Марко рассмеялся от души.

– Слыша об этом подонке такие вещи, начинаешь невольно жалеть его.

Снова прижав к себе любовницу, Марко страстно прошептал:

– Моя дорогая, я так хочу тебя.

– А ее ты называл милой, – надула губки Роза. – Меня ты так еще никогда не называл.

Марко прижал любовницу к стене и расстегнул ей лиф платья.

– Но ведь ты – мой котенок. И у тебя есть острые коготки.

– Да, почти такие же, как и у твоей проклятой зверюги. – И Роза подкрепила свои слова на деле, вцепившись «коготками» в плечи Марко.

С его губ слетел тихий стон, и он поспешно приподнял юбки Розы. Обхватив испанку за бедра, Марко приподнял женщину и поцеловал твердый сосок ее груди.

Розу душила неистовая волна желания.

– О, сердце мое. Возьми меня скорее. Наполни своей любовью.

– Ты пожалеешь, – поддразнил любовницу Марко. – Нет.

Марко усмехнулся.

Он знал, что Роза не будет жалеть ни о чем. Продолжая ласкать губами ее грудь, он резким и быстрым движением вошел в нее. И почти тотчас же с губ Розы слетел глухой стон. Когда же она припала к Марко и обвила ногами его талию, он вовсе потерял всякий контроль и стал быстрее и неистовее пронзать ее.

В комнате напротив лежала в постели и гладила Пэнси Кристина. Она прекрасно знала о том, чем занимаются за закрытыми дверями Марко и Роза, и ее всю так и передергивало от ревности. Они думают, что она еще ребенок и ничего не понимает. Но это совсем не так.

Когда она жила вместе с отцом и мачехой в Чарлс-тауне, они тоже часто вот так уединялись. Порой Кристина слышала из их спальни тихие стоны, и на фоне всего этого в представлении ее сложилось определенное впечатление о физической связи между мужчиной и женщиной.

О, ну почему она еще ребенок? Ну почему не женщина? Женщина, которую бы всем сердцем любил Марко?

Кристину постепенно охватывало неистовое собственническое чувство. Даже не переступив еще порог юности, она уже знала, что хочет сделать своим этого высокого белокурого пирата с красивой улыбкой и смеющимися глазами. Она знала, что ни с кем не захочет его делить.

Ну ничего, скоро она вырастет. И уж тогда Марко обязательно станет ее.

Спустя несколько дней Кристина с радостью пришла к выводу, что она на острове сама себе хозяйка. Поначалу Эспер пыталась диктовать ей свои условия, однако Марко и другие пираты не поддержали няньку, а, напротив, исполняли каждый каприз девочки и буквально засыпали ее многочисленными подарками. Отправляясь за продовольствием в Роуд Хабер, Луиджи неизменно привозил Кристине то конфеты, то красивые кружева. Патрицио выстрогал ей из дерева куклу, а Франциско сплел соломенную шляпку. Кристине позволялось бродить по острову сколько она пожелает, и делать все, что ей заблагорассудится. Когда же девочка упорно отказывалась решать вместе с Эспер примеры и сбегала от нее на берег моря, Марко запрещал няньке догонять ее и угрожал жестокой расправой, если по ее вине с головы Кристины упадет хоть один волосок. Эспер ничего не оставалось, как в бессильной злобе трясти перед Марко кулаком и кричать:

– Девчонка совсем от рук отбивается, ваша светлость, и очень скоро вы сами схватитесь за голову!

Марко же смеялся над мрачными предсказаниями старухи. Тогда, после еще нескольких неудачных попыток приструнить девочку, Эспер решила заняться ведением домашнего хозяйства и почти с фанатическим рвением стала приводить в порядок дом. Раз уж ей не удалось прибрать к рукам Кристину, она решила выместить свою злость на неодушевленных предметах.

Так и не сумев обуздать непокорную кухарку и убедить Марко выгнать из дома «дикого зверя» Пэнси, Эспер занялась наведением порядка в самом доме.

Марко даже пришлось нанять на работу четырех прачек и горничных из местных жителей, чтобы хоть немного унять сварливую старуху. Со временем он и сам понял, как все-таки хорошо всегда иметь под рукой чистое белье, одежду и полотенца и не натыкаться то и дело на крыс и игуан[13], появляющихся обычно с наступлением темноты.

