– Э-э-э… пирожки понравились всем. И Марк их похвалил.

– Пирожки? – уточнила Женька.

– Ну да…

– А платье?

– Платье не хвалил.

Женька закатила глаза.

– Платье произвело нужный эффект? Платье надевают не для того, чтобы похвалили, а для того, чтобы произвести впечатление!

– Я не знаю… Но я с ним танцевала медленный танец! Не с платьем в смысле, а с Марком.

– Bay!

– Но вообще, я была в платье.

– Жаль, – прокомментировала Женька.

И Ариадна покраснела еще больше:

– Ну тебя, больше ничего рассказывать не буду.

– Ладно, не обижайся. Это я так… И что теперь?

– Ничего. Просто танец, а потом разошлись.

– М-да, это плохо, но расстраиваться не будем. – Обе смотрели на пустую круглую деревянную доску, где еще совсем недавно лежала вкусная горячая пицца. – Давай по мороженому с кофе?

– Давай, – кисло согласилась Ариадна. – Знаешь, я там ощущала себя круглой неудачницей.

– Почему?

– Один приехал на «Феррари», другой с Мальдив, у кого-то семьи, дети… короче, зря я туда пошла.

Официант принял заказ на кофе и мороженое. После того, как он удалился, Женька сказала:

– А если бы ты не пошла, то не потанцевала бы с Марком. Правда, как по мне… сомнительный аргумент. Ты же теперь страдать будешь от неразделенной любви.

– Да я уже… словно глупая школьница.

– Так, все, сопли подбираем, – скомандовала Женя, – никуда не годится. У меня тут, видишь ли, тоже кое-что произошло. Мой бывший партнер женится. Зараза. Я как узнала… Короче, наделала глупостей.

– Больших? – Глаза Ариадны расширились, и вопрос свой она задала шепотом.

– Не знаю… – вздохнула Женька и почесала за ухом. – Пока не поняла. Но пива перепила абсолютно точно и, кажется, не очень красиво повела себя в спортбаре. В общем, это долгая история, о которой хочется забыть.

– Видимо, история была фееричной.

– Да уж… фееричней не бывает…

– А к нам в «Жираф» завтра реставратор мебели приедет. Надин купила антикварный буфет, теперь будет его ремонтировать.

– Слушай, она такая деятельная, – принесли мороженое, и Женя решала, глядя на листик мяты: съесть его или отложить в сторону.

– Да вообще, – согласилась Ариадна, положив свой на блюдце. – Надин супердеятельная. С пропеллером просто. И знаешь, может, дело свое она начала на деньги любовника… или любовников… но у нее правда все в руках горит. Вечный двигатель. А еще она очень образованная, хотя пытается этого не показывать. Мне кажется, Надин просто выгоден образ содержанки.

– Однако, интересная позиция, – Женя вынула мяту из мороженого и стала ее задумчиво жевать.

Вечный двигатель по имени Надин на следующий день опоздала на встречу с реставратором, а потом, едва обговорив с мастером вопрос цены и фронт работ по восстановлению буфета, уехала после телефонного звонка.

– Иван Сергеевич, дорогой, опаздываю, – говорила хозяйка «Жирафа», убирая в сумку телефон. – Оставляю за себя Ариадну. Она будет курировать этот буфет, все вопросы можно смело решать с ней.

Надин послала всем воздушный поцелуй, бросила на прощанье «оревуар» и исчезла, оставив после себя шлейф дорогущих духов.

Ариадна, хлопая глазами, осталась стоять около буфета. Значит, она теперь еще куратор по реставрации вот этого предмета мебели? По совместительству со смотрительницей музея? Надо все-таки научиться говорить слово «нет». Вот как это у Жени легко получается? К ней на шею никто никогда не садится. Подруга желающим сразу указывает подробный маршрут следования.

Рядом кряхтел немолодой, бородатый и пузатый Иван Сергеевич. Он совсем не был похож на реставратора, хотя Ариадна не знала, как обычно выглядят реставраторы. Но этот был больше похож на водителя автобуса. «Во всяком случае, – подумала Ариадна, вспомнив, как они летом с Женькой играли в ресторане, – водитель автобуса вполне может выглядеть как Иван Сергеевич».

– Так… а это что такое? – услышала она его бормотание.

Один из ящиков никак не хотел выдвигаться. Что-то мешало.

Иван Сергеевич долго кряхтел, использовал даже инструмент, похожий на тонкую плоскую лопатку, и в конце концов справился с задачей.

– Готово! Кажется, наш буфет с секретом.

У выдвижного ящика оказалось второе дно, которое от времени деформировалось.

– Да тут улов, – реставратор держал в руках старые пожелтевшие бумаги. – Ну-ка, держи.

Бумаги перекочевали к Ариадне.

– Куда же я их? – растерянно спросила она.

– Не знаю, – пожал плечами мастер. – Но мне они точно не нужны.

Ариадна посмотрела на верхнюю бумагу. Счет от портного за платье. И дата – мама дорогая – 1946 год! С одной стороны, никому не нужная теперь бумага, с другой – крошечный эпизод чьей-то жизни.

Интересно, какое это было платье и для кого? Для молоденькой девушки на выпускной школьный вечер или каждодневное для, например, бухгалтера?

Ариадна не знала, что делать с этими бумажками, но выбрасывать их было жалко, она огляделась по сторонам и увидела оставленную на стуле книгу, которую взяла с собой из дома. Сидеть весь день на стуле скучно, посетителей все равно нет. Недолго думая, Ариадна положила находку между страницами. Потом при случае рассмотрит эти «приветы из прошлого».

– В общем, мне все ясно, – сказал Иван Сергеевич, проверив второй ящик, который легко выдвигался и второго дна не имел. – Завтра заберу буфет на грузовой машине. В одиннадцать утра будет удобно?

– Д-да, – ответила Ариадна, поняв, что завтра к этому времени должна быть в «Жирафе». Она же теперь куратор буфета.

– Вот и ладно.

– А когда вы его обратно привезете?

– Обратно? – Иван Сергеевич почесал за ухом. – Не раньше второй половины ноября.

За годы своей жизни в спорте Женька научилась абсолютно точно определять: узнал ее человек или нет. На интуитивном уровне. Иногда было достаточно взгляда. После вечера в спортбаре у Дана изменился взгляд. Женя проснулась утром, увидела его пытливые глаза и сразу поняла: знает.

До этого она была для него просто девушкой, за которой можно приударить.

А теперь – Евгения Суббота.

Что это меняло? Да ничего. Но почему-то захотелось крикнуть: «Да, это я! Та, что не смогла! Не сумела! Доволен?»

Слишком долго после травмы и распада пары Женя ловила в глазах окружающих жалость. И не хотела видеть эту жалость во взгляде Дана. Хотя, может, он и не жалел… Она не знала, она ушла раньше.

В травме Жени никто виноват не был. Чистое стечение обстоятельств. Так иногда бывает. Кто-то из предыдущих спортсменов оставляет на льду еле заметную выбоину. Обычное дело. Вероятность попадания в нее коньком минимальна. Но вот на лед выходит ваша пара, и во время исполнения верхней поддержки партнер на скорости попадает именно в нее. Шанс один к тысяче. Партнер падает сам. И не удерживает тебя.

Сколько раз Женька падала во время тренировок – не сосчитать. И во время соревнований было дело. Но так – никогда. Перелом ключицы со смещением. Операция, спицы, долгая реабилитация, за время которой Сене успели напеть в уши, что как раньше уже не будет. Тренер экстра-класса обрабатывала, у которой дочка недавно выиграла юниорский чемпионат мира, но мальчик там откровенно слабоват для взрослых соревнований. А Сеня – прирожденный катальщик. Про таких говорят – «от Бога». Он поддался на уговоры не сразу, сказал, что будет ждать, но…

«Ключица – это же такое дело. Женя, конечно, восстановится, но сможет ли как прежде кататься, выполнять на прежнем уровне поддержки, работать руками, корпусом? Ты потеряешь сезон и, вероятно, не один. Просто попробуй покататься с Лизой. Встаньте вместе…»

Сеня ей это потом рассказывал, когда пришел объявить, что, наверное, будет теперь кататься с другой партнершей, но на их с Женей любовь данный факт никак не повлияет.

То есть у них любовь, но ждать ее в спорте Сеня не собирается. Тем более что есть очень перспективная девочка с мощной поддержкой в лице мамы, у которой отличные отношения с национальной федерацией.