мягкой стороне, она, наоборот, напускала на себя холодный и оскорбленный вид. Ему следовало бы спихнуть ее со своих коленей и оставить мерзнуть. Вместо этого Шон притянул ее к себе, не в силах отрицать потребность быть ближе к ней.

Он думал, что она убита. Видел ее бездыханное тело и понимал, что проведет остаток своих дней в одиночестве. Грейс была его родственной душой. Той самой женщиной, которую он ждал всю жизнь. Шон сам не знал, что кого-то ждет, да и в принципе никогда не задумывался об этом, но в тот момент, когда ему показалось, что ее больше нет, мужчина понял, что Грейс для него единственная.

Что бы она ни сделала, он не отпустит ее. Стоило ему перевернуть ее тело и обнаружить, что на самом деле это Кайлу лишили жизни в том промозглом переулочке, Шон принял решение: Грейс никогда не должна узнать, как сильно он ее любит. И хорошо, что она до сих пор не догадывалась об этом. Эта женщина врала так долго, что скорее всего не распознала бы правду, даже если бы та ударила ее по лицу. Шон гадал, как давно она знает о нем. Он все это время танцевал под ее дудку. Но сейчас расклад поменялся, и отныне он будет заказывать музыку. Шон дал себе слово, что позаботится о ней, но никогда даже намеком не даст ей понять, что она удушающей хваткой держит его сердце в своих руках.

— Ехать осталось недолго, — мягко сказал Адам, отчего у Шона аж зачесались руки от желания заехать кулаком в лицо своего друга.

Адам то и дело оглядывался назад на Грейс, притом смотрел на нее так, словно она нуждалась в том, чтобы ее спасли от «конвоира».

Шон уставился на человека, которого знал много лет. Он познакомился с Адамом и Джейком в первый год службы в армии. Их склонность делить одну женщину на двоих не осталась для него секретом, но он всегда держал свой рот на замке. Шон раз за разом спасал их задницы. И вот как Адам отплатил ему? Подбивает клинья к его женщине? Очень скоро у них с Адамом состоится еще один разговор, который вполне может закончиться тем, что Шону придется прятать труп.

«Мне это не составит особого труда», — подумал Шон с каким-то диким удовлетворением.

Долгий настоящий бой придется ему по душе. В его теле клокотала и рвалась наружу неутоленная жажда насилия. Он не мог добраться до Парнелла, чтобы выплеснуть все, что накопилось. Пока что не мог. Зато под рукой был Адам.

— Я бы хотела позвонить адвокату.

Грейс говорила очень тихо, однако слова звучали ровно и сдержанно. Ее руки по-прежнему подрагивали, но остальную часть тела ей все же удалось взять под контроль.

Он посмотрел на нее, желая, чтобы она оказала ему ответную любезность, но ее глаза упорно смотрели вдаль.

— Я найму тебе адвоката, если возникнет такая необходимость. Хотя не думаю, что он тебе понадобится, — постановил Шон.

Мужчина намеревался сделать так, чтобы ей никогда больше не пришлось иметь дело с чем-то подобным. Патрик Райт, так же известный как Эван Парнелл — вот за кем действительно охотились цэрэушники. Им нет нужды привлекать Грейс к уголовной ответственности. Черт, да они вряд ли станут даже возбуждать дело против Патрика Райта. Громкий заголовок «ЦРУ упустило одного из своих!» хорошо смотрится на первой полосе в бульварной газете, но плохо сказывается на бизнесе. А агенты-изгои очень вредили репутации Агентства. Так что Патрик Райт не удостоится судебного разбирательства. ЦРУ предпочитает прятать свои скелеты в шкафу. Значит, когда придут «чистильщики», чтобы замести всю эту историю под ковер, главной задачей Шона будет обеспечить Грейс надежную защиту.

— Мне же положен телефонный звонок? — спросила Грейс.

Шон вздохнул.

— Тебя никто не арестовывал. Я как раз пытаюсь этого не допустить.

Джейк свернул на длинную извилистую дорогу, которая заканчивалась прямо в частном поместье Йена. Большой Таг жил за городом, где еще можно было вздохнуть свободно. Разумеется, Йену было глубоко безразлично, как здесь дышится. Его заботила исключительно приватность. Он выбрал это небольшое загородное поместье из-за отсутствия поблизости любопытных соседей. Пока Джейк осторожно вел машину по дороге, Шон прикинул в уме, что его брат наверняка уже в курсе их скорого прибытия. Здешняя система безопасности предупреждала Йена обо всех объектах, что проникали на его территорию.

— Так вы не копы? — уточнила Грейс.

— Мы не копы. Мы — группа бывших спецназовцев. Работаем в качестве частной охраны и время от времени подрабатываем на стороне, выполняя поручения правительства.

Она коротко и презрительно хмыкнула.

— Выходит, вы наемники.

Шона это нисколько не задело. Его и похуже называли.

— Называй нас как угодно, если тебе от этого полегчает. Важно то, что мы в силах справиться практически с любой ситуацией, какую ты только можешь себе представить. Мы можем вытащить тебя из этой заварушки. Ты просто должна довериться нам.

Адам отстегнул ремень безопасности. В руке у него был зонтик.

«Кто бы сомневался, что он будет тут как тут, готовый сопроводить Грейс в дом», — мысленно прокомментировал Шон.

— Конечно же, я доверюсь вам. К настоящему моменту все вы уже успели доказать, что и вправду достойны доверия, — изрекла Грейс и повернула голову, чтобы посмотреть в окно.

Шон проследил за направлением ее взгляда. В поле зрения показался большой фермерский дом Йена, к которому они быстро приближались. Дом окружала огромная терраса, а прилегающая территория была великолепно обустроена. Йен обеспечил себе весьма комфортную жизнь. А все, что Шон мог предложить Грейс — это паршивую квартирку, которая была намного хуже, чем ее собственный дом. Хотя денег у него скопилось прилично. Просто до сих пор ему не на что было их тратить. Шон понимал, что по-хорошему надо бы вложить эти средства в ресторан, который он хотел открыть, но если Грейс для счастья понадобится более уютное жилье, тогда ради нее можно будет и потратиться. Это конечно, при условии, что ему не придется раскошелиться по полной программе, чтобы уберечь ее от тюрьмы.

— Это дом моего брата.

Грейс повернулась и посмотрела на него впервые за двадцать минут. Ее ореховые глаза были опухшими от слез. Она, в отличие от некоторых женщин, плакала некрасиво. Если уж Грейс давала волю слезам, то делала это не стесняясь, без утайки. Шон ничего так не хотел, как прижаться своими губами к ее губам и заставить женщину забыть обо всем. Его руки спокойно лежали на ее коже, хотя он с трудом сдерживался, чтобы не начать блуждать ладонями по ее телу: так сильно́ в нем было желание приласкать ее и утешить. Грейс высунула язык и облизала губы, чтобы увлажнить их. Глядя на это, Шону показалось, будто это к его яйцам она легонько прикоснулась языком. Прошло слишком много времени. Ему нужно вернуться в ее постель. Он не будет уверен в своей власти над Грейс, пока не окажется глубоко внутри нее.