Кристине нравилась жизнь на острове. Очень скоро она подружилась с крестьянскими детьми, играла с ними в прятки в зарослях джунглей, пила воду из кристально чистых источников, ела бананы, манго, кокосы, срывая плоды прямо с деревьев. У нее даже появился собственный попугай, Цицеро, единственным недостатком которого было страстное желание терроризировать бедную Пэнси. И во всем господствовало чувство цветущей и источающей силу жизни; это ощущалось и в шелесте высоких зарослей сахарного тростника, и в спутанных корнях экзотических растений, наполнявших джунгли, и в больших круглых животах будущих мам.

В отличие от Эспер, которая считала связи пиратов с их подругами «порочными», Кристине все это казалось нормальным и вполне невинным. У большинства пиратов были жены и маленькие дети. Только Марко и несколько других мужчин встречались с женщинами, подобными Розе. У каждой семьи была небольшая мазанка с тростниковой крышей и маленький участок земли. Кристину радушно принимали в каждом доме. Довольно часто, когда она приходила в гости, мать и дети находились на улице рядом с домом. Неожиданно появлялся и сам отец семейства. Не говоря ни слова, а только похотливо улыбаясь, он подхватывал жену на руки и нес в дом. Вскоре оттуда начинал доноситься смех, а спустя некоторое время и приглушенные стоны, которые не в силах были заглушить тонкие стены хижины. Кристина взяла себе за правило в такие минуты уводить детей подальше от домика, где она играла с ними и пела до тех пор, пока с довольной улыбкой на улицу не выходил хозяин семейства. Он целовал детишек и с важным видом уходил по своим делам. Поэтому Кристина думала о занятиях любовью, как о чем-то очень радостном, красивом и совсем не стыдном.

Она замечала, что в отношениях между семьями преобладала атмосфера сотрудничества и взаимопомощи. Пока одни женщины зажаривали к ужину тушу дикого кабана или готовили салмагунди[14], другие следили за купающимися в море детьми, а третьи занимались стиркой. Мужчины же выращивали сахарный тростник в надежде получить богатый урожай или ремонтировали шхуну.

Жизнь Кристины на острове буквально била ключом. Ее обычно не просили о помощи, но никогда не отказывали, когда она предлагала свои услуги. Дни ее на острове не проходили впустую. Она научилась плести корзины, ухаживать за грудными детьми и узнала кое-какие премудрости кулинарии. Особенно Кристина любила те полуденные часы, когда загорелые хохочущие дети тащили ее за собой в море. Под бдительным наблюдением нескольких матерей они учили девочку плавать, и вскоре она научилась держаться на воде ничуть не хуже своих учителей. В ряду первых подплывала она к гряде ослепительных коралловых рифов, не решаясь, однако, приближаться к ним слишком близко. Тело Кристины окрепло и загорело, а ее каштановые волосы выгорели и приобрели оттенок спелой пшеницы.

Искупавшись, девочка часто отправлялась к той маленькой бухте, где стояла «La Spada». Она любила смотреть, как матросы конопатят и смолят шхуну, такелажат и приводят в порядок паруса. Марко и другие пираты терпеливо отвечали на многочисленные вопросы Кристины. Ее интересовало, почему судно переворачивают при ремонте на бок, зачем нужно менять доски, изъеденные корабельным червем, как чистят трюм.

Но по-прежнему больше всех восхищал Кристину Марко с его чувством юмора и добрым отношением к ней. Однако ее огорчало, что Марко продолжал встречаться с Розой, а ее, Кристину, считал ребенком. Не один час провела девочка, изобретая всевозможные способы, которые отбили бы у Марко желание видеться с Розой, но, опасаясь поражения, она так ничего и не предприняла.

Однажды ночью Кристина ликовала, став невольным свидетелем ссоры Марко и его любовницы. Девочка злорадно улыбалась, прислушиваясь к истошным крикам, звону разбиваемой посуды и угрожающему вою Пэнси. Спустя некоторое время наконец настала полная тишина